Георгий Старков - Никта

Заехав в узкую берёзовую лесополосу у въезда в деревню, автомобиль остановился на обочине. Поймав вопросительный взгляд Леонида, Алексей сказал:

— Сейчас дела сделаю, и поедем дальше. А то невтерпёж уже, напился чаем с малиной перед выездом.

Леонид тоже вышел из машины — немного подышать чистым деревенским воздухом не помешает. Рядом чернели стволы деревьев с голыми ветвями. Каждый выдох Леонида вырывался изо рта сизым облачком. Выл зверьём ветер, снег не собирался кончаться — по всем приметам начинался настоящий буран. Леонид забеспокоился, смогут ли они завтра утром вернуться в город. Не хотелось бы застрять в Волково на несколько дней.

— А погодка-то кошмарная! — крикнул он Алексею, орошающему берёзовый ствол по ту сторону «Фольксвагена». — Что там синоптики говорят, не интересовался?

— Да всё нормально! Если что, с утра вызовем сюда настоящий бульдозер, не боись! Зря, что ли, я в транспортной компании работаю?

Успокоившись, Леонид посмотрел вверх. Ничего, кроме тех же снежинок и ветвей, он там не увидел: облака преграждали луну и звёзды. Леонид вздохнул — он-то надеялся, что ночь выдастся ясной, чтобы вдоволь полюбоваться звёздами. В городе из-за освещенности их было почти не видать. А в детстве одним из любимых занятий Леонида в зимние вечера было стояние во дворе с отцовским биноклем и разглядывание звёзд. Окуляр запотевал от случайного дыхания, мерзли руки, но всё-таки это было настолько увлекательно, что иногда он торчал на улице часами, рискуя простудиться. Обычно это заканчивалось тем, что мать чуть ли не насильно втаскивала его обратно в дом и угрожала отобрать бинокль насовсем.

Вдалеке кто-то закричал.

Леонид не сразу понял, что это именно человеческий крик, а не очередное завывание бури. Но слух отметил какую-то неправильность, и он стал прислушиваться. Что это было? Померещилось?

Крик раздался снова, очень далеко, почти тонущий в шуме ветра. Тембр был очень высоким. Не верилось, что человеческое горло способно издавать такие звуки — разве что кричащий загнан в угол и понял, что вот-вот для него произойдёт непоправимое. Невозможно было понять, мужской это был голос или женский, но слово Леонид различил чётко.

«Убивают!».

Кто-то в снежной ночи молил о помощи, срываясь на истошный визг. Леонид почувствовал, как похолодела спина. Или это морозный воздух наконец забрался под пальто?

Он обернулся и посмотрел на Алексея, который отходил от дерева, застегивая ширинку. Судя по безмятежному выражению лица, крик его не побеспокоил, но Леонид всё-таки спросил:

— Ты слышал?

— Что слышал?

— Кто-то только что кричал.

— Где?

— Не знаю, не смог различить. Просили о помощи…

Мужчины затихли на несколько секунд, целиком превратившись в слух. Но, кроме привычного плача пурги, их уши ничего не уловили. Наконец Алексей указал пальцем на тёмное небо:

— Слышишь, как шумит? Прямо бесится. Может, ты что-то напутал?

— Да нет же! К тому же кричали дважды.

— Мужчина? Женщина?

— Да чёрт знает, слишком неожиданно было.

— Здесь в округе шатается много всякого сброда. Наверное, опять напились и подрались. Обычное дело. Ладно, поехали.

Леонид посмотрел на него с удивлением:

— Что значит «поехали»? Говорю же тебе, там точно кого-то убивать собирались. Пьяницы так не кричат.

— Ну так ты хотя бы направление запомнил, что ли. Что мы можем сделать? Стоять тут полчаса и ждать повтора? Я уже замерзаю.

— Подождём пару минут, — предложил Леонид. Алексей, ничего не говоря, отвернулся в сторону леса и засунул руки в карманы куртки. Леонид прислонился на теплый капот машины и стал ждать. Время проходило, но больше никто не кричал. Значило ли это, что уже поздно? Если кто-то закричал (и как закричал!), что его убивают, и тут же умолк, какие тут могут быть варианты?.. Леонид почувствовал тошноту.

— Ладно, всё, — Алексей взглянул на наручные часы. — Если даже кричали, то всё кончено, а мы опаздываем. Если я прибуду на место позже Кирюхи, то этого себе никогда не прощу.

Леонид без возражений вернулся в салон. Оказывается, он успел на улице порядком остыть. Он понял это, только оказавшись в тепле. Пока он растирал ладони и прикладывал их к щекам, Алексей тронул машину, и они поехали дальше.

Ехали молча, каждый погружённый в свои мысли, пока возле дороги не возникла знакомая обоим синяя табличка с надписью «Волково». Тут Леонид решил отвлечься от мрачных мыслей, навеянных происшествием у обочины:

— Вот мы и вернулись. Даже не верится, что столько лет пролетело.

— Я здесь уже трижды бывал за этот месяц. Домик снимал, уборку делал, дизель устанавливал. В общем, готовился к встрече.

— Это ты, конечно, молодец, здорово придумал. Мы сами вовек не смогли бы так собраться. А дизель зачем? Электричество же в деревне есть.

— Это как посмотреть. Формально-то оно так, но я поспрашивал в первый свой приезд местных — они сказали, что на практике они чаще сидят без света, чем со светом. Линии-то старые, столбы на честном слове держатся, что ни неделя, то обрыв, а электрики не спешат чинить… В общем, я подумал, что лучше поставить свой генератор, чем играть в рулетку.

Они заехали на главную улицу деревни, которая пронизывала селение насквозь, разделяя его на две половины — южную и северную. Впрочем, чаще жители пользовались словами «озерные» и «верхние», потому что у южной оконечности Волково располагалось длинное узкое озеро, в котором было страшно неудобно купаться из-за мягкого илистого дна, а дома к северу от дороги располагались на возвышенности. Между «озерными» и «верхними» детьми была смертельная вражда — Леонид с улыбкой вспомнил, как страшно ему бывало иногда в одиночку забредать на север. Вся их компания была из «озерных», поэтому половину лета они проводили, плескаясь в теплой воде и выпутывая ноги из хватки водорослей.

Уличных фонарей в Волково никогда не было. Дома вдоль улицы выглядели невыразительными чёрными силуэтами с тускло освещенными прямоугольниками окон. Большинство из них было занавешено, но через иные окна можно было видеть внутреннее убранство — шкафы, столы, кровати, кирпичные печи. А у одного окна стоял сгорбленный седой старик в белой одежде, похожей на ночную сорочку, и смотрел на улицу, словно кого-то ждал. Может, он тоже слышал тот крик в ночи, и теперь не может заснуть? Леониду пришла в голову пренеприятная мысль — в этот же вечер в деревню едут ещё трое их друзей. Кто может гарантировать, что не кричал кто-то из них?

«Фольксваген» покинул главную улицу, оказавшись на кочковатой и наполовину уже занесенной снегом дорожке. Места были хорошо знакомы Леониду — тут рядышком располагались продуктовый магазинчик и почта, а поодаль стояла пекарня. Леониду в свете фар во время поворота даже удалось мельком разглядеть синий палисадник почтового здания. Краска на нём выцвела, а ещё не хватало как минимум трети штакетников, из-за чего палисадник напоминал рот с выбитыми зубами. Приятной волны ностальгии зрелище у него не вызвало.