Георгий Старков - Сказка об уроде [сборник]

— Ты выпила голубое вино, — напомнил Васёк. — А оно не только снимает боль. Ты ведь знаешь.

Ничего не ответив, Оля забралась на кровать с ногами, прислонилась спиной к стене и закрыла глаза. Рукава платья дрожали — девочку бил озноб. Васёк смотрел на неё, смотрел, потом обречённо вздохнул:

— Очень хочешь посмотреть фильм?

Оля закивала и взглянула на него с отчаянной надеждой. Даже дымка отрешенности в её взгляде почти рассеялась.

— Ладно, пошли, — сказал Васёк. — Только очень тихо. Возьми меня за руку и не отпускай, даже когда мы выйдем на улицу. Хорошо?

— Хорошо, — Оля резво вскочила с кровати и замахала руками, чтобы не упасть. Ваську пришлось поддержать её, иначе она грохнулась бы на пол и ушибла себе что-то. Хотя вряд ли под голубым дурманом она почувствовала бы боль…

В подъезде по-прежнему было пусто. Оля спускалась по лестнице медленно, нащупывая носком сандалии каждую ступеньку. Если бы не Васёк, который цепко держал её, она раз пять сверглась бы вниз, пока они не добрались до первого этажа. Здесь он ненадолго оставил её и вышел на крыльцо, чтобы посмотреть, нет ли какой угрозы рядом.

Ночь захватила город. По небу плыли рваные тучи, между которыми был виден красный полумесяц. В его красноватом свечении знакомые улочки и дворы стали чужими, пугающими. Тут и там во мгле горели огни, но они были до того тусклыми, что казалось — это не свет в окнах, а что-то фальшивое, вырезанное из жёлтой фосфоресцирующей бумаги. Дул ветер, гоняя мусор по земле, но его бормотание перекрывали звуки, которые были ближе, чем хотелось бы: неистовый лай собак, пьяные оры, чьи-то душераздирающие крики, а время от времени — потрескивания и хлопки, и один чёрт, который наверняка был где-то рядом этой ночью, знал, что их вызывало. Васёк напряжённо встал у подъезда и оперся рукой на дверь, словно боялся свалиться в этот страшный стылый мрак.

«Плохая ночь, — подумал он. — Слопает и не моргнёт. Высуни в такой тёмный час ногу на улицу — хорошо, если отделаешься оторванной ногой, а ведь может и всего целиком утащить …».

Было так легко вернуться в дом и, невзирая на протесты Оли, потащить её наверх и уложить спать на кроватке. Она, конечно, будет плакать, но он может сидеть рядом, пока девочка не уснёт, и ей будет не так страшно. А завтра, когда отрава выведется из неё, Оля, конечно, поймёт, что говорила глупость, предлагая отправиться смотреть фильм ночью, и не будет держать на него обиду…

Но Васёк уже обещал ей, и ему не хотелось брать слово назад. Парень он или не парень, в конце концов?

— Тут совсем недалеко, — сказал он сам себе. — Даже в другой квартал идти не надо. Мы будем осторожны.

Он приоткрыл дверь и поманил Олю к себе. Она стояла, прислонившись к стене, и не сразу заметила его. Зато, увидев, сразу выпорхнула наружу птичкой:

— Как, идём?

— Идём, — Васёк мягко сжал её ладонь в своей руке.

В первую минуту он нервно оглядывался, потом глаза привыкли к темноте, а слух перестал опознавать в каждом скрипе смертельную опасность. Крики и стоны продолжались, но они были достаточно далеко, в других кварталах. Оля покорно шла, ведомая Васьком. Похоже, девочка не испытывала никакой тревоги по поводу их похода. Ну и хорошо, подумал он. Не хватало ещё, чтобы она перепугалась не вовремя.

Они пробирались по дворам — прошли через один спящий двор, через второй, свернули в третий. В четвёртом дворе на детской площадке с покореженными гимнастическими снарядами расположилась пьяная компания, которая хриплыми голосами распевала похабные песни. Пришлось сделать крюк и обойти это место. Оглядываясь назад в сторону пьяниц, Васёк потерял бдительность и не заметил человека, который шёл прямо на них. Лишь когда Оля тихонько ойкнула, он резко повернулся и почти столкнулся с ним. Этот ночной гуляка не был пьяным. Лица его Васёк не разглядел, но роста он был высокого. Они стояли пару секунд, глядя друг на друга в нарастающем молчаливом напряжении, затем Васёк потянул Олю за собой вбок, уступая дорогу. Его ладонь быстро стала мокрой: он не знал, что делать, если незнакомец нападёт на них. Конечно, разумнее всего было бы убежать, потому что в схватке этот долговязый одержит над ним лёгкую победу. Но Оля не сможет в таком состоянии угнаться за ним, а бросать её — последнее дело…

Всё обошлось. Высокий человек двинулся дальше, ничего не сказав, и исчез за деревянным забором. Васёк перевёл дух. «Надо быть осторожнее», — пожурил он себя и с этой минуты старался во время ходьбы не вертеть головой.

Наконец, они пришли к заброшенному интернату для беспризорников. Это было массивное П-образное здание в три этажа высотой с собственным двором. Васёк прислушался, чтобы понять, нет ли голосов внутри пустого дома, но ничего не услышал. Иного он не ожидал: кто-то пустил по кварталу слух, что по интернату ночью толпами бродят призраки детей, которые умерли тут во время большого голода, и набрасываются, пуская слюни, на каждого, кто придёт в их обиталище. Даже мама верила в это. Может быть, так оно и было: в любом разе Ваську с Олей сейчас не стоило соваться в само здание. Они обошли дом, следящий за ними чёрными разбитыми окнами, и пошли к маленькой складской постройке в глубине двора.

И тут Оля остановилась.

— Вась, смотри, — шепнула она, указывая пальцем на небо.

Он запрокинул голову. Высоко над городом под чёрной марлей туч парила исполинская птица, купаясь в багровом свечении луны.

— Не бойся, — ответил Васёк спутнице тоже шёпотом. — Он нас не тронет. Он слишком высоко, чтобы что-то увидеть.

Гриф взмахнул крыльями, меняя направление полёта, и резко ускорился. Пять-шесть секунд — и он уже исчез в смазанных задворках ночного небосвода. Дети проводили его взглядами, в которых смешались страх и благоговение.

— Какая она большая, — сказала Оля. Она взялась левой рукой за косичку и принялась мять её между пальцами.

— Да, — кивнул Васёк. — Ну вот, мы почти пришли.

— Папа рассказывал мне, что когда он был маленьким, грифов ещё не было. Зато были звери — волки и медведи. Они вечно воевали между собой, устраивали взрывы и стрельбу, поэтому скоро и тех, и других стало очень мало. Тогда откуда-то взялись грифы, и они добили тех, кто остался. Это случилось очень быстро, потому что у грифов были крылья — они могли летать, а волки и медведи не могли…

Васёк открыл дверь склада. Внутри было пусто. Пахло сыростью и ещё чем-то сладковатым — наверное, плесенью. Темнота была полной, хоть глаз выколи. Мальчик присел и пошарил рукой слева от двери. Пришлось подождать, прежде чем пальцы наткнулись на спрятанный фонарик. Белый луч вспыхнул молнией в гнилом царстве.

— Почему грифы убивают людей? — спросила Оля. — Ведь мы им ничего не делаем…