Юлия Евдокимова - Испания в душе и на тарелке

–У этой картины эффект 3D – сказал муж, когда мы стояли у «Погребения графа Оргаса» в церкви сан Томе. Странно, в альбомах и книгах Эль Греко совершенно не производил такого впечатления, как «вживую». Невероятно яркие, объемные, картины, не похожие ни на одного другого художника.

Вместе с нами в Сан Томе пришли человек пять подростков, долго выгребали мелочь из карманов на билет, а потом тихонько переговаривались, обсуждая картину.

–Увы,– сказали мне потом, – не все, ох, далеко не все такие…

-Это ворота прощения грехов,– раздался вдруг голос сзади, пока я ждала мужа у стены собора,– они открываются лишь раз в год, во время праздника Тела Христова. А в остальное время – только для Папы и для Короля.

А потом молодой человек сказал:

– Зайдите в монастырь Санта Изабелла. Там в подвале мастерская, посмотрите, как делают знаменитое «Дамаскене», не массовое.

И мы зашли, и в капеллу монастыря, и в маленький дворик, а потом в подвал, где, согнувшись, сидели мастера, в чьих руках дамасская сталь превращалась в ювелирные и оружейные шедевры. Мне показали, как на стали покрывается золотыми и серебряными нитями, дали подержать в руках катушку с золотой нитью.

В маленькой галерее на стенах висели шпаги, мечи, и прочая красота, сделанная здесь же, в мастерской, и очень отличающаяся от массовой продукции в туристических магазинах на каждом углу.

В Толедо, среди средневековых улочек, я примирилась с отсутствием в Испании любимых итальянских каменных борго.. а ещё поняла, как сильно арабы и испанцы прошлись по итальянскому югу, где и городки, и улочки вот такие же – арабские и испанские.

Здесь унылые ламанчские степи сменяются камнями и скалами, среди которых проложены дороги, весело думать, что однажды вот такая каменюка свалится прямо на дорогу! Бурлит Тахо, сменяя маленькими плотинами зеркально чистую гладь.

А в двух шагах от собора на маленькой площади, спрятался Горький колодец.

Когда спустилась ночь на Толедо, погасили свет в богатом особняке, разошлись спать слуги, и только красавица Ракель, дочь хозяина, не спит. Ждет она у дверей, ведущих на балкон, своего возлюбленного Фернандо.

Как и обещал, он появится, со шпагой, в малиновом плаще, и поднимется по плющу, обвившему стену, на балкон.

Но однажды, когда с 12 ударами колокола, приблизится Фернандо к калитке в сад, пахнущий миртом и гвоздиками, появится тень с кинжалом в руке и вонзится кинжал в спину кабальеро…

С криком выбежит во двор Ракель, но поздно, на камнях двора лежит лишь окровавленное тело…

Тех пор каждую ночь спускалась Ракель во двор, собираясь, словно на свидание, и льет слезы в колодец. И однажды, бросилась она в воду, не в силах пережить своего горя.

Каменный колодец, полный горькой воды, покрыт плитой, и до сих пор стоит он посреди узкой, убегающей вниз, к реке, улочки.

Здесь вечером зажигаются многочисленные фонари, а на углах улиц висят связки сковородок, которые покачивает ветер,

быки щеголяют в шапочках тореадоров,

вокруг множество интересных балкончиков,

у витрины кошачьего магазина лежит грустный барбос

а вот здесь на балконе сядет вечером, расправляя оборки на цветастом платье, дама, и спустится вечер, и выйдет кавалер на балкон чуть выше прекрасной сеньориты.

Утром город залит розовым светом, а вечером снова становится золотым.

Невероятная смесь религий, стилей, тайных учений древности, Толедо не похож ни на один город Испании, да и в Европе таких городов, вобравших в себя мудрость веков, религий и народов, только два – Толедо и Прага.

Идешь по маленьким знакам к старинной синагоге и к парку над Тахо, именно здесь происходило действие новеллы Фейхтвангера «Испанская баллада», а за мавританским вокзалом в стиле мудехар, среди ламанчской степи вдруг вырастают зубчатые башни Дворца Гальяна в маленьком оазисе кипарисов, где жила прекрасная Ракель.

Стоишь напротив Толедо на высоком холме – и видишь лабиринты улиц и крыш такого арабского города, кажется, сейчас закричит муэдзин…

Но нет муэдзина, бьет колокол на соборе католической столицы Испании, резиденции Архиепископа. Он не ведет мелодично Ангелуса, в сонме прочих маленьких и больших колоколов на соборах и церквях, так привычном среди итальянского вечера.

Он бьет одиноко, глухо и размеренно. Не прерываясь даже на ночь, он вздыхает, и ухает, и даже скрежещет…

И в этом звуке – вечность.

В одном богатом доме жил здесь обращенный в христианство еврей, он был самым умелым кузнецом в городе, делавшим решетки, двери и прочие вещи из железа, вещи с его клеймом славились на весь Толедо.

Выполнял мастер много заказов для войны с маврами, которая шла в Андалусии, и много повозок приезжало в его дом, загружалось различными цепями, уезжали на рассвете груженые повозки от его дома. Часто он работал всю ночь, и соседи удивлялись такому трудолюбию.

Война закончилась, католические короли подчинили себе Андалусию. Стали возвращаться домой освобожденные из плена рыцари. Один из них привез цепи, в которые заковывали его мавританцы, и изумленные жители Толедо увидели на цепях знакомое клеймо…

История умалчивает о судьбе мастера, успел ли он убежать или был казнен, но дом его носит имя Дом Цепей – casa de las cadenas, а со стен монастыря Сан Хуан де Лос Рейес свешивается множество цепей, в которые заковывались христианские рыцари.

Легенда рассказывает, что в квартале Сан Мигель находится Дом Домового. Там регулярно, как только отзвонили колокола на приходской церкви, начинались оргии и шабаши ведьм.

Долго жаловались соседи, в конце концов, хозяев изгнали, а дом подожгли, так и стоял он полуразрушенный. Говорят что того, кто войдет в дом в полночь, ждет головокружительная, неожиданная игра, но конец у игры всегда один – смерть.

Следующая история начинается с просьбы некоей красивой и очень капризной девушки по имени Мария Антунес…

Умоляла она своего жениха, Педро Альфонсо де Орельяна, достать её золотой браслет, украшавший руку Пресвятой Девы Дарохранительницы в соборе Толедо.

Долго сопротивлялся юноша, но не смог устоять перед просьбами невесты просто одержимой этим браслетом.

В конце концов, юноша решился, и ночью вошел в собор. От страха он закрыл глаза, приблизился к статуе Девы, снял с руки браслет, повернулся и только тут открыл глаза и замер…

Все статуи собора ожили, поднялись из могил рыцари и короли…

– Чей это браслет? – раздался голос.

Служители храма, вошедшие туда утром, увидели юношу, сошедшего с ума, в руке у него был браслет, он лежал на полу и, указывая на статую Девы Дарохранительницы, кричал: – Её, её!!

Опять женщины до добра не довели, пострадал-то парень, а про девушку легенда умалчивает.