Стивен Кинг - Кристина

– Мистер Лебэй… пожалуйста!..

– Я тебе перезвоню. Мне надо поговорить с сестрой Маршей. Она живет в Колорадо.

– Если это поможет, я сам могу ей позво…

– Нет, с тобой она разговаривать не станет. Она и со мной-то всего раз или два об этом говорила. Надеюсь, ты хорошо понимаешь, что делаешь, Деннис. И совесть у тебя чиста. Потому что ты просишь заново вскрыть старые раны, которые неизбежно начнут кровоточить. В последний раз спрашиваю: ты уверен?

– Уверен, – прошептал я.

– Скоро перезвоню. – Джордж Лебэй повесил трубку.

Прошло пятнадцать минут, потом двадцать. Я слонялся по комнате на костылях, не в состоянии усидеть на месте. Смотрел в окно на заснеженную улицу – черно-белый этюд. Дважды подходил к телефону и не прикасался к трубке, боясь, что мы начнем звонить друг другу одновременно. Но больше всего я боялся, что Лебэй вообще не перезвонит. В третий раз, когда я уже положил ладонь на телефон, он зазвонил. Я отдернул руку, точно ужаленный, но потом собрался с силами и приложил трубку к уху.

– Алло? – Запыхавшийся голос Элли. – Донна, ты?

– Могу я поговорить с Деннисом Гилде… – раздался голос Джорджа Лебэя, дрожащий и постаревший еще лет на десять.

– Я уже подошел, Элли. Можешь положить трубку.

– Да пожалуйста! – задиристо ответила сестра и отключилась.

– Здравствуйте еще раз, мистер Лебэй. – Мое сердце бешено стучало в груди.

– Я поговорил с сестрой… Она сказала, чтобы я сам все решал. Но она напугана. Мы с тобой умудрились запугать бедную старушку, которая никогда никому не делала плохого и вообще не имеет отношения…

– Это для благого дела.

– Правда?

– Иначе я бы не стал вам звонить. Так вы со мной поговорите, мистер Лебэй?

– Да. С тобой – да, но больше ни с кем. Если ты кому-нибудь расскажешь, я все буду отрицать, понял?

– Да.

– Хорошо. – Он вздохнул. – Когда мы с тобой беседовали, Деннис, я сказал одну ложь о том, что случилось, и одну ложь о том, что мы с Маршей по этому поводу чувствовали. Да мы, признаться, лгали самим себе. Если бы не ты, мы бы продолжали это делать до конца жизни.

– Это насчет девочки? Дочери Лебэя? – Я крепко стиснул телефонную трубку.

– Да. Ее звали Рита.

– Как она подавилась?

– Мама называла Ролли подменышем. Я тебе рассказывал?

– Нет.

– Ну да, конечно, и не мог… Я лишь предупредил, что на месте твоего друга избавился бы от машины. Потому что иррациональное, сверхъестественное… оно проникает в разум постепенно.

Лебэй умолк. Я не стал задавать вопросов – сам все расскажет. Или нет. Третьего не дано.

– Мама говорила, что до шестимесячного возраста он был прекрасным младенцем… А потом… потом пришли эльфы и забрали ее малыша, оставив вместо него злобного и вредного подменыша. Конечно, она шутила и смеялась… Но при Ролли она об этом не заговаривала, да и глаза у нее не смеялись, Деннис. Сдается… только так она и объясняла себе его злобный взрывной характер… его упертость в достижении единственной цели.

Был у нас в округе один мальчик… забыл его имя… он три или четыре раза поколачивал Ролли. Местный хулиган. Он всегда начинал первым: смеялся над обносками брата и спрашивал, сколько месяцев тот не меняет нижнее белье – один или уже два. Конечно, Ролли бросался на него с кулаками и проклятиями, а хулиган (он был старше и крупнее) только хохотал и без труда отмахивался, заодно расквашивая Ролли нос. Потом брат курил на крыльце и плакал, а на лице у него засыхали кровавые сопли. Подходить к нему было нельзя – забил бы до полусмерти.

Как-то ночью дом этого хулигана сгорел. Дотла. Сам хулиган, его отец и младший брат погибли, сестра уцелела, но ожоги у нее были страшные. По официальной версии, на кухне оказалась неисправна плита. Может, так оно и было. Но в ту ночь я проснулся от воя пожарных сирен, и как раз в этот момент Ролли влез по шпалерам в окно нашей комнаты. На лбу – сажа, и бензином от него разило как от автослесаря. Он увидел, что глаза у меня открыты, подошел и сказал: «Расскажешь кому-нибудь – убью». И по сей день я уверяю себя, что он просто ходил тайком смотреть на пожар, за что ему могло влететь от родителей. Кто знает, может, так оно и было.

У меня пересохло в горле, а в нутро словно запихнули свинцовый шар. Волосы на шее встали дыбом и кололись, как иглы дикобраза.

– Сколько лет было вашему брату? – просипел я.

– Еще тринадцати не исполнилось, – с ужасным наигранным спокойствием проговорил Лебэй. – В следующем году, зимой, он играл в хоккей с соседскими ребятами. Завязалась обычная драка, и парень по имени Рэнди Трогмортон раскроил Ролли голову клюшкой. Брат упал как подкошенный. Мы отвезли его к старому доктору Фарнеру, и тот наложил ему дюжину швов. Неделю спустя Рэнди Трогмортон провалился под лед на озере Палмера и утонул. Говорили, он катался по огороженному участку тонкого льда.

– Хотите сказать, ваш брат убил всех этих людей? А потом – и свою собственную дочь?

– Нет, ее он не убивал, даже не думай. Она в самом деле подавилась. Но он… он позволил ей задохнуться.

– Вы говорили, что он взял ее за ноги и тряс, чтобы вытряхнуть кусок мяса… бил по спине… пытался вызвать рвоту!

– Да, так он мне сказал на похоронах.

– Тогда почему…

– Позже мы с Маршей это обсудили. Один раз, больше возвращаться к этому никто не хотел. Вот слова Ролли: «Я взял ее за ноги и попытался вытрясти из нее треклятый кусок мяса, Джорджи. Но он засел слишком глубоко». А вот что рассказала Марше Вероника, его жена: «Ролли взял ее за ноги и попытался вытрясти из нее кусок мяса. Но он засел слишком глубоко». То же самое, слово в слово. Знаешь, о чем я подумал?

– Нет.

– Я вспомнил, как Ролли забрался в окно нашей спальни и прошептал: «Расскажешь кому-нибудь – убью».

– Но… почему? Зачем ему…

– Позже Вероника написала Марше письмо, в котором намекнула, что Ролли почти не пытался спасти их дочь. И в самом конце он положил ее обратно в машину. Подальше от солнца, как он сказал. Но в письме Вероника призналась, что Ролли хотел… хотел, чтобы их дочь умерла в машине.

– То есть… ваш брат… устроил своеобразное жертвоприношение?

Наступила долгая, ужасная тишина.

– Не нарочно, – наконец молвил Лебэй. – Не отдавая себе в этом отчета. Если бы ты знал моего брата, ты бы понял, насколько глупо подозревать его в каком-либо колдовстве или общении с демонами. Он верил только своим ушам и глазам… и своей интуиции, наверное. Может, ему захотелось это сделать… подсознательно… и он подчинился собственной воле. Мать говорила, он – подменыш…

– А самоубийство Вероники?

– Не знаю. Полиция решила, что это самоубийство, хотя записки Вероника не оставила. Может, так оно и было. Но бедняжка успела завести в городе несколько друзей… и я иногда думал, не могла ли она намекнуть им, как Марше, что их с Ролли версия событий несколько далека от истины. Может быть, Ролли об этом узнал. «Расскажешь кому-нибудь – убью». Никаких доказательств у меня, разумеется, нет, только собственные домыслы. Но я потом долго гадал, почему она выбрала такой способ… и как женщина, ничего не смыслящая в машинах, могла купить нужный шланг, подсоединить его к выхлопной трубе, просунуть в окно, включить двигатель… Впрочем, я стараюсь об этом не вспоминать. А то спится плохо.