Георгий Старков - Сказка об уроде [сборник]

Она открыла глаза. Это туалет .

Да. Теперь она была в этом уверена. Линии рисовали комнату, в которой она сейчас была — точнее, её копию, составленную из живых дрожащих линий в темноте. Только в реальном мире обзор загораживала дверца на защелке, а с закрытыми глазами Вероника видела туалет так, будто никакой дверцы перед ней не было.

Зато в «зелёном» туалете был ещё кто-то, кроме неё.

Затаив дыхание, она опустила веки. Вихрь линий сложился в картину. Контуры были узнаваемы — зелёное зеркало, зелёные стены, зелёная раковина. Всё дрожало, как пламя свечи на ветру.

Человек стоял слева от раковины. Лицо было размыто: линии на нём хаотично переплетались, словно художнику стало лень дорисовывать картину. Зато Вероника увидела, что у эфемерного посетителя туалета длинные зелёные волосы. Женщина.

— Эй, — осторожно окликнула она, не размыкая век.

Женщина обратила своё размытое лицо в сторону туалетной кабинки. Она нерешительно сделала шаг, и тут же из зеркала за её спиной выросли зелёные руки.

Страх обрушился на Веронику ледяным дождём. Она испугалась не женщины (хотя её безликость внушала тревогу) — источником страха были руки с кривыми зелёными пальцами, протянутые через зеркало. Они внушали отвращение. Вероника чувствовала, что призрачная женщина тоже боится их. Она шла к ней в поисках помощи; хотела, чтобы Вероника спасла её от хищных рук, которые удлинялись на глазах.

Но я не знаю, как помочь ей , в отчаянии подумала Вероника. Что мне делать?

Ей хотелось открыть глаза. Она знала, что снова увидит перед собой белую дверцу кабинки, и зелёные фантомы вмиг пропадут. Но тогда эти руки поймают женщину. Она обязана хотя бы попытаться помочь…

Вероника привстала с унитаза с закрытыми глазами — и вдруг полетела.

Это вышло самой собой, будто она скинула лишний груз в несколько тонн, тяготивший её всю жизнь. Точно мяч, брошенный умелой рукой, она устремилась вперёд, к женщине, и не смогла вовремя остановиться — пробив собой её живот, она вылетела из её спины и оказалась в опасной близости от извивающихся, как черви, рук. Её охватила паника. Сейчас зелёные пальцы схватят её и утащат в зеркало…

Левая рука потянулась к ней, и она клюнула её в ладонь.

Рука застыла. Она ощутила удивление и злость её обладателя.

Пошла вон, сказали ей без слов. Это не твоё дело. Она принадлежит мне.

Вероника снова клюнула зелёную ладонь, и та подалась назад.

Линии в зеркале затанцевали, образуя вытянутое нечеловеческое лицо. Рот был широко раскрыт, как горная пещера. Одна гримаса на лице сменяла другую. Вероника узнала эту тварь.

Ты жрал мои кости. Пил мою кровь. Лизал мои щеки. Ты помазан моей плотью. Ты ДОЛЖЕН мне. Я не дам тебе тронуть её.

Вместо слов из неё выходило карканье, но тварь поняла её. Рука дёрнулась, пытаясь поймать её, но она с легкостью отлетела в сторону. Линии превратились в зернистый хаос.

Кто-то постучал в дверцу кабинки.

— Эй! Что там у вас?

Вероника открыла глаза. Она не сразу поняла, что сидит на унитазе. Щеки пылали, руки были сжаты в кулак.

— Не мешайте! — рявкнула она, не успев скинуть воинственный настрой.

Стук прервался. По кафелю зашлепали мягкие тапочки.

— И нечего так орать, — отрезала женщина с той стороны. — Я просто беспокоилась. Ты что там, рожать собралась?

Веронике стало стыдно.

— Желудок замучил, — ответила она. — Не о чем беспокоиться.

— Ты уверена? Может, вызвать медсестру? Честно говоря, напугала ты меня своими стонами.

— Нет-нет, спасибо, не надо. Обычное расстройство желудка.

— М-да, кормят тут, конечно, отвратно…

Зашумела вода — женщина мыла руки. Вероника закрыла глаза, но ничего на этот раз не увидела. Линии исчезли. Оставалось надеяться, что она напугала тварь за зеркалом достаточно, чтобы она оставила призрачную женщину в покое.

Она привела себя в порядок, спустила воду и вышла из кабинки. Женщине у крана было около тридцати лет. Вероника раньше её в больнице не видела.

— Ну вот, теперь всё в порядке, — сказала она.

— Слава богу, — та подставила руки под сушилку. — Извини, если я напугала. С моими соседями по палате быстро становишься нервной. Трясусь каждый раз, как у кого-нибудь начинается приступ.

— А из какого вы отделения? — полюбопытствовала Вероника.

— Из онкологического.

Повисла пауза. Вероника не знала, что сказать. Сказать по правде, онкологическое отделение пугало её до смерти.

— А ты? — спросила женщина, не дождавшись от неё слов.

— Терапевтическое, восьмая палата. Меня Вероника зовут.

— А моё имя Лиля, — женщина, начавшая улыбаться ей, вдруг прищурилась. — С тобой точно всё в порядке?

— Ну да, — удивилась Вероника. — То есть, я же говорила, желудок…

— Нет, что-то не так, — она покачала головой. — Я, конечно, не врач, но думаю, тут дело не в желудке. Посмотрись в зеркало.

Вероника подошла к зеркалу медленно, подспудно опасаясь увидеть в нём не своё отражение, а длинное лицо зеленого монстра из видения. Но там стояла только русоволосая девушка с выступающими скулами. Сколько бы она ни ела, вес возвращался очень медленно — она до сих пор напоминала ходячий скелет.

Но женщина испугалась не её худобы. Глаза. Вот где была причина. Белки глаз Вероники налились яркой желтой краской.

Громкая музыка раздражала Веронику. Слова тонули в громоподобной какофонии — чтобы расслышать разговор подруг, приходилось перегибаться через весь столик. Вскоре она сдалась и, откинувшись на спинку стула, стала наслаждаться молочным коктейлем, потягивая её через соломинку. В мельтешении цветомузыки стакан в её руке попеременно выглядел то розовым, то голубым.

Карина Смирнова придвинулась к ней и взяла за локоть.

— Смотри, — она тайком указала пальцем. — Эти точно следят за нами.

Вероника посмотрела туда, куда она показывала. За столиком сидели три парня и оживлённо жестикулировали, увлечённые разговором. Им громкая музыка явно не мешала.

— Не принимай желаемое за действительное, — засмеялась она. — Никто на нас даже не смотрит, просто смирись.

Карина энергично покачала головой:

— Они притворяются. Только что пялились на нас, говорю я тебе.

— Если это правда, можешь быть спокойна — рано или поздно они к нам подойдут.

— Или, — Карина мечтательно посмотрела на парней, — мы могли бы сами сделать первый шаг…

— Это неприлично, милая. Ты сама это знаешь.

— В новогодний вечер могут быть и исключения. Это же время чудес, нет?

— Ну, если что, я в этих чудесах не участвую. Мне скоро уходить.

— Эй, о чём вы тут секретничаете? — с другой стороны к Веронике склонилась Нина.

— Верка собирается нас бросить, — обиженно заявила Карина.