Кристиан Винд - Призраки глубин

– Детектив, где тебя носит? – выкрикнул старик откуда-то из глубины дома.

Я послушно ускорил шаг, обогнул несколько припорошенных свежим снегом комнат, и, в конце концов, оказался посреди просторного зала. Ветер вволю резвился под прогнившими стропилами над головой, подвывая сам себе, а под ногами громко чавкала мутная слизь. Капитан «Тихой Марии» стоял, засунув кисти рук в карманы брючин, внимательно глядя куда-то перед собой, будто чего-то ожидая.

Я подошел к нему поближе, окинув взглядом странное помещение еще раз, а затем посмотрев на место, приковавшее все внимание старика. В одном из углов хижины кто-то свалил в кучу остатки отсыревших досок, осколки черепицы и пригоршни полиэтилена, которой мирно шелестел от каждого колебания холодного воздуха.

Неожиданно куча мусора начала двигаться и распадаться, и из-под обломков показалась чья-то голова с грязными, слипшимися волосами. Когда незнакомец целиком выбрался наружу из своего импровизированного укрытия, я не сумел сдержать возглас отвращения и помимо воли громко воскликнул:

– Какая мерзость!

– Это Красотка Салли, детектив. Она – единственный человек на Сорха, который сумеет помочь нам, – спокойно произнес Херес.

– Что? Это женщина? – тихо ахнул мне в ухо усатый инспектор.

– Можете не шептаться, она глуха и слепа, как крот. К тому же, у нее нет языка – над бедняжкой жестоко издевались в детстве из-за ее красоты.

Верзила громко вздохнул, с сожалением тряхнув своими космами. А в это время чудовищно уродливая незнакомка, наконец, выпрямилась во весь рост, и мы с Барри получили возможность в полной мере рассмотреть ее. Почти все лицо женщины покрывали глубокие вмятины, похожие на мелкие ожоги. Вместо глазных яблок на нас уставились два темных провала, а рот, едва ли не разорванный от уха до уха, беззубо скалился. Чудовище принюхивалось к воздуху, мелко подергивая острым бугристым носом, как будто обоняние заменяло ему все прочие органы чувств.

– В давние времена Салли была божественно красива, – проговорил капитан. – Но здесь никому не прощают этого…

– Да, я успел заметить.

Херес бросил на меня короткий взгляд и продолжил:

– Она сделает все, что ты попросишь, если ты причешешь ее.

– Что? – воскликнул я, отпрянув назад.

У несчастной уродины были сальные, спутанные волосы, внутрь которых забились комья грязи, древесные опилки и черт знает что еще – касаться ее не стал бы ни один здравомыслящий человек. За моей спиной Барри громко фыркнул, после чего тут же зачем-то тихо извинился, хотя изувеченное создание не могло его слышать.

Как будто почуяв, женщина внезапно вытянула вперед сморщенную кривую кисть с грязными пальцами, в которых был зажат большой черный гребень. Я инстинктивно вновь отступил назад. Бездомная продолжала протягивать свою гребенку, осторожно пробуя раздувшимися ноздрями воздух.

– Сам ее и вычесывай, Херес. Я не притронусь к этой дряни ни за что на свете, – произнес я, категорично отмахнувшись от назойливой беспризорной.

– Детектив, это ведь тебе нужны ответы на вопросы. Она не станет ни с кем говорить, кроме тебя.

– Ты же сказал, что она немая, – встрял инспектор.

– Для того чтобы разговаривать, не всегда нужен язык, – терпеливо пояснил Херес, а затем вновь повернулся ко мне. – Возьми уже этот гребень и причеши ее, детектив!

– Я лучше прыгну с причала с камнем на шее. Что за шутки у тебя, старик? Ты притащил меня сюда, чтобы вычесывать вшей у этой уродины?

Я сурово поглядел на моряка. Он спокойно продолжал стоять, пристально наблюдая за уродиной, пока та все так же упорно протягивала в пустоту свой старый гребешок. Барри предпочитал наблюдать за всем со стороны, загородив собой весь пустующий дверной проем.

– Просто доверься мне и сделай, что я говорю. Неужели это так сложно?

– Ты что, издеваешься? Херес, да она голову не мыла лет сто, по меньшей мере!

– Возьми гребень, – настойчиво повторил капитан.

Я бросил взгляд на полицейского. Тот медленно поглаживал свои нелепые усы, переводя испуганно вытаращенные глаза с руки нищей на старика и обратно. Мне стало предельно ясно, что делать здесь больше нечего – то ли Херес спятил после пережитых потерь, утонув с головой в своем горе, то ли он решил так неуместно надо мной подшутить – это не имело значения. Оставаясь здесь, мы просто теряли время, играя в безумные гляделки под ветхой крышей, грозящейся обвалиться в любой момент.

– Я ухожу, – коротко бросил я, осторожно проскользнув в щель между животом толстяка и облупившимся косяком.

– Гляди, Том! – внезапно выпалил Барри в самое ухо, указывая на что-то позади моей спины.

Я машинально обернулся на ходу. Поверх старого гребня сидела механическая птичка. Плавно помахивая крыльями, она молча наблюдала за мной черными глазами. Голодранка, не опуская протянутой руки, медленно гладила железную игрушку корявыми пыльными пальцами.

– Это ведь та самая птица, Том?

– Даже если там будет три птицы…

– Детектив, возьми уже этот чертов гребень и причеши ее волосы, иначе я сам заставлю тебя это сделать, – выпалил громила, сурово сверкнув своими темными глазами.

– Ты что, угрожаешь мне, Херес?

Барри навострил уши и напрягся, замерев на месте. Его толстые пальцы, теребившие усы, зависли в воздухе, а затем он на всякий случай незаметно отступил назад. Все происходящее начинало меня изрядно нервировать и даже злить. И если бы здоровяк всерьез решился тащить меня волоком к уродине, я бы не преминул воспользоваться обрубком полена, валявшимся неподалеку у моих ног.

Под сводами гнилых стропил тонко звенело напряжение, нарастающее все сильнее. В какой-то момент я отчетливо осознал, что склоки избежать не выйдет, но тут вдруг металлическая игрушка беззвучно взмыла в воздух. Я запрокинул голову вверх, а следом и толстяк вместе с капитаном «Тихой Марии» подняли глаза к дырявому потолку.

– Почему ты больше не веришь мне, Том?

Этот тихий голос, напоминающий шелест ветра, я бы мог узнать из тысячи. Он прокатился по пустому залу осенним ропотом листвы, так же внезапно исчезнув. Это было не похоже на дребезжащий стрекот железной птицы, и я видел, что она не открывала свой клюв.

– Вы слышали? – бросил я тихо.

Но обернувшись, я не нашел лиц моряка и толстого инспектора. Вокруг меня раскинулась тихая гладь ночного моря, а под ногами мерно покачивалась уже знакомая до боли деревянная лодка. Холодный ветер трепал подол моего промокшего плаща, а в мутном небе над головой тяжело неслись прочь низкие тучи. Опешив, я несколько раз обернулся, прежде чем убедился в том, что все это мне не мерещится.

– Пожалуйста, Том, выслушай меня.

Я резко повернул голову в сторону шелестящего шепота. Грейси сидела на другом конце лодки, устало опустив плечи и сложив руки на коленях. Я уже видел все это прежде, и сейчас меня не покидало ощущение, что я вернулся в этот миг обратно. Словно в прерванный сон, который упорно преследует сознание из одной кошмарной ночи в другую.