Джонатан Мэйберри - Плоть и кости

— Странствующие монахи? Я встречал таких. Они называют себя Детьми бога, а серых людей — Детьми Лазаря.

— Да, да. И они создали Убежище, и принимают туда всех больных и раненых, и лечат их.

— Они врачи?

— Они — нет, — ответила Бунтарка, но Чонгу послышалось, что она сделала ударение на слове «они».

— А… там есть врачи?

— Вроде того.

— И ты думаешь, что они могли бы мне помочь?

— Не знаю, — призналась она. — Но если у кого и получится, то только у них.

— Ладно, тогда поехали.

— Только здесь есть загвоздка, — медленно произнесла она, и в ее глазах он увидел тоску.

— Какая загвоздка?

— Если они впустят тебя туда… не к монахам, а именно в то место, где тебя станут лечить…

— И?

— Обратно тебя уже не выпустят.

— Вообще?

— Никогда, — ответила она. — Им не нравится, что об Убежище знают посторонние. Они не убьют тебя и не причинят вреда, но уйти не позволят.

Чонг закрыл глаза, пытаясь заглянуть в свое будущее. Но увидел лишь пустоту.

— А разве у меня есть выбор?

Прошлой ночью мне приснилось, что эпидемии никогда не было. Но сон был очень странным, совсем без деталей. Возможно, потому что я не знала, каким был мир до Первой ночи.

Я видела лишь городок и «Руины».

— Мне… мне жаль, Никс, — пробормотал Бенни.

Она яростно уставилась на него сквозь слезы.

— Да, но твои сожаления ничего не изменят. Я потеряла маму. Потеряла все, и в этом виноват наш проклятый городишко.

— Что?

— Боже, я больше ни минуты не могла там оставаться. Это было все равно что жить на кладбище. Никто не говорил о том, что произошло в мире. Никто не говорил о будущем. И знаешь почему? Потому что никто не верил, что у нас есть будущее. Все в Маунтинсайде просто сидели и ждали смерти. Вели себя так, словно уже умерли.

— Я…

Она сердито вытерла кулаками слезы.

— Маму убил Чарли Кровавый Глаз, а меня похитили. Люди могли хоть как-то отреагировать, но они этого не сделали. Вообще. После того как мы уничтожили логово Чарли и вернулись в город, все вокруг вели себя так, словно я никуда и не уходила. Никто, кроме капитана Странка, мэра Кирша и Лироя Вильямса, не спросил, где я была и каково это оказаться на просторах «руин». Люди не желали ничего знать. А что мне говорили на похоронах мамы? Они говорили что-то вроде: «она ушла в лучший мир» или «по крайней мере, она избавилась от страданий». От страданий? Она не болела, ее забили до смерти!

— Никс, я…

— Никто никогда не говорил о моем похищении и о том, как я попала в Геймленд. Никто. Мне кажется, многие вообще в это не верили. Нашлись люди, которые заявили, что сожалеют о том, что у мамы были какие-то разногласия с Чарли. Какие-то разногласия. Разногласия? Словно она умерла, потому что они о чем-то поспорили. Ее просто списали со счетов, потому что в противном случае им пришлось бы признать, что Геймленд действительно существует, задуматься о том, что там происходит. И тогда им пришлось бы говорить о зомби. Но люди предпочитали этого не делать. Боже! Помнишь, что сказал проповедник Джек о нашем городе? Он назвал его чистилищем… сказал, что люди там безропотно ждут смерти. И я все время думала, почему же схожу с ума? А это город сводил меня с ума, и если бы мы пробыли там еще немного, он убил бы меня. И это не шутка, Бенни. Я бы умерла.

При этих словах в ее глазах загорелся опасный огонек.

— Эй, перестань! — воскликнул Бенни. — Давай не…

Никс резко схватила Бенни за рубашку.

— Я не преувеличиваю, Бенни, и не шучу. Этот город — чистилище. Он перестал быть настоящим. Он нереален. Люди, живущие там, ничем не отличаются от зомби. Они считают, что живы, потому что способны разговаривать, но ни о чем не говорят. Они просто болтают. Они болтают обо всякой ерунде, делая вид, что общаются друг с другом. Но выполнение обычных рутинных действий — это не жизнь.

— Никс, я все это знаю. Поэтому тоже ушел оттуда.

— Нет! — гневно воскликнула она, тряся его. — Боже, пожалуйста, не лги мне, Бенни. Только не сейчас. И не здесь. Ты ушел из-за меня. Я это знаю. И Том знал. И Том ушел из-за меня.

— Вовсе нет.

— Да. Он собирался жениться на маме, но мама умерла. Он бы остался в городе, заботился бы о тебе и, возможно, помогал бы мне, но я пожелала уйти. И он знал, что, даже если попытается остановить меня, я все равно сбегу из города. И тогда он организовал наше большое путешествие, чтобы держать меня под присмотром. Возможно, ради мамы. И еще потому, что ты был влюблен в меня. Бенни, ты ушел из города из-за меня, а Том ушел из-за нас с тобой… и теперь Том мертв. Если мы не найдем другой самолет или какое-нибудь место, где все еще теплится жизнь, то смерть Тома бессмысленна. И я буду в этом виновата.

Глядя ей в глаза, Бенни вдруг все понял.

Ее огромную, невыносимую и разрушительную тоску.

И это понимание прожгло дыру в его душе.

— Никс, — ласково произнес Бенни, — нельзя так себя казнить.

— Но это правда!

— Нет, — ответил он, — это не так. Послушай. Том не из-за тебя ушел из Маунтинсайда. И не из-за меня. Он ушел, потому что там больше не было твоей мамы, а он не мог этого вынести. Он ушел потому, что хотел отыскать такое же место для жизни, что и ты. Где люди действительно живут полной жизнью. Он желал этого тебе, мне и себе. Том ни за что не остался бы в Маунтинсайде. Помнишь, что он сказал после похорон Дэнни Хаузера? «Не могу больше выносить этот чертов город». Он произнес эти слова, и вскоре мы покинули город. Том сам хотел сбежать оттуда.

— Но он погиб!

Бенни наклонился вперед и прижался лбом ко лбу Никс.

— Он погиб, Никс, но ты его не убивала и я тоже. Хотя почти каждую ночь я думал об этом. Вспоминал обо всем, что сделал неправильно, и что если бы я поступил иначе, мы бы с тобой не оказались в Геймленде. И тоже казнил и изводил себя. Но мы не убивали Тома. Это сделали плохие люди. Проповедник Джек убил Тома выстрелом в спину, и это правда.

Никс шмыгнула носом, но промолчала.

— Никс… что бы сказал Том, если бы услышал этот разговор?

Она покачала головой.

— Нет… скажи мне, — настаивал Бенни.

Она выпрямилась и вытерла слезы.

— Он… он бы сказал то же, что и ты. Что проповедник Джек…

— Верно. Проповедник Джек. Плохой человек, который творил ужасные вещи.

Никс бросила взгляд на разбитые окна.

— А теперь на нашем пути повстречались святой Джон и матушка Роза. Неужели только это и осталось в мире, Бенни? Только порок и зло?

Бенни уже собирался произнести какую-нибудь утешительную ложь. Но сейчас было не время успокаивать Никс.

— Не знаю, — честно ответил он.

В ее глазах застыла паника, но она улыбалась.

— Я не знаю, что еще здесь есть, — сказал Бенни, — но не верю, что не осталось ничего хорошего. И не поверю. Мы встретили Еву, Никс. И у нее есть семья.