Кристина Генри - Алиса

Тесак выхватил из-под полы топор, а Алиса даже не заметила, когда успела достать нож. Они осторожно двинулись вперед, и тут входная дверь с резким стуком захлопнулась у них за спиной.

Алиса подергала ручку и лишь подтвердила свои подозрения.

– Не открывается, – сообщила она.

Ей бы испугаться, но она только разозлилась – на Чеширского за то, что направил их сюда, и на себя с Тесаком за то, что ему доверились.

Но злость не поможет им выпутаться, зато встреча с Гусеницей – вполне вероятно, хотя Алиса не была уверена, знает ли он что-нибудь о клинке, о котором упоминал Чеширский. Она вообще не верила в существование подобного оружия, зато подозревала, что Чеширский послал их сюда, преследуя какую-то личную выгоду.

– Давай проверим двери, какая-нибудь да откроется, ведь должен же Гусеница как-то проворачивать свои делишки.

О его бизнесе тоже думать не хотелось, но от этого никуда не деться. Он торговал девушками, значит клиентам как-то надо было попадать внутрь и выходить обратно. Не может же такого быть, чтобы отсюда никто не выходил – как бы Гусеница зарабатывал без состоятельных клиентов?

Тесак проверил ближайшую дверь справа. Она оказалась заперта, как и та, что слева, которую попробовала открыть Алиса. Они тщательно осмотрели весь коридор до самой последней двери, тоже запертой.

– И что теперь? – спросила Алиса.

Она не собиралась вечно торчать в этом грязном коридоре.

Уловив краем глаза какое-то движение, Алиса вздрогнула и шарахнулась прочь, разглядев здоровенную сороконожку, просто омерзительно огромную, в полруки длиной и толщиной со змейку, такие водились среди цветов в мамином саду.

Тесак проследил за ее взглядом.

– Они не кусаются.

– Откуда ты знаешь? – возразила Алиса. – Розы вроде тоже не должны хватать людей и пытаться их прикончить.

Она проследила за уползающей сороконожкой. Та юркнула под дверцу, которую Алиса сразу и не заметила, потому что притолока находилась ниже ее колена. Сама дверца была выкрашена в ядовито-красный цвет, а крохотная ручка – в золотистый. Алиса едва ухватила ее двумя пальцами.

– Ты же не считаешь, что Гусеница и впрямь гусеница? – спросила Алиса, глядя на Тесака.

Тот пожал плечами.

– Если в мире бывают Бармаглоты, то почему бы и нет?

«Вот она, типичная логика Тесака», – подумала Алиса.

Из-за открывшейся дверцы послышался шум и потянуло дымом. Алиса наклонилась, чтобы заглянуть в дверной проем.

Обзор загораживали чьи-то сапоги, обвитые весьма изящными босыми дамскими ножками с нежно-розовыми ноготками. Кто-то наяривал на пианино, так отчаянно фальшивя, что у Алисы заныли зубы. Потом сапоги вместе с ножками шагнули в сторону, открывая обзор.

За маленькой дверью оказалась весьма просторная комната со столиками. За ними сидели мужчины и, судя по всему, наблюдали за чем-то, чего Алисе не было видно. Некоторые были в компании женщин, и от того, что они с ними вытворяли, Алиса с содроганием отвернулась. Приличным людям не пристало заниматься такими делами при посторонних.

Тесак слегка пихнул ее в бок, чтобы дала ему поглядеть, и Алиса охотно уступила место – хватит с нее, насмотрелась уже.

Он встал.

– Ничего не поделаешь, придется туда войти.

Тысячи возражений вертелись у нее на языке, но он заранее отмел их все, предостерегающе покачав головой.

– Из всех дверей открылась только эта. Я мог бы взломать другие, в больнице как-никак из палаты выбрался, но, по-моему, лучше не надо.

– А как надо, Тес, откуда же нам знать? – вздохнула Алиса, сползая по стене. – Стоит только замешкаться, чтобы с кем-то поговорить или перевести дух, как меня хватает работорговец, или бандит набрасывается на нас обоих. Мы пришли сюда по совету Чеширского, но пока толку от него было немного.

– Он не просто нас направил, а еще и позаботился, чтоб мы добрались, – сказал Тесак. – Алиса, я умею двигаться только в одну сторону – вперед. Возвращаться и начинать все сначала не умею, да и вряд ли нам это поможет. Наше прошлое – палаты в психушке и вечный дурман от порошков, а здесь мы хотя бы на свободе.

– Мы не свободны. Мы опять пляшем под чью-то дудку, – тихонько ответила она.

Тесак порылся в мешке и вытащил пирожное, которое показывал Алисе раньше – оно осталось нетронутым, словно только что поданное к столу из печи.

«А должно бы раскрошиться, – подумала Алиса. – В этом мешке его бы в труху перемололо».

– Вот что дал нам Чеширский, – повторил Тесак. – Он прислал нас сюда и зачем-то дал пирожное.

– Может, его надо Гусенице передать? – предположила Алиса.

– Нет, ты прекрасно знаешь, оно не для него.

Алиса понимала, к чему клонит Тесак, но есть это пирожное совсем не хотелось.

– А вдруг отравимся? – заупрямилась она.

– Алиса, тебе моя бабушка говорила, что я ясновидящий, – напомнил Тесак.

Она нахмурилась.

– Хочешь сказать, твой дар подсказывает, что надо съесть пирожное Чеширского?

– Да ну, нет, – признался Тесак. – Просто хотел тебя убедить, чтобы ты не спорила.

– Тес, а ведь это у меня возникло плохое предчувствие тогда, в трактире, а не у тебя, – возразила Алиса. – Почему же мы должны доверять твоему чутью больше, чем моему?

Она не успела ему помешать, потому что безоговорочно доверяла и даже мысли не допускала о том, что он может ее обидеть. Но тут он вскинул руку, и не успела она опомниться, как кусок пирожного оказался во рту и проскользнул в горло.

– Ах ты… – начала она.

Но вдруг голова пошла кругом, все завертелось, закружилось, словно ее затянуло в водоворот. Придя в себя, она оказалась вместе с ухмыляющимся Тесаком перед той самой красной дверцей.

– Ну погоди, вот попадется опять та сороконожка, скормлю тебя ей, – пригрозила Алиса.

Она открыла дверь, теперь дверная ручка пришлась как раз впору – и решительно шагнула через порог, едва не угодив под начищенные до блеска мужские туфли, Тесак едва успел оттащить ее в сторону. Алиса с Тесаком прижались к стене, пока никто из праздной толпы их не заметил.

– И что теперь? – прошипела она. – Мы никуда не попадем, пока мы размером с букашку.

Он выудил из мешка и протянул ей бутылочку с розовой розой на этикетке и розовой жидкостью внутри. Алиса вздохнула. Ей хотелось спросить, с чего Тесак взял, что от этого зелья они станут прежнего роста, или почему он действует с такой уверенностью. Но даже если ему докучать расспросами, он все равно придумает, как ее напоить из этой бутылочки. Теперь-то она это знала.

А еще она знала, что, хоть он и любил ее, полного доверия между ними не было.

«Алиса, он же убийца. С чего ты вообще решила, что ему можно доверять?»

Он терпеливо ждал с бутылочкой в руке.

Она взяла ее и вытащила пробку. На вкус жидкость напоминала розовые лепестки, и Алиса уже собралась ее выплюнуть, но та, словно сопротивляясь, успела проскользнуть в горло и оказалась в желудке.