Стивен Кинг - Если она кровоточит

Теперь эта идея, наконец, завершилась. Прибыла, как давно просроченный паровоз, тянущий за собой поезд из множества великолепных вагонов.

Люси спросила его, не съездит ли он в гастроном Спека и не купит ли там сандвичей на обед. Был прекрасный сентябрьский день, и он сказал ей, что лучше пойдет пешком. Она одобрительно кивнула и сказала, что это будет полезно для его талии. Позже он задумался, насколько иначе сложилась бы его жизнь, если бы он взял "Субурбан" или "Вольво". Возможно, у него никогда и не было такой идеи. Возможно, он никогда и не был в хижине своего отца. Он почти наверняка никогда бы не увидел эту крысу.

Он был уже на полпути к дому Спека, ожидая на углу Мейн-стрит и Спринг, когда загорелся светофор. Двигатель представлял собой образ, столь же яркий, как и реальность. Дрю стоял как вкопанный и смотрел на него сквозь небо. Один из студентов слегка подтолкнул его локтем. - Знак говорит, что ты можешь идти, парень.”

Дрю не обратил на него внимания. Студент бросил на него странный взгляд и перешел улицу. Дрю продолжал стоять на обочине, когда "WALK [2] знак светофора для пешеходов ИДТИ " превратилась в "DON'T WALK [3] знак светофора для пешеходов СТОП ", а затем снова в "WALK".

Хотя он избегал западных романов (за исключением инцидента с ОКС-Боу и блестящего Доктороу в Добро пожаловать в трудные времена) и не видел много западных фильмов с подростковых лет, то, что он увидел, стоя на углу Мейн и Спринг, было западным салуном. С потолка свисала люстра на колесах фургона с керосиновыми фонарями, укрепленными на спицах. Дрю почувствовал запах масла. Пол был дощатый. В дальнем конце комнаты стояли три или четыре игорных стола. Там стояло пианино. Человек, игравший на нем, был одет в шляпу-дерби. Только сейчас он не играл. Он повернулся, чтобы посмотреть, что происходит в баре. Рядом с пианистом, тоже пристально глядя на него, стоял высокий с аккордеоном, привязанным к его узкой груди. А в баре молодой человек в дорогом западном костюме держал пистолет у виска девушки в красном платье с таким глубоким вырезом, что только кружевная оборка скрывала ее соски. Дрю видел этих двоих дважды: один раз там, где они стояли, а другой-в зеркале заднего вида.

Это был двигатель. Весь поезд был позади него. Он видел обитателей каждой машины: хромающего шерифа (застреленного в Антьетаме и все еще держащего мяч в ноге), высокомерного отца, готового осадить целый город, чтобы его сына не доставили в окружную тюрьму, где его будут судить и повесят, наемников отца на крышах с винтовками. Все было на месте.

Когда он вернулся домой, Люси бросила на него один взгляд и сказала: “Ты либо чем-то болен, либо у тебя появилась идея.”

“Это идея, - сказал Дрю. “Лучшая идея. Может быть, самая лучшая из всех, что у меня были.”

- Короткая история?”

Он догадался, что именно на это она и надеялась. Чего она не ожидала, так это еще одного визита пожарных, пока они с детьми стояли на лужайке в своих ночных рубашках.

“Роман.”

Она положила свою ветчину и сыр на ржаной хлеб. - О боже.”

Они не называли то, что произошло после пожара, который чуть не погубил их дом, нервным срывом, но так оно и было. Все было не так плохо, как могло бы быть, но он пропустил половину семестра в школе (слава Богу, что его взяли в штат) и восстановил свое душевное равновесие только благодаря двум еженедельным сеансам психотерапии, некоторым волшебным таблеткам и неизменной уверенности Люси в том, что он выздоровеет. Плюс дети, конечно. Дети нуждались в отце, который не был бы пойман в бесконечную петлю долга закончить и не мог закончить.

- Этот совсем другое. Все это здесь, Люси. Практически в подарочной упаковке. Это будет похоже на диктовку!”

Она просто посмотрела на него, слегка нахмурив брови. - Ну, если ты так говоришь.”

- Послушай, мы ведь не сдавали папину хижину в этом году, правда?”

Теперь она выглядела не просто обеспокоенной, а встревоженной. “Мы не сдавали ее в аренду уже два года. С тех пор, как умер старый Билл.- Старый Билл Колсон был их опекуном, а еще раньше-опекуном мамы и папы Дрю. “Ты не думаешь об этом—”

“Да, но только на пару недель. Самое большее-три. Чтобы начать работу. Ты можешь попросить Алису помочь с детьми, ты знаешь, что она любит приходить, и дети любят свою тетю. Я вернусь вовремя, чтобы помочь тебе раздать конфеты на Хэллоуин.”

“Ты не можешь написать это здесь?”

“Конечно, могу. Как только я начну.- Он схватился руками за голову, как человек, у которого раскалывается голова. - Первые сорок страниц в хижине, вот и все. Или, может быть, будет сто сорок, может быть, все пройдет так быстро. Я вижу это! Я все это вижу!- Это будет похоже на диктовку, - повторил он.”

“Мне нужно подумать об этом, - сказала она. “И ты тоже так думаешь.”

“Хорошо, я так и сделаю. А теперь ешь свой бутерброд.”

“Я вдруг почувствовала, что совсем не голодна, - сказала она.

И Дрю тоже. Он съел остаток своей порции, а потом и большую часть ее.

В тот же день он отправился к своему старому начальнику отдела. Эл Стэмпер внезапно ушел в отставку в конце весеннего семестра, позволив Арлин Аптон, также известной как Злая Ведьма Елизаветинской драмы, наконец-то достичь положения авторитета, о котором она так долго мечтала. Нет, страстно желала.

Надин Стэмпер сказала Дрю, что Эл сидит на заднем дворике, пьет чай со льдом и греется на солнышке. Она выглядела такой же встревоженной, как и Люси, когда Дрю высказал свою идею поехать в лагерь в ТР-90 на месяц или около того, и когда он вышел во внутренний дворик, Дрю понял почему. Он также понимал, почему Эл Стэмпер, который последние пятнадцать лет управлял английским отделением как доброжелательный деспот, внезапно ушел в отставку.

- Перестань таращиться и выпей чаю. Ты же знаешь, что хочешь немного.- Эл всегда считал, что знает, чего хотят люди. Арлин Аптон ненавидела его в основном потому, что Эл обычно знал, чего хотят люди.

Дрю сел и взял стакан. “Как же ты похудел, Эл?”

“Тридцать фунтов. Я знаю, что это выглядит как нечто большее, но это потому, что у меня не было ничего лишнего в начале. Это поджелудочная железа.- Он увидел выражение лица Дрю и поднял палец, которым обычно подавлял споры на факультетских собраниях. “Пока что ни тебе, ни Нади, ни кому-либо другому нет нужды писать некрологи. Врачи поймали ее относительно рано. Уверенность очень высока.”

Дрю не думал, что его старый друг выглядит особенно уверенным, но придержал язык.

- Давай не будем говорить обо мне. Давай поговорим о том, зачем ты пришел. Ты уже решил, как проведешь свой творческий отпуск?”

Дрю сказал ему, что хочет сделать еще один удар по роману. На этот раз, по его словам, он был почти уверен, что справится. Вообще-то, положительно.