Грейди Хендрикс - Изгнание дьявола из моей лучшей подруги

После продолжительных споров мама Эбби позвонила Лангам, и мистер Ланг купил авиабилет на следующий день. Ночь Гретхен и Эбби провели в комнате последней и проговорили до утра.

Разговор пришлось на время прервать, только когда наутро прибыл утомленный мистер Ланг. Он разразился тирадой насчет того, что он сделает с Гретхен и Эбби при первой же возможности. Подождав, пока отец Гретхен выдохнется, папа Эбби сказал:

- Пони, я думаю, хватит уже их мучать. Давай на этом остановимся и дадим девочкам писать, а если смогут платить по телефонным счетам, то и звонить. Неужели ты не видишь, как они страдают?

Эбби и Гретхен говорили всю дорогу до аэропорта. Вернувшись домой, Эбби написала письмо, и тем же вечером в 11:06 зазвонил телефон. Они продолжали звонить, писать письма, делать друг для друга музыкальные миксы с яркими обложками из оберточной бумаги, или с рисунками серебряными и золотыми чернилами, записывать между песнями друг другу сообщения. Они пересылали друг другу выпускные альбомы, чтобы каждая подруга оставила там свою подпись, заворачивали рулоны туалетной бумаги в обертки и приклеивали к ней марки, желая проверить, доставит ли их почта по адресу (доставила!). Они продолжали посылать друг другу огромные открытки на дни рождения, коллажи, странные сладости, бутылки «Bartender’s Friend» с искусственной пеной, дурацкие брелки, открытки «Мои соболезнования» (в тех случаях, когда необходимости в этом совершенно не было). Каждый раз, когда волейбольная команда Черри-Хилл-Уэст уезжали из города, Эбби отправляла Гретхен дурацкую открытку.

Они продолжали говорить многие годы.

Экзорцист провел в тюрьме восемь месяцев, но свидетелей против него так и не нашлось. В конце концов, ему предъявили набор мелких обвинений и подогнали приговор под отбытый срок, он вышел на свободу и исчез. Эбби всегда хотела написать ему письмо и несколько раз начинала это делать, но не знала, куда его отправить. Некоторое время спустя, как обычно, жизнь ее закрутила, и осень 1988-го стала чем-то далеким.

Началось все с мелочей: один раз Эбби пропустила звонок из-за выездного матча. Потом Гретхен забыла написать ответ, и продолжала забывать дальше, потом подруги были заняты выпускными экзаменами и поступлением в университет. Обе подавали документы в Джорджтаунский, но Гретхен не поступила, а Эбби все равно пошла потом в университет Джорджа Вашингтона.

В университете они переписывались по е-мэйлу из компьютерных классов, сидя перед громоздкими черно-зелеными ЭЛТ-мониторами и медленно набирая по букве. Эбби и Гретхен по-прежнему переписывались, но звонили теперь раз в неделю; на скромной свадьбе Эбби в зале суда Гретхен была подружкой невесты, хотя иногда они не говорили целый месяц.

Иногда два.

Иногда три.

У подруг бывали периоды, когда они обе старались писать чаще, но вскоре эти периоды прекращались - не потому, что случилось что-то очень серьезное, просто такова жизнь. Танцевальные выступления, квартплата, первая настоящая работа, ссоры, казавшиеся такими важными... Нужно подвезти кого-то, надо стирать, продвигаться по работе, ехать в отпуск, покупать обувь, готовить обед на работу - в повседневной суете большое становилось размытым, далеким и маленьким.

Эбби была в Чарльстоне один-единственный раз. В год, когда она нашла первую настоящую работу, ей позвонили - такой звонок каждый слышит два раза в жизни. Она поехала в Нью-Джерси, прихватив платье, отсидела в церкви и отстояла на кладбище, безуспешно стараясь чувствовать что-нибудь, кроме усталости.

Планировалось, что Эбби пару дней побудет с папой, но в первую же ночь она проснулась ото сна, который сама не помнила, почувствовала, что ей надо снова увидеть Чарльстон, и купила билет, когда отец еще не успел проснуться.

Только регистрируясь в отеле «Омни» (теперь «Чарльстон-Плейс») в центре, она поняла, зачем приехала. А дальше пара телефонных звонков - и Эбби уже припарковывала взятую напрокат машину у входа для гостей во «Фрэнк-Хоум». Бодрая девушка сказала, что он ведет сейчас урок тайчи в фитнес-центре. Эбби подошла, заглянула в окно - экзорцист преподавал позу отражающей обезьяны полной комнате людей за восемьдесят. Она стала ждать.

После занятия он помог своим пожилым ученикам собрать кости с пола и спустя больше десяти лет снова оказался перед Эбби. Выглядел он так же, если не считать небольшого твердого пуза и бейсболки, скрывавшей растущую лысину. Вместе с бейсболкой на нем были топик и просторные пестрые штаны, каку Джоуи Буттафуоко. Эбби шагнула вперед и протянула руку:

- Здравствуйте, Крис. Не знаю, помните ли вы меня...

Он рефлекторно взял ее руку, хотя явно этого не хотел:

- Вы - дочь кого-то из моих учеников?

- Я - Эбби Риверз. Я пришла извиниться, что сломала вам жизнь.

На миг он растерялся. Эбби уже хотела ему напомнить, но тут экзорцист вспомнил.

- Я - та... - начала она.

- Девушка с экзорцизмом! - закончил он, и оба закивали. Эбби ожидала, что он в ярости удалится, начнет ей высказывать все или исчезнет, отпустив руку.

- Пойдем, выпьем по смузи, - сказал экзорцист. - У меня в четыре лечебная аквадинамика, а до тех пор я свободен.

Прежде чем Эбби успела опомниться, они уже сидели в «Тэйсти Байте энд Блендз»: экзорцист пил большой смузи «Зеленый дракон» с двойной порцией пшеничных ростков, а она потягивала воду из бутылочки.

- Я пришла вас поблагодарить за то, что вы сделали... что сдались под суд. Вы сами не знаете, насколько вовремя это сделали - меня уже готовились отвезти в Саузерн-Пайне.

- Твои родители этого бы не допустили, - ответил экзорцист. - К тому же, так поступить было правильно. Как твоя подруга?

- Гретхен, - поправила его Эбби. - Она хорошо. Все... сработало. Не так, как я ожидала, но сработало.

- Ну и славно, - он сделал долгий глоток через трубочку.

Эбби сказала, чтобы заполнить паузу:

- Не думаю, что вы будете этим довольны. Она не ходит в церковь и вообще ничего такого не соблюдает... Я, в общем, тоже.

- Кому дело, где ты сидишь утром в воскресенье? - улыбнулся брат Лемон. - Когда меня выпустили, я хотел с тобой повидаться, но мне сказали, что вы переехали, и, учитывая все остальное, писать тебе было бы неразумно. Но видеть тебя снова - знать, что ты выросла, преодолела все - это Божья милость. Где ты сейчас живешь?

- В Нью-Йорке.

- Моя просто обожает Бродвей! Мы смотрели и «Призрака оперы» и «Короля-льва», когда они тут проезжали - конечно, это всего лишь гастрольные труппы, но все равно впечатляет. «Мама Мия!» пока не приезжала. Ты на ней была?

- Ну... музыка хорошая, - ответила Эбби: удивляясь про себя, почему они сидят и обсуждают ABBA?