Георгий Старков - Сказка об уроде [сборник]

— Чёрт возьми, — прошептал Антон, не веря своим глазам. На полу лежал долговязый худой парень с длинными светлыми волосами. Руки и ноги были раскинуты в стороны, как у мертвеца, их словно удерживали невидимые цепи. Лицо парня было искажено от муки, и неудивительно: на животе у него восседало серое существо размером с сенбернара и деловито грызло его живот. У пупка образовалась кровоточащая дыра. Каждый раз, когда существо шевелило мордой в ране, парень издавал мучительный стон.

— Мама, — вырвалось у Антона, когда тварь вдруг волчком повернулась к нему. Морда напоминала крысиную, но была более широкой, что контрастировало с худым и облезлым телом, покрытым серой шерстью. На усиках висели капли крови, которые в синем свете обрели чёрный, как мазут, блеск.

На морде существа появилась улыбка, почти человеческая: «Попался!».

Антон бросился бежать. Подальше от клетки с пленником — куда угодно, лишь бы не видеть этот кошмар. Но не успел он отбежать далеко, как из игры тумана перед ним стало бесшумно выплывать нечто большое, круглое…

Глаз, вспомнил Антон. Тот самый.

Он бросился в сторону, не теряя ни секунды. На бегу то и вертел головой и видел, как слева и справа маячат расплывчатые крысиные силуэты, словно не давая ему сойти с некого невидимого коридора. А если обернуться, то можно было углядеть вдалеке круглую тень, которая неизменно держалась на его хвосте. Видимо, несмотря на сумрак, глаз хорошо видел беглеца.

«Конечно, — в истерике подумал Антон, — он всё видит. На то он и глаз».

В конце концов, он ткнулся носом об ещё одну клетку — поменьше первой, но в остальном являющуюся её копией. К счастью, она была пуста — никаких крыс и пленников. Антон обогнул её и побежал дальше. Глаз вроде бы отстал, но спокойствия ему это не добавило. Он задыхался. Всё время мерещилось, что из тумана на него кто-то готовится выпрыгнуть.

Очередная клетка. До того узкая, что человеку в ней не присесть, не лечь: можно только стоять, изнывая от усталости… вечно стоять…

Маленьких клеток было много, они стояли плотным рядом. И в крайней левой из них кто-то был.

Антон пошёл в ту сторону. И верно — клетка не пуста, внутри человек, обречённый на вечное стояние, всем своим видом выказывающий безнадёгу: голова опущена, длинные волосы прикрывают лицо, колени подогнуты, спина безвольно упирается в холодный металл. Женщина в тёмной блузке и простой юбке выше колен.

— Эй… — окликнул Антон, не зная, чего он хочет добиться. Он всё равно не мог помочь страдалице. Может, она вообще была давно мертва.

Она вздрогнула, приподняла голову, которая до того покоилась на груди, колени распрямились. И Антон закричал — не мог не закричать, потому что иначе потерял бы рассудок.

У женщины не было лица. Ни глаз, ни носа, ни рта. Вместо них была чистая, абсолютно целая кожа. Лишь уши из органов чувств были на месте. Она повернула голову к нему, и Антон кричал, отшатываясь назад, а женщина вцепилась в прутья решетки и подалась вперёд. Антону хотелось убежать, но он потерял способность двигаться; просто стоял и смотрел, как она просовывает худые руки через прутья и протягивает ладони к нему, отчаянно жестикулируя. Пальцами она показывала куда-то вниз. На себя? На клетку? На пол?

Когда первая волна леденящего ужаса прошла, Антон уразумел, что она что-то пытается ему сказать. Но что? Он не мог даже понять выражения её лица — пустая кожа не могла ничего отобразить. Она указывала пальцами вниз, потом быстро складывала ладони вместе, и всё повторялось заново. Второй жест Антон понял. Это была мольба. Она умоляла его что-то сделать.

Но что?

Пытаясь не смотреть на жуткую внешность женщины, Антон заставил себя сделать шаг вперёд, ближе к клетке. Он скользнул взглядом в этом направлении её жестов. Но там были лишь толстые железные прутья, которых не сдвинуть, не погнуть…

Или всё-таки можно что-то сделать?

Присмотревшись, Антон понял, что клетка не монолитна. С передней стороны у неё была дверь, впрочем, так умело замаскированная, что сливалась с остальной частью клетки. Дверь была закрыта на тонкий засов с наружной стороны, выглядящий как один из прутьев. Антону даже не сразу пришла в голову мысль, что он может просто отодвинуть его в сторону и освободить узницу.

«И всё? — подумал он. — Но это же очень просто! Почему она сама не могла…».

Но один взгляд на женщину, которая жестикулировала всё отчаяннее, объяснил всё. Поистине дьявольской была фантазия того, кто придумал эту клетку. Стоя внутри вертикально, человек не мог дотянуться руками до засова, а ноги не могли пролезть за решетку. Это было ещё одно издевательство над узниками: пускай думают, что у них осталась какая-то надежда, и бьются в своей темнице, изводят последние силы — всё будет напрасно! Антон весь покрылся гусиной кожей, когда понял это.

Руки женщины внезапно замерли и опустились — видимо, она решила, что Антон ушёл.

— Сейчас… — прошептал он, присаживаясь на корточки, и она вздрогнула. — Подождите… я сейчас…

Засов не хотел сдвигаться с места, будто его заклинило. Лишь после того, как Антон напряг все мышцы, ему удалось сдвинуть его. С громким скрежетом дверь клетки подалась в сторону Антона, и он панически обернулся: проклятый глаз не мог не слышать этот звук, теперь он наверняка знает, где он скрывается…

Если только у глаза есть уши.

Женщина без лица вышла из клетки, ступая осторожно, как ребёнок, делающий первые шаги. Петли двери снова отозвались пронзительным скрежетом, и Антон, который продолжал вглядываться в фиолетовый туман, на этот раз ясно увидел, как вдали зашевелилось что-то тёмное. Он схватил женщину за руку. Её кожа была ледяной.

— Послушайте, — тихо сказал он ей. — Не знаю, понимаете ли вы меня, но… За нами охотятся. Этот глаз… и ещё крыса. Нам нужно уходить очень быстро. Хорошо?

Он не надеялся, что она поймёт его, но она быстро кивнула. Понимает русскую речь? Или просто уловила интонации?.. Впрочем, сейчас было не время об этом размышлять. Силуэт грозной тенью маячил в мареве. Судя по размеру и форме, это был не глаз, а давешняя крыса. Антон побежал в другую сторону, увлекая за собой женщину. К его удивлению, она не тащилась кулем, а довольно резво бежала с ним; впрочем, время от времени она спотыкалась о собственную ногу и махала руками, и тогда ему приходилось поддерживать её за плечо.

«Она до смерти боится, — подумал Антон, углубляясь в фиолетовую вечность. — Она знает, что её ждёт, если нас поймают, и сжигает последние силы. Не хочет, чтобы её заживо сожрали крысы».

А вот в нём страх таял. После того, как он увидел, что у женщины нет лица, внутри него как будто что-то заморозилось — чувства притупились, осталось только желание действовать, не стоять на месте, вырваться из этого кошмара. Сейчас он просто бежал, куда глаза глядят, подальше от преследователей — и будь что будет…