Вера Гришина - Эмма из Прованса [litres]

Какие только мысли не приходят, когда остаёшься с собой наедине. Одна, совсем одна. Бывает, что ещё чуть-чуть, и твои мысли подведут тебя под черту, после которой ты потеряешь себя. А время так долго идёт взаперти, сколько мне ещё ждать лекаря? Это просто сумасшествие.

Стоило только вспомнить чёрта, и вот заскрипела дверь. Мысленно я восторжествовала.

«Наконец-то», – говорила про себя.

– Лекарь, здравствуйте, – сказала движущемуся мужчине в коричневом плаще, в руках у него была чаша, которую он поставил на комод.

– Здравствуйте, госпожа. Я пришёл вас осмотреть сегодня.

– Хорошо. У меня к вам вопрос. Я хотела сегодня выйти к флигелю поместья, подышать свежим воздухом, так как чувствую, что моему телу это необходимо.

– Госпожа, давайте сначала я вас осмотрю. Вижу, что вы сегодня не очень-то в хорошем состоянии выходить из комнаты, – говоря, лекарь тем временем осматривал мой лоб, – да у вас жар!

– Да? – вопросительно и не догадываясь, что всё это время у меня был жар, выкрикнула я. – Доктор вылечите меня скорее. Я хочу выздороветь и увидеть ещё не опавшие жёлтые листья на деревьях.

– Хорошо, госпожа. Конечно, я вам пропишу все необходимые лекарства, необходимые травы, которые вам надо пить. Я всё передам Руфио, а он уже прислуге. Сегодня выпейте отвар из лечебных трав, – сказал лекарь и поднёс чашу, которую оставил на комоде.

Слушая внимательно лекаря, выпила полностью отвар, но стало тянуть в сон, и не было сил дальше слушать. Захотелось спать, и я закрыла глаза, а что дальше он говорил, не знаю.

Появилась улыбка на губах, я вспомнила любимого Франческо, так хотелось, чтобы он лежал сейчас рядом и ласкал, я соскучилась по нему.

Сегодня целый день пролежала, опять эта негодная слабость, а ещё меня полюбила лень. Я то спала, то открывала глаза, то наоборот. Тут заскрипела дверь.

«А может, это Франческо приехал?» – подумала.

На миг показалось, что это Руфио, но это был не он. А какой-то человек, с уродливым лицом и тоже в плаще, только длиннее, чем у лекаря. Я испугалась.

– Кто вы? Не подходите ко мне! – кричала я. – Франческо, Руфио, кто-нибудь!

Чудовище ко мне приближалось, а мне было тяжело встать. Я закрылась под одеяло и дрожала, скуля, как котёнок, от страха. Тишина… Одеяло резко отбросили и прижали меня к кровати, закрыв рот рукой, чудовище смотрело в мои испуганные глаза и похрапывало.

«Господи, что это? Неужели он хочет меня убить?» – думала про себя, так была напугана, что руки окаменели от страха.

Его ладони были такими холодными, будто это мертвец. Он наклонил голову к моей шее и укусил. Я кричала, но никто бы не смог услышать. Начала упираться руками, было больно, ведь чудовище сильное и большое. Шансов оттолкнуть его у меня не было.

Чудовище присосалось острыми зубами к шее, будто высасывало кровь, моя изнеженная шея не знала такой боли. Хотелось опять закричать громко «помогите», но беспомощность и слабость были на тот момент злейшими врагами. Слёзы текли, рука чудовища стала мокрой, я хотела её укусить, но она была слишком большой, а кости тяжёлыми и твердыми, они навалились мне на рот, прикрыв щёки. Минут пять он кромсал мою шею, я думала, что я сейчас умру, уже не могла этого больше терпеть.

Неужели он меня убьёт, истерзает, как маленькую беззащитную девочку?

Через минут пять чудовище оторвалось от шеи и просто убежало, захлопнув за собой дверь, оставив капли крови на постели. Безутешные стоны сжимали моё сердце. Я так сильно ревела, что, казалось, меня должен услышать Бог. Аккуратно встала и подошла к зеркалу. Смотрела на свою рану, рыдая во всё горло. Кровь ещё текла, на шее были открытые до вен небольшие раны.

Я побежала к двери и кричала:

– Помогите! Откройте!

Мне казалось, что меня должны обязательно услышать, не хочу умирать от потери крови. Несколько минут прождала у двери, потом села подле неё и никуда не хотела уходить. Слёзы уже присохли к щекам, слабость прижимало тело ещё сильнее, а одежда была выпачкана кровью. Я не могла на неё смотреть, будто пришли и вырвали сердце, истерзали мою длинную красивую шею.

«Где ты, Бог, я тебя так люблю. Боженька, помоги мне! Я раньше всегда разделяла с тобой свою печаль, тревоги, секреты и восторг. Не оставляй меня, прошу», – говорила я, обращаясь к Создателю, но не знала, слышит ли он меня в этот момент.

Моя любовь к Богу осталась всё-таки безграничной и глубокой, такой же, как и в детстве, просто со временем чувства оседают глубоко. А потом, когда настают такие плачевные моменты, эта любовь просыпается и всё вспоминается.

Я услышала шуршание, но подумала почему-то о крысах. Я была рада, что ошиблась, потому что это был лекарь. Он вбежал в комнату, надеясь увидеть меня в постели, но обернувшись, нашёл около двери.

– Госпожа, вам плохо?

У меня не было уже сил разговаривать, я просто кричала и ревела, как израненная кошка в бою.

– Вы что, издеваетесь надо мной?! Посмотрите, я вся в крови. Что за чудовище здесь было?

Я закрыла глаза, зажмуривая их, так как картинка была неясной. Открыв, увидела пустоту.

– Лекарь, вы здесь?

Неужели он ушёл? Или мне это почудилось? Я так переволновалась, что сознание уже показывает то, что хочу. А может, уже сошла с ума? Я стала смеяться, наверно это был нервозный смех, потому что это было нелепо. Стало дурно, я подошла к кровати и просто упала на постель. Словно была под лучами ядовитого солнца, которое так и топило, тело дрожало, я была подавлена. И сама не поняла, то ли упала в обморок, то ли так быстро заснула от слабости или потери крови.

Прошло несколько дней, а мне казалось, что проходит вечность. Тишина тревожит мою душу, сердце мучается, считая каждый свой стук, а уши умоляют этого не слышать. Всё зыбко, и я себя не могу простить, словно вина затаилась в душе.

Гибель, снова чувства гнева, смятения и страха. Вера… Я перестаю в себя верить и в то, что когда-то смогу выбраться из этого ада.

А что такое вера?

Я одна… Горечь упивается моим слабым состоянием. Все дни, вероятно, будут тянуться, как масляные, а я буду просить, чтобы мой грядущий сон больше длился. Все дни одинаковые, будто пористые болотные облака, в которых тону, хоть таких и не существует. И буду стараться искать хоть какое-то несовпадение действий.

Это смешно… В детстве мама говорила, чтобы я свою гордыню усмиряла, чтобы не зарекалась о вещах, которые могут произойти с каждым человеком. И я помню, что смеялась над её словами и говорила, что у неё просто слишком большое воображение. Это же не театр, это ведь жизнь. Как я жалею об этих словах, надо же, вещи, о которых говорила матушка, произошли теперь со мной.

Хочется кричать, просто сил нет, хочется реветь, да слёз не осталось, хочется убежать, только некуда. Как во мне остались ещё силы, чтобы вставать по утрам и ощущать голод, этот мерзкий голод в животе.