Георгий Старков - Сказка об уроде [сборник]

Она возликовала. Да, дорогие мои, моя плоть — это яд. Наелись досыта? Пришло время расплачиваться . Как бы ей хотелось, чтобы они так и умерли, согнувшись в три погибели.

Они не умерли, но один за другим изрыгали из себя то, что съели. У кого-то изо рта выпала почка, испачканная в прозрачной слизи. Его сосед отхаркнул коленную чашу. Вокруг Вероники образовывалось багровое кольцо из оскверненного мяса и костей. Всё то, что раньше было ею.

Выдав свой обед обратно, серые существа рассеялись. Их силуэты таяли в воздухе, и с каждым исчезновением ветер сбавлял свой крик. Когда последняя тварь смачно выблевала половину большого пальца и пропала с широкой ухмылкой на кривом лице, на вершине горы опять воцарилась тишина.

Появилась ворона. Она важно шествовала вдоль кольца из плоти и слюны, как путевой обходчик, проверяющий, целы ли рельсы. Сделав полный круг, птица соизволила взглянуть на Веронику, которую уже ничто не могло удивить.

Они вернули не всё.

«Что это значит?».

Не хватает куска печени. И позвонки не все тут.

«Да пусть подавятся», — она состроила рожу. Не хотелось смотреть на куски своего тела, испачканные в выделениях этих тварей. Может, когда-то это и была она сама, но она пробыла насаженной на пику достаточно долго, чтобы начать питать отвращение к этой куче мусора.

Ворона вышла за край кольца.

Они помазаны плотью. Отныне они будут знать тебя.

«Что дальше?».

Птица улетела. Вероника следила за ней, пока она не превратилась в пятнышко на бескрайнем небе, и покосилась на великана, который скромно стоял в сторонке.

«Кажется, мы снова остались вдвоём», — подумала она почти игриво.

Заросшее шерстью лицо не могло ничего выразить. Чудовище подошло к кольцу, присело на колени и начало неловко собирать части её тела грязными пальцами. Оно неуклюже скрепляло их между собой, и куски не распадались, когда оно отнимало от них свои ручища.

Он хочет вернуть моё тело. Собрать его из кусков, как головоломку.

Долго же ему придётся возиться.

Слабость одолела её. Веки стали тяжёлыми. Плеск волн внизу напоминал отзвуки колыбельной. Прежде чем шершавая тьма приняла её в свою власть, Вероника бросила последний взгляд вниз и увидела, как срастаются кости, заботливо приложенные друг к другу волосатыми руками гиганта.

Маленький пропеллер сел на ось, как влитой. Вероника с сомнением взвесила получившуюся конструкцию на ладони. Почти невесома — но поверить, что эта штука может взлететь…

— Что ж, проверим, — она зажала ось между ладонями. — Раз-два-три!

Ладони скользнули друг по другу, ось раскрутилась. Пропеллер издал приятное жужжание. Игрушка рывком поднялась вверх, потом зелёные лопасти остановили вращение, и она упала на одеяло.

— Невероятно, — Вероника покачала головой. — Я читала когда-то о подобной игрушке, но не верила, что она будет способна летать.

Юлька уже вовсю лакомилась своей половинкой шоколадного яйца.

— Мне больше нравились те игрушки, которые они клали внутрь, когда мы были маленькими, — сказала она. — Все эти гномики, динозаврики и куклы. А в новых «Киндерах» игрушки какие-то слишком мудрёные.

— Ну, в детстве и лимонад был слаще, — улыбнулась Вероника. Подняв ось с пропеллером, она положила его на тумбочку, заваленную пакетами с едой.

Каждый, кто навещал её, считал своим долгом принести ей поесть. Видимо, они слышали, что она исхудала во время полуторамесячной комы, и считали, что еда станет лучшим подарком. В итоге она была окружена шоколадками, кексами, рулетами и домашними пирожками. Отказаться Вероника не могла — люди ведь хотели сделать ей приятное — но, право дело, это становилось настоящей проблемой. К тому же её пищеварительные органы, как объяснил врач, после долгого бездействия не могли так сразу взять и вернуться в нормальный режим. Первые дни она питалась только жидкой манной кашей, потом перешла на перловку и соки. Теперь, когда прошло девять дней после пробуждения, она уже могла есть почти всё, но это не значило набивать брюхо до отказа.

Подсунуть ей «Киндер-сюрпризы» (и тут же без зазрения совести слопать половину из них) могла только Юлька. Это был её третий визит. Она снова поинтересовалась, когда же её выпустят на волю из «тюряги».

— Ещё пара дней, — ответила Вероника. — Ох уж эти бесконечные анализы. В меня чем только не кололи и тыкали… Пошлячка, — она толкнула Юльку в плечо, когда та захихикала. — Но вроде сказали, что я теперь в норме и могу идти на все четыре стороны.

— Ходить-то научилась?

Пока она лежала, мышцы ослабли. Когда Юлька пришла в первый раз, Вероника прихрамывала при ходьбе, опираясь на костыль. «Доктор Хаус», — тут же нарекла её подружка.

— Вполне. Если бы ты пришла не так поздно, мы могли бы сходить в оранжерею.

— Да я с радостью пришла бы раньше, но Вертюхина устроила подготовку к контрольной после пар. Жесть просто — нас в последнее время начали просто заваливать контрольными и коллоквиумами. Чувствую, сессия перед «экватором» будет жаркой. Кстати, Верка, ты ведь много тем пропустила. Как будешь наверстывать?

— Я что-нибудь придумаю, — рассеянно сказала она. Об учёбе думать не хотелось.

Поболтав ещё немного, Юлька посмотрела в окно и встрепенулась:

— Ой, уже темнеет. Мне пора, а то автобусы скоро перестанут ходить. Ну, ты уж поскорее выбирайся, мы все тебя ждём.

— Так уж и все? — усмехнулась она.

— Ага, особенно преподы — спят и видят, как будут тебя мучить по пропущенным темам.

Поцеловав Веронику в щёку, она выпорхнула из палаты. В комнате будто выключили свет. Юлька привносила в здешний тусклый, пропитанный хлоркой мир частичку той беззаботной жизни, которой жила. Её визиты были одной из немногочисленных отрад за последние дни.

Вероника заметила, что маленькая черноволосая девочка на дальней койке жадно смотрит на её тумбочку. Уловив её взгляд, она поспешно сделала вид, что изучает лампу на потолке. Улыбнувшись, Вероника подняла с тумбочки шоколадное яйцо:

— Хочешь?

Девочка нерешительно кивнула.

— Лови, — Вероника бросила «Киндер» через палату, и она искусно поймала его на лету:

— Спасибо!

Она смотрела, как девочка разворачивает фольгу и отправляет лакомство в рот. Её поселили тут четыре дня назад — по словам медбрата, в детском отделении кончились места. У девочки был бронхит. Весь первый день она проспала, хрипло кашляя через марлевую повязку. Лекарства сделали своё дело: сейчас ей стало гораздо лучше. По вечерам девочку навещал отец. Вчера он занёс ноутбук, и с тех пор малышка от него не отрывалась.

Мама тоже принесла Веронике её телефон, но она почти не выходила в интернет. Большую часть времени она проводила в койке, уставившись в стену или зарывшись лицом в подушку. Но сказать, что она ничем не занималась, было нельзя: когда Вероника очнулась после комы, темнота под веками перестала быть непроницаемой мглой. Теперь всё было иначе: когда она закрывала глаза, во тьме проступали тонкие подрагивающие линии. Сначала они были одинакового серого цвета, потом она научилась различать их оттенки. Линии колыхались, переплетались друг с другом и извивались, образуя узоры, как в калейдоскопе. Наблюдать за их игрой было по-своему увлекательно, но если слишком долго смотреть на них, то возникала тошнота.