Адам Нэвилл - Никто не уйдет живым [litres]

Даже издали ей было видно, что глаза одной из казненных открыты. Как только Стефани это поняла, она увидела лицо повешенной вблизи. Когда их взгляды встретились, лицо женщины наполнилось пугающим осознанием ужаса, сквозь который она проносилась, раскачиваясь на ветке дерева.

Стефани повернулась и бросилась к дому; земля тряслась так сильно, что ее подбрасывало, будто она бежала по трамплину, постепенно успокаивавшемуся после буйной активности.

В старой кухне с плиткой на полу кто-то невидимый сказал:

– Они внутри. Они хотят поговорить с тобой.

Люди в следующей комнате дружно вздымали руки вверх, как будто еще недавно держались друг за друга, сидя за столом, но теперь решили окунуть пальцы во тьму, заполнявшую пространство между огоньками свечей.

Двое из них закрыли глаза, их бледные лица окаменели от напряжения. Щекастое лицо лысого мужчины блестело от пота, к лысине приклеились уцелевшие волосы, смазанные маслом. Белая рубашка, которую он носил с галстуком и подтяжками, промокла. Сидевшая рядом женщина в очках кривила рот, точно от невыносимой боли. Третьей за столом была женщина, носившая шляпу и темные очки в помещении, чего Стефани не могла понять, но что ей сразу же не понравилось. В центре стола был деревянный ящик с чем-то, похожим на дверной проем с фиолетовым занавесом.

Стефани не видела ни стен, ни пола, несмотря на то, что позади стола, на темном серванте, выстроились в ряд четыре свечи.

Чувствуя, как на невидимом полу рядом с ней что-то движется, она подавила желание поморщиться. Прижалась спиной к ближайшей стене. Из-под стола все еще слышалось, как разворачивает свои кольца нечто тяжелое и мощное.

В комнате было так холодно, что у Стефани стучали зубы; ее лицо обдавали порывы воздуха, похожие на те, что порождаются резкими движениями в узких помещениях. Неожиданные колебания, а потом вспышки свечных огоньков подтверждали, что в комнате шевелится что-то, чего она не видит, и уж точно не желает касаться.

Ее ноги и ступни онемели. Стефани не просто не могла пройти через комнату туда, где, она знала, есть дверь, она еще и начала скользить в другую сторону, прочь от того места, куда желала попасть. Движение породило новый приступ паники в разбегающихся мыслях. Рот теперь распирало что-то, похожее на мяч для сквоша, завернутый в носовой платок, и попытка закричать была столь же бесполезна, как и сопротивление ее бессильных ног, которые несли ее вбок, вдоль стены. Она царапала ногтями по обоям у себя за спиной.

Когда Стефани протащило за спиной у сидевшего во главе стола мужчины, ее ступни к тому же оторвались от пола, и она согнулась, пытаясь уцепиться за что-нибудь, прежде чем поднимется еще выше в холодный воздух.

Когда трое сидевших за столом подняли лица к потолку и распахнули рты в криках чистейшего восторга, Стефани поняла, что ее лодыжки и колени связаны грубой лохматой веревкой. И пальцы ее дергали за узлы так долго, что она лишилась нескольких ногтей.

Из-за того, что мокрый кляп во рту мешал ей дышать, и, казалось, готов был проскользнуть над языком и заткнуть ей горло, в мешанину шока, паники и испуга, уже затопившую ее мозг, добавился еще и страх задохнуться. Но и этот ужас вскоре померк перед подъемом все выше, вдоль стены и в разреженный воздух, как будто притяжение больше не было властно над ней. Никакие руки не поднимали и не подталкивали ее вверх, она просто была слишком бестелесна, чтобы оставаться на земле.

И тогда она увидела цель своего невольного путешествия. Она поднималась все выше, и выше, и выше, и держаться было не за что, потому что ее тянуло к черной твари на потолке. Тварь была уже наготове и поджидала Стефани.

– Нет! Только не наверх! Никогда!

Задыхаясь, словно только что пересекла финишную черту стометровки, Стефани пришла в себя, сидя с запрокинутой головой. В этой позе она и осталась, глядя на пустой потолок, пока ее сердце не успокоилось.

Лавина ужасных кадров из очередного кошмарного сна перемешалась с путаными воспоминаниями о доме и о том, что забралось к ней в постель две ночи назад. Стефани наклонилась вперед и прижала руки к лицу. Посмотрела на часы, выглянув между двух пальцев. Полдень.

«Что?»

Не может быть. Занавески были слишком плотными, чтобы разглядеть сквозь них внешний мир. Она подобралась к окну и рывком раздвинула шторы. Через металлическую решетку и грязные стекла в комнату проник тусклый свет.

Она проспала двенадцать часов. Не поставила будильник, потому что ожидала проснуться – или быть разбуженной – куда раньше. Над ее головой разразился танцевальной музыкой далекий мобильник, потом его прервал приглушенный голос Светланы.

Что ей снилось? Повешенные женщины… она все еще видела то лицо, такое бледное, с синими губами, с пылающими жизнью глазами, умоляющее. Стефани не думала, что когда-нибудь его забудет, когда-нибудь оправится, увидев его так близко.

Мальчик в шляпе. Женщина рядом с туннелем или металлическим сараем – она не знала точно, что это было. Сирена. Темная комната. Люди вокруг стола… старая шляпа, подтяжки, седые волосы… нечто, шевелившееся под столом. Она давилась чем-то, затыкавшим ей рот. Пламя свечей. Ящик, который казался знакомым. «Откуда?» Она взлетела и не могла вернуться на пол, поднималась выше и выше…

Мрачный и хаотичный сонный бред. Дом сводил ее с ума.

Стефани рухнула на подушки. От мысли о том, чтобы выбраться на холодную, неприветливую улицу и ждать автобуса на остановке без крыши и с мусором под ногами, о том, чтобы бродить меж едва знакомых улиц и закрытых дверей, пытаясь не растратить деньги, она почувствовала усталость, еще не выбравшись из кровати.

– Я не могу. Просто не могу.

Когда паника ночного кошмара улеглась, в крохотном пространстве внутри ее мозга разыгралась тревога о деньгах, резюме, анкетах, и утомила ее настолько, что Стефани не верила, будто когда-нибудь сможет двинуться с места.

Она вытащила из рукава носовой платок и промокнула им глаза. Потом залезла обратно под одеяло, улеглась неподвижно и молча, уставилась на водянистый серый свет в окне и позволила ему проникнуть в себя.

Она не шевелилась больше часа, пока желание выпить чашку крепкого кофе и пописать не заставило ее сдвинуть ноги с места и перекинуть их за край постели. Ей придется выйти и купить молока. Наверное, она сможет добраться до магазина в конце улицы.

Стефани сошла с дорожки, ступила в темный холл, и алюминиевый свет улицы померк у нее за спиной, когда закрылась дверь. Как только обе ее ноги оказались на полу дома, она остановилась и немедленно захотела выбежать обратно на улицу.