Стивен Кинг - Кристина

Наконец очень тихим голосом она произнесла:

– Мне кажется, Кристина пыталась меня убить.

Не знаю, чего я ждал, но не этого.

– В смысле?

Ли заговорила – сперва медленно и нерешительно, потом все быстрее, пока слова не полились из нее неудержимым потоком. Историю эту вы уже слышали, так что не буду повторяться; достаточно сказать, что я попытался передать ее как можно точнее. Ли действительно была очень напугана: лицо ее побледнело, голос то и дело срывался, руками она без конца терла и сжимала плечи, словно жутко замерзла. И чем больше она рассказывала, тем страшнее становилось мне самому.

В самом конце она рассказала мне, как огни на приборной панели Кристины превратились в зеленые глаза. И рассмеялась, словно бы говоря: ну вот видишь, какая я дура. Но мне было не смешно. Я вспомнил сухой голос Джорджа Лебэя и его рассказ о Роланде, Веронике и Рите. Мой разум невольно соединял все точки. Сердце тяжело заколотилось в груди, и я не смог бы рассмеяться при всем желании, даже если от этого зависела бы моя жизнь.

Ли рассказала про ультиматум, который поставила Арни: она или машина. И про его безудержную ярость. С тех пор они больше не виделись.

– Потом его арестовали… и я начала думать… про то, что случилось с этими хулиганами, Бадди Реппертоном и его дружками…

– А теперь вот – с Дарнеллом и Доном Вандербергом.

– Да. Но это не все. – Она осушила стакан и налила себе еще имбирного эля. Край банки тихонько звякнул о стекло. – В сочельник, когда я тебе позвонила, мои родители ушли в гости. И меня охватил жуткий страх. Я думала… ох, сама не знаю, о чем я думала!

– Знаешь.

Она приложила ладонь ко лбу и потерла, как будто у нее разболелась голова.

– Верно, знаю… Я представляла, что Кристина на свободе. И что она убьет моих родителей. Впрочем, если в сочельник она действительно каталась по городу, то у нее явно были дела поваж… – Ли с грохотом опустила стакан на стол – я даже подпрыгнул от неожиданности. – Да что это такое?! Почему я говорю о ней как о человеке?! – закричала она. Из глаз ее брызнули слезы. – Почему?!

В тот миг я очень хорошо себе представил, к чему могут привести любые мои попытки ее утешить. Но между нами стоял Арни – и мои собственные принципы. Все-таки мы были хорошими друзьями. Очень хорошими.

Но то было раньше, а это – теперь.

Я взял костыли, встал с кресла, проковылял к дивану и плюхнулся рядом с Ли. Подушки вздохнули, но не стали издавать непристойные звуки.

Моя мама всегда держит коробку «Клинексов» в ящике приставного журнального столика. Я достал одну салфетку, посмотрел на Ли и вытащил еще несколько. Ли взяла их и сказала «спасибо». А затем, проклиная и ненавидя самого себя, я обнял ее за плечо и замер.

Ли напряглась… а затем приникла к моему плечу. Она вся дрожала. Так мы сидели несколько минут, боясь сделать даже малейшее движение. Боясь, что мы оба взорвемся. На каминной полке важно тикали часы. Яркий зимний свет падал в гостиную сквозь полукруглые окна, через которые просматривалась вся улица. К полудню ураган полностью стих, и теперь безоблачное голубое небо словно бы отрицало само существование такой штуки, как снег. Но огромные снежные заносы, выросшие на всех лужайках и вдоль дорог, похожие на спины захороненных под снегом зверей, доказывали обратное.

– Запах… – наконец выдавил я. – Ты уверена, что он был?

– Да! – Ли резко отстранилась и села прямо. Со смешанным чувством облегчения и разочарования я убрал свою руку. – Был, точно говорю! Ужасная вонь гнили, разложения. – Ли взглянула на меня. – Ты его тоже почувствовал?

Я мотнул головой. Нет, никогда не замечал ничего такого.

– Что ты знаешь о машине? – спросила тогда Ли. – Ты точно что-то знаешь. Я же вижу.

Пришел мой черед долго и мучительно думать. Почему-то в голове возникла картинка из учебника по физике – процесс деления атомного ядра. Самый настоящий комикс. В учебниках по физике обычно комиксов не встретишь, но, как однажды сказал кто-то, путь просвещения общественности тернист и извилист… кстати, сказал это Арни. На картинке изображалось два атома: они неслись друг на друга подобно гоночным автомобилям. Presto! Вместо груды металлолома (и травмированных нейронов, увозимых на «скорой») – критическая масса, цепная реакция и огроменный взрыв.

Потом я понял, что недаром вспомнил этот комикс. Ли располагала информацией, которую я не знал. И наоборот. По отдельности все это казалось вымыслом, игрой воображения, но если сложить факты вместе… БАБАХ! Интересно, что бы сделали полицейские, знай они все это? Попробую угадать: ничего. Разве привидение можно засудить? А машину?

– Деннис?..

– Я думаю. Горелыми опилками запахло, чуешь?

– Что тебе известно? – повторила Ли свой вопрос.

Столкновение. Критическая масса. Цепная реакция. БАБАХ!

Я подумал, что если собрать все известные факты вместе и кому-нибудь об этом рассказать, а не сидеть сложа руки, мы могли бы…

Тут я вспомнил свой сон: машина стоит в гараже Лебэя, мотор ревет и затихает, ревет и затихает, вспыхивают фары, визжат шины…

Я взял ее за руки.

– Ладно. Слушай. Арни купил машину у старика, который уже умер. Его звали Роланд Д. Лебэй. Как-то раз мы возвращались домой с работы и увидели Кристину на лужайке перед домом…

– Ты тоже это делаешь, – тихо произнесла Ли.

– Что?

– Называешь ее по имени. Как будто она – человек.

Я кивнул, не отпуская ее рук.

– Да. Знаю. С этим сложно бороться. В общем, Арни захотел ее купить, как только увидел. Любовь с первого взгляда. И сейчас мне кажется… тогда я так не думал, но теперь знаю… Лебэй очень хотел продать ее именно Арни. Если бы тот не раскошелился, он бы и бесплатно ее отдал. Понимаешь, Арни увидел Кристину и сразу все понял… Лебэй увидел Арни и тоже все понял.

Ли отняла у меня руки и снова начала растирать себе локти и плечи.

– Арни говорил, что заплатил…

– Заплатил, ага. И до сих пор расплачивается. Если, конечно, в нем еще что-нибудь осталось от Арни.

– Не понимаю.

– Скоро поймешь. Сначала немного предыстории, если не возражаешь.

– Давай.

– У Лебэя были жена и дочь. Давно, в пятидесятые. Дочь его умерла на обочине, подавившись гамбургером.

Ли побледнела, затем побелела. Ее лицо выглядело белесым и слегка прозрачным, как матовое стекло.

– Ли! – вскрикнул я. – Ты чего?!

– Все нормально, – пугающим монотонным голосом ответила она. Цвет лица у нее не улучшился, и все черты скривились в жуткой гримасе – успокаивающей улыбке, по всей видимости. – Все хорошо. – Она встала. – Где у тебя туалет?

– В конце коридора, – ответил я. – Ли, ты жутко выглядишь.

– Меня сейчас стошнит, – тем же монотонным голосом проговорила Ли и ушла. Двигалась она теперь рывками, как марионетка, – а ведь всего несколько минут назад я восхищался ее грацией. Из комнаты Ли вышла медленно, однако в коридоре ее шаги ускорились. Я услышал, как распахнулась и захлопнулась дверь, потом – те самые звуки. Я откинулся на спинку дивана и закрыл глаза руками.