Георгий Старков - Никта

У человека вновь перехватило дыхание, будто его снова окунуло в воду.

— Лана? — пробормотал он, с трудом поднимаясь на ноги. Равновесие было сложно удерживать, но он устоял. Безобразные синие пятна остались на щиколотках и талии, там, где осклизлые подводные девы хватались за него. Кожа в этих местах стала нечувствительной. Но человек не обращал на это внимания. Он повернулся к реке, такой же неторопливой и расслабленной, как всегда.

— Ты здесь?

Но река оставалась пустой, и озорные голоса, перешептывавшиеся в её водах, умолкли. Должно быть, существа уплыли, поняв, что жертву заполучить не удалось…

За его спиной с треском обломилась ветка дуба. Человек перестал дышать.

«Та чёртова белка. Решил, зараза, меня ещё разок попугать…».

Но он знал, что это не белка. Потому что чувствовал чужой взгляд на своём затылке.

Кто-то сидел на ветке дуба и смотрел на него, мокрого и трясущегося.

Медленно, будто боясь задеть невидимые струны, приводящие к срабатыванию смертельной ловушки, человек развернулся. Деревья возвышались перед ним неровным частоколом. Углядеть в их пышной листве что-либо определённое не представлялось возможным, но ощущение чужого присутствия не ушло. За ним по-прежнему следили.

— С-спасибо, — сказал мужчина; зубы во рту стучали. — Если ты там… если это ты… пожалуйста, выходи. Я хочу тебя видеть.

На ветвях молчали.

— Обещаю, что не буду пугаться. Просто… мне нужно тебя видеть. Тебя не стало так внезапно, и я… Дашка каждый вечер спрашивает, когда мама вернётся, а я до сих пор не осмеливаюсь сказать ей правду… Лана?

Не было ни шороха, ни малейшего шевеления, но человек чувствовал, как что-то меняется. Он вобрал воздуха в горящую огнём грудь и сказал:

— Лана, я люблю тебя.

Что-то грузно упало с веток могучего дуба вниз, как мешок с картофелем. Человек дрогнул всем телом, но тут же взял себя в руки. Разве не ради этого невозможного, страшного мгновения он приехал? Руслана не желает ему зла, она выцепила его из лап тех тварей, которые хотели утопить его.

Он сделал шаг вперёд. Там, под дубом, медленно поднимался с земли расплывчатый силуэт.

— Ла…

Луна вышла из-за туч внезапно, будто специально выжидала момент, как умелый режиссёр. Пепельный свет сменился спокойным голубым сиянием, и короткое имя застряло у человека в горле. Он отшатнулся назад, споткнулся о собственную ногу и навзничь упал на песок.

Из-под дерева на него надвигалось нечто ужасающее, то, что он не в силах был вообразить даже в худшем кошмаре. Бесформенное, синюшное тело с непропорционально широким лицом, которое оплывало вниз, как если бы оно было слеплено из воска и слишком долго пролежало на солнцепеке; седые ломкие волосы на левой половине головы почти выпали, а те, что остались справа, слиплись в змеевидные пряди. Опухшая серая кожа трескалась при каждом движении, и из-под возникающих нарывов брызгала темная жидкость. Истончившаяся почти до скелета шея не могла удерживать тяжёлую голову — её постоянно клонило то влево, то вправо, и создавалось впечатление, что существо качает головой в такт некой неслышимой музыке. Оно щерилось кривыми остатками зубов и протягивало к нему руки, растопырив вздувшиеся пальцы-сосиски с почерневшими ногтями, которые на глазах отлипали от плоти. С нижней стороной тела и вовсе творилось что-то непонятное, будто ног у существа не было совсем — вместо этого оно передвигалось на чём-то гнилостно пахнущем, желеобразном, скрученном и перекрученном, которое издавало хлюпающие звуки. Но хуже всего было то, что даже при всех этих омерзительных деформациях в твари сохранилось достаточно черт, чтобы человек признал в ней свою жену. Это была она, Руслана!

Человек не был готов к такому. Ведьма не предупредила его. Всё, что она сказала — что внешний облик жены может его не обрадовать. Но она не говорила, что это будет настолько страшно, что Руслана превратилась в чудовище из сна безумца, а не стала миловидной зеленоволосой девицей, как это рисуют в книгах. И это гадкое нечто приближалось, страдальчески кривя слишком длинный чёрный рот и качая головой. Человек отполз назад, туда, где встречались вода и песок. В голове не осталось никаких мыслей — ни о Руслане, ни о ведьме, ни о наивных вопросах дочери. Он попал во власть пещерного ужаса, который породил один-единственный вопль, стучащий молотом по стенкам черепа изнутри.

БЕЖАТЬ!

Между ним и существом осталось меньше десяти шагов. Человек кое-как поднялся на ноги и пустился бегом вдоль освещённого луной берега. Песок предательски расходился под ногами, заставляя подошвы вязнуть. Чудовище шло за ним: он слышал, как скрипят песчинки под его весом и продолжается тошнотворное хлюпанье при его шагах.

И тут человек услышал смех.

Смеялись где-то в реке, и не один голос, а десятки, издевательски, злорадно и заливисто. Он повернул голову и увидел тёмные фигуры, выплывающие из-под воды. Истинные хозяйки Вельны, живущие в ней с незапамятных времён, такие же гнилые и безобразные, как его преследовательница. Они насмехались над ним, над ней, над погоней — для них всё это было знатным представлением, посмешищем. Человек взвыл и ломанулся в лес, туда, где не было проклятой воды, из-под которой могла вынырнуть полуразложившаяся рука. Низкие ветки больно хлестали его по лицу, оставляя глубокие царапины на коже, ботинки цеплялись за ягодные кустики, но он бежал, то и дело натыкаясь на дубовые стволы, и боялся оглянуться. Смех скоро перестал быть слышен, и преследовательница тоже отстала — по крайней мере, за спиной больше не хлюпало. Но человек и не думал остановиться, пока не споткнулся о вылезший из-под земли корень и не растянулся на мху. По лицу текло нечто тёплое — он не знал, слёзы это или кровь. Пошатываясь, человек поднялся и огляделся диким блуждающим взором. Лунный свет застревал в верхушках деревьев и не мог осветить чащу так же хорошо, как берег, но в пределах двадцати шагов точно никого не было. Вспомнив, что существо до этого таилось наверху, мужчина стал рассматривать сплетения ветвей. Откуда он может знать, что оно не сидит там и не готовится накинуться на него с отчаянным воем, чтобы наказать за такое предательство?

Он опять двинулся вперёд, на этот раз более или менее разбирая дорогу. Тропинку он потерял, но общее чувство направления сохранилось, да и луна, висевшая на южном небосклоне, не позволила бы ему заблудиться. Человек не боялся потеряться — у него хватало других причин для страха. Он вздрагивал от каждого неясного шороха, любой полёт ночной птицы оборачивался для него судорожным всхлипом, а когда с ближайшей сосны внезапно взлетела сова с громким уханьем, у него едва не остановилось сердце. Вскоре Вельна с её страшными обитательницами осталась далеко позади. Человек надеялся на то, что эти существа не могут отойти от берега, но кто знает? Та ведьма недаром сказала, что от них можно ждать любой пакости.