Георгий Старков - Сказка об уроде [сборник]

— Что же ты так, — Нина вздохнула. — Могла бы посидеть хотя бы до одиннадцати. Вместе веселее.

Вероника осталась непреклонной:

— Буду торчать здесь до одиннадцати — значит, приду домой только за полчаса до Нового года. А кто будет маме помогать накрывать стол?

— Ну, тогда возвращайся к часу ночи, — предложила Карина. — Мы наверняка будем тут… если только эти красавчики в углу всё-таки не наберутся смелости.

— Какие ещё красавчики? — Нина проследила глазами за пальцем Карины и фыркнула. — Нужны они нам. Да ты даже не пытайся уговорить Верку вернуться. Гиблое дело. Ты её не знаешь — уж я-то со школьных времён намучилась пытаться затащить её на новогодние тусовки.

Электронное табло над танцполом вело обратный отсчёт. 01:33:22 . Последние две цифры плавно менялись, делая Новый год ближе. Вероника допила молочный коктейль и поставила стакан на столик с мимолётным сожалением, что не может заказать некогда любимое ею «Землетрясение». С тех пор, как она выписалась из больницы со страшным диагнозом, ей приходилось строго следить за тем, что она ест и пьёт.

— А о чём эти двое сплетничают? — она кивнула на Юльку, которая говорила с ещё одной их общей одноклассницей Аней Кировой.

— Аня хочет бросить учёбу, — сказала Нина.

— Да ладно! — воскликнула Вероника. — С чего это вдруг? Она же, говорят, неплохо успевает, нет?

— Успевать-то успевает, но кто-то вбил ей в голову, что и без учёбы можно прекрасно обойтись. Говорит, что в ювелирной компании, куда её устроил дядя, она могла бы зарабатывать втрое больше, если бы не приходилось отвлекаться на учёбу.

Вероника вспомнила, что брат Аниной матери был крупным бизнесменом и часто мелькал по местному телевидению.

— И что она?

— А ты сама спроси у неё.

— Не хочу кричать на весь танцпол. Давай, рассказывай.

— В общем, она пока думает. Родители отговаривают, но сама Аня не прочь бы и бросить. Учёба ей наскучила.

— Но ведь два года всего осталось! Могла бы потерпеть чуток…

— Вот Юлька ей что-то подобное и втолковывает, — Нина положила в рот дольку лимона. — Хочешь поменяться со мной местами? Можете её вдвоём обрабатывать, так шансов на успех больше.

— Ну нет, — Юлька с младших классов тесно дружила с Аней, и ей не хотелось вмешиваться. А как поступила бы я, если бы кто-то мне предложил надёжную работу с хорошей зарплатой взамен образования, которое обесценивается с каждым годом? Музыка гремела битами, люди-силуэты на танцполе извивались, залитые разноцветным ливнем. Вероника встала из-за столика, и взоры подруг разом обратились на неё.

— Мне пора. Простите, девчонки. Мама ждёт.

— Домоседа, — проворчала Карина. Впрочем, при таком шумовом фоне её «ворчание» было больше похоже на крик. Вероника виновато развела руками:

— Ну, не обижайтесь. Зовите после праздников, ладно? С удовольствием с вами посижу — расскажете о своих новогодних приключениях.

На улице шёл снег, белые хлопья тихо кружились в темноте. Кажется, снегопад в этот день предвещает урожайный год, смутно вспомнила Вероника, но не была в этом уверена. После пьянящего шума и мелькания внутри клуба ночная улица выглядела застывшим фотокадром. Она огляделась в поисках такси. Их должно быть много сегодня ночью, когда тысячи людей спешат до звона курантов попасть на нужное место. Так и есть — на стоянке столпилась стая машин с опознавательными знаками в виде шахматных полей. На глазах Вероники из клуба со звонким смехом выбежала молодая пара и, не останавливаясь, нырнула в одну из них. Вероника улыбнулась, и из её рта вырвался парок — несмотря на снег, новогодняя ночь выдалась холодной.

— Улица Лермонтова, дом сто тридцать восемь, — произнесла она, когда водитель «Форд-Фокуса» опустил боковое стекло. Это был человек в возрасте с зачёсанными назад седыми волосами.

— Триста рублей.

— Что так дорого? — возмутилась она.

— Новогодняя ночь. Всё сегодня дорого, — флегматично ответил таксист.

Можно было идти к другим машинам в поисках дешёвой расценки, но торговаться Веронике не хотелось. Главное — скорее доехать. Мама наверняка уже ждёт её.

— Хорошо, — сказала она, открывая дверцу. — Поехали.

В салоне не было музыки, а водитель не пытался завязать дорожный разговор. Слышалось только поскрипывание трущихся о лобовое стекло дворников. Вероника увидела у руля зелёные циферки часов. Если верить им, то до Нового года осталось ровно семьдесят минут. Интересно, подумала она, куда поедет старик после того, как довезёт её? Отправится ли домой, чтобы встретить Новый год с семьёй? Или направит «Форд» назад в клуб и застанет волшебный момент, когда все числа на табло сменятся на нули, в попытке заработать очередные три сотни рублей?

Грустные мысли. Впрочем, под Новый год у неё всегда бывал подобный настрой. Может, это было связано с тем, что её отец погиб за несколько дней до Нового года. Она была слишком мала, чтобы помнить это, зато мама не забывала. Когда Вероника ещё ходила в садик, она даже ставила свечи в эти дни. Сейчас она этого не делала, но Вероника понимала, почему каждый раз, когда окна домов начинают сверкать огнями гирлянд, на маму находит хандра, которую она тщательно пытается скрыть.

В этом году причины грустить у Вероники были. Она пыталась не думать о них, но сложно не вспоминать события уходящего года, когда перед глазами зелёное табло навязчиво ведёт отсчёт секунд до конца очередного цикла природы. И, если честно, ничего хорошего эти триста шестьдесят пять дней ей не дали. Если бы Веронике предложили описать год в трёх словах, она выбрала бы такие: одиночество, ворона, печень .

Врачи говорили, что ей повезло: с теми сильными лекарствами, которыми её пичкали во время комы, её печень могла отказать совсем. Этого удалось избежать, но Вероника не могла забыть страшные дни, когда она лежала под капельницей в отдельной палате, обливаясь холодным потом и кусая губы из-за ноющей боли в животе. Когда ей удавалось вздремнуть, то во снах была ворона, которая восседала возле бесформенной кучи разделанных останков и говорила ей: Не хватает куска печени . После пробуждения ей на секунду-другую казалось, что всё произошедшее — жёлтые глаза, удивление и жалость на лице врача, перевод в другую палату и бесконечные уколы — всего лишь сон, но тут мелкий грызун опять впивался зубками ей в живот, и она скрежетала зубами, чтобы не заплакать.

У меня никогда не было проблем с печенью , думала она. И мои родители были здоровы. Я не могла заболеть. Это они — те твари из тени. Они забрали мою печень, и теперь я умру.

Она не умерла. Выписалась только через месяц в весьма плачевном виде — одна только потеря веса составила треть от её прежней массы. Ещё хуже ей стало, когда она узнала, что матери пришлось потратить почти все сбережения на чёрный день, чтобы купить ей дорогие лекарства для курса лечения. Но она жила, и ей сказали, что если она будет следить за собой и продолжит принимать таблетки, то может прожить до глубокой старости.