Георгий Старков - Сказка об уроде [сборник]

Наконец, всё было кончено. Человек перестал барахтаться и обмяк, немного покачиваясь по инерции. Палачи отпустили верёвку, и тело грузно шлепнулось о землю. Оно сначала упало на колени, и даже казалось, что мертвец удержится в этом положении. Но равновесие всё-таки нарушилось, и убитый повалился на спину.

— Кла-а-а-с, — восхищённо прошептал Ганя слева от Васька. Люди в балахонах взяли тело за руки и куда-то потащили. Один из оставшихся «капюшонов», наконец, заприметил мальчишек и погрозил им кулаком. Он не сходил с места, но этого было достаточно, чтобы все ребята тут же побежали назад, от греха подальше. Зрелище-то всё равно кончилось.

— Что это было? — спросил Васёк у Гани, когда они снова перешли на шаг. Нога ещё болела; он прихрамывал, но старался этого не выказать. — Почему они его повесили? Кто это вообще такие?

— А я откуда… — начал огрызаться Ганя, но его перебил Шампур:

— Я знаю, кто это. Мне сестра рассказывала. Это братство грифонов. Ну, они себя так называют. Поклоняются грифам и приносят им жертвы, чтобы те их не трогали. Наверное, этого мужика тоже в жертву принесли.

— Ври больше, — Ганя ткнул Шампура кулаком под бок.

— Зуб даю! — вспылил Шампур. — Ты ведь и про Тимошку говорил, что он пургу гонит, а это оказалось не так!

— Так что там с этим братством? — спросил Васёк.

— Ну, ты же их видел. Они ходят в балахонах с белым капюшоном, чтобы быть похожими на грифов. Но мне сестра сказала, что они зря это делают — если бы она была грифом, ей бы совсем не понравилось, что кто-то наряжается в дурацкую одежду, чтобы быть как она. А злить грифов — ой-ё-ёй…

— Да уж, — согласился Тимошка. — Я бы ни за что не стал напяливать на себя костюм «под грифа».

— Ну, а вот они думают не так. Им кажется, что если они будут похожи на грифов и тоже будут убивать людей, то грифы их не тронут, потому что посчитают их своей родней. Сестра говорит, что это бред собачий, но дядя Коля из второго подъезда как-то сказал, что в этом может быть смысл — он ни разу не слышал, чтобы грифы убивали тех, кто состоит в братстве грифонов… Ай, пидор, что же ты делаешь?

Последнее восклицание адресовалось Гане, который вдруг остановился и со всей дури стукнул Шампура кулаком меж лопаток. Шампур отскочил, как резиновый мяч, и тут же развернулся, сжимая кулаки. Ганя сплюнул на землю:

— Задрал, сука, со своей болтовней. Помолчи.

— Ганёк, а не слишком ли ты оборзел? — Шампур прищурил глаза. — То Тимохе врежешь ни за что ни про что, то мой рассказ тебе не нравится. Сбавь-ка ты обороты, ага?

Ганя быстро зыркнул взглядом по сторонам. Мальчишки уже встали кругом подле него и Шампура, переводя настороженные взгляды с одного на другого.

— Мне фиолетово, что там говорит твоя сестрёнка, все уши прожужжал её брехней, — сказал Ганя, смещаясь вбок, чтобы иметь пространство для маневра. — Она у тебя вообще сумасшедшая. И шалава к тому же, мне вот мой брат говорил, что за бутылку водки она готова у кого угодно…

Договорить он не успел — Шампур размахнулся и ударил его, целясь в лицо. Ганя был готов к нападению: легко увернувшись, он нанёс встречный удар, но не рассчитал направления и попал Шампуру по предплечью. Тот попытался ударить его ногой в живот, но тоже промахнулся. Они схватились друг за друга в попытке свалить противника на землю, и так замерли, раскачиваясь влево-вправо.

— Э-э, пацаны, может, хватит? — осторожно сказал Толик, но драчуны не обратили на него никакого внимания. Первым нанести удар рискнул Шампур, и на этот раз его быстрая атака увенчалась успехом — кулак влетел в челюсть Гани так, что у того клацнули зубы. Ганя взвыл, отшатнулся и почти вслепую рубанул кулаком левой руки. Удар пришёлся Шампуру по виску. Мальчик издал странный звук, похожий то ли на хрюканье, то ли на всхлип, и схватился за голову. На несколько секунд он выпал из боя, и Ганя использовал это время на все сто: сплюнув проступающую между зубами кровь, он обрушился на Шампура градом ударов в грудь, заставляя того отшатываться назад. Наступление увенчалось прямым ударом в нос. Шампур вскрикнул и опрокинулся на спину. За время, проведенное на улицах, он не раз дрался и проигрывал, поэтому привычно скрючился и закрыл лицо локтями, защищая уязвимые места. Ганя не собирался прекращать удары; он вихрем носился вокруг поверженного противника, пиная его острыми носками ботинок. Ваську показалось, что он специально метил Шампуру между ног, но тот ловко отворачивался от него, подставляя худосочную спину. Зато Гане удалось не раз пнуть Шампура в шею и в голову. Кровь, хлещущая из разбитого носа жертвы, смешалась с землёй. Все на всякий случай отошли ещё на пару шагов от места драки и молча смотрели. Уже не на противостояние, а на избиение.

Наконец, Ганя устал. Он остановился и, тяжело дыша, оглядел приятелей.

— Ну? — произнёс он с угрозой, не обращаясь ни к кому конкретно. Мальчишки ответили ему хмурыми взглядами.

— Будете знать, суки, — Ганя нехорошо улыбнулся, показав кровоточащие кривые зубы. Он в последний раз двинул ногой Шампуру под почки и отвернулся:

— Пойдём, эта гнида пусть валяется тут…

И пошёл, тяжело подбирая ноги. Полукруг рассыпался: мальчики последовали за победителем, направляясь к «базе». Васёк опять оказался позади всех. Он не смог противостоять искушению и быстро посмотрел назад. Шампур, оказывается, не ушёл в «отключку», как всем показалось; он поднимался на четвереньки, прижимая ладонь к носу. Едва оказавшись на ногах, он побежал к стене мертвяшки, возле которой лежала куча мусора. Его сильно шатало на ходу. Васёк думал, что он уходит, но ошибся: Шампур нагнулся над свалкой и вытащил оттуда половинку кирпича. И опять побежал, на этот раз вознамерившись догнать уходящих. У Васька нехорошо засосало под ложечкой.

— Ребята, — сказал он. Тимошка, который шёл перед ним, оглянулся, увидел Шампура и приоткрыл рот. Тем временем тот догнал их, занося руку с кирпичом над головой. Неуклюже петляя в стороны, он наткнулся на Армена, но это его не смутило. Дернув головой, рыжий парень ринулся к Гане, который шёл впереди всех и не смотрел назад.

— Гань, берегись! — закричал Армен. Но было поздно — Шампур уже возник за спиной недавнего победителя. Из его груди исторгся бессвязный крик:

— Ай-я-а-а-а!

Кирпич глухо стукнулся о голову Гани. Васёк вздрогнул, будто удар пришёлся по нему самому. Ганя обмяк на ходу, как тряпичная кукла. Он даже не успел повернуться, хотя бы чуть-чуть — как шёл, так и рухнул. Колени подогнулись, ещё секунда — и он зарылся лицом в землю, так и не исторгнув ни звука.

— Что ж ты, гондон, творишь… — Толик поперхнулся собственными словами, когда Шампур, как в судороге, повернулся к нему, не выпуская из руки обломок кирпича. Лицо у Шампура выглядело страшно. На скулах образовались синяки, нос обрёл сливовый цвет, и оттуда на губы капала кровь, которую мальчик то и дело слизывал. Рыжие волосы слиплись некрасивыми клоками. Так все и стояли в безмолвном потрясении, переводя взгляд с Гани на Шампура. У Васька возникло острое чувство повторения уже происходившего.