Стивен Кинг - Кристина

От моей убежденности не осталось и следа.

На парковку прибывали все новые машины. Школьники, смеясь, болтая и шумя, шли к школе. Я сполз почти под самый руль: не хотел, чтобы меня увидели. Из подъехавшего автобуса высыпала толпа детей. Несколько подростков ежились и притопывали на пятачке возле мастерской, где осенью Бадди угрожал Арни ножом. Казалось, это было очень давно, в другой жизни.

Сердце бешено стучало в груди, все тело напряглось как струна. Трус во мне надеялся, что Арни попросту не приедет. Но вот со Школьной улицы на парковку завернул знакомый красно-белый автомобиль. Он двигался со скоростью двадцать миль в час, из выхлопной трубы летел белый дымок. За рулем сидел Арни в школьной куртке. На меня он даже не посмотрел, просто проехал к привычному месту на парковке и оставил там машину.

«Сиди, не высовывайся, он тебя не заметит, – шептал трусливый внутренний голос у меня в голове. – Пройдет мимо, как и все остальные».

Я открыл дверь и выкинул наружу костыли, потом взгромоздился на них и стал поджидать Арни, стоя на утрамбованном снегу и чувствуя себя Фредом Маклюррэйем из старинного фильма «Двойная страховка». Из школы донесся первый звонок, казавшийся слабым и незначительным с такого расстояния. Раньше Арни приезжал на уроки заранее. Помню, моя мама вечно удивлялась его пунктуальности. Лебэй, похоже, пунктуальностью не отличался.

Он шел навстречу, зажав под мышкой учебники, – голова то скрывалась за машинами, то снова появлялась. На секунду он полностью исчез из моего поля зрения, зайдя за фургон, потом вышел… и посмотрел мне прямо в глаза.

Я порядком струсил, а мой друг машинально развернулся к Кристине.

– Что, без нее чувствуешь себя голым? – спросил я.

Он обернулся. Уголки его губ слегка опустились, словно он учуял неприятный запах.

– Как дела у твоей шлюхи, Деннис?

Джордж Лебэй не сказал прямо, но дал понять, что его брат умеет достучаться до людей, особенно зная их слабости.

Я подковылял ближе, пока он стоял и улыбался, опустив уголки рта.

– Смотрю, тебе так понравилось быть Шлюхингемом все эти годы, что ты решил взять словечко на заметку.

Что-то в его лице – или только во взгляде – переменилось, но презрительная и настороженная улыбка никуда не исчезла. Я начинал мерзнуть. Руки без перчаток уже немели. С наших губ срывались облачка белого пара.

– Или взять пятый класс. Помнишь, Томми Декингер обзывал тебя Вонючкой? – уже громче вопросил я. Вообще-то я не собирался его злить, но в груди все бурлило, и унять это бурление я уже не мог. – Это тебе тоже нравилось? А помнишь, как Лэдд Смайт был дозорным и чуть не поколотил тебя в переулке, а я сорвал с него кепку и запихнул ему в трусы? Опомнись, Арни. Этот Лебэй недавно объявился, а я всю жизнь был рядом.

Опять его лицо дернулось. На сей раз улыбка померкла, он опять развернулся и стал лихорадочно искать взглядом Кристину, как ищут любимую на людном вокзале или автобусной остановке. Или как наркоман ищет в толпе барыгу.

– Неужели она настолько тебе нужна? Ты прямо свихнулся, как я погляжу.

– Хорош пороть всякую чушь, – прохрипел он. – Ты отбил у меня девчонку. Это факт. Ты подкатывал к ней за моей спиной… ты такой же говнюк, как и все остальные! – В его широко распахнутых глазах горели ярость, обида и боль. – Я доверял тебе, а ты оказался даже хуже Реппертона и его дружков! – Он сделал шаг вперед и проорал, совершенно потеряв над собой контроль: – Ты ее украл, говнюк хренов!

Я тоже шагнул к нему, и один из костылей заскользил по утрамбованному снегу. Мы были как два ковбоя посреди главной улицы города.

– Ты сам от нее отказался.

– Что ты несешь?!

– В тот вечер, когда Ли подавилась в салоне твоей машины… когда Кристина хотела ее убить, ты заявил, что она тебе не нужна. Ты послал ее куда подальше.

– Неправда! Ты врешь! Неправда!

– С кем я сейчас разговариваю?

– Это не важно, понял?! – Серые глаза за линзами очков были просто громадные. – Не важно, с кем ты разговариваешь, все это грязное вранье! Впрочем, я и не ждал другого от вонючей сучки.

Еще один шаг навстречу. На его бледном лице проступили красные пятна.

– У тебя даже почерк изменился, Арни.

– Заткнись, Деннис!

– Твой отец говорит, что живет под одной крышей с чужаком.

– Я предупреждаю…

– А зачем? – перебил я. – Что толку предупреждать? Мы все знаем, что произойдет. То же, что с Бадди Реппертоном, Уиллом Дарнеллом и остальными. Потому что ты больше не Арни. Отзовись, Лебэй! Выходи, не стесняйся! Я тебя уже видел. В новогоднюю ночь и вчера, возле закусочной. Я все знаю, так что нечего морочить мне мозги! Покажись!

И он показался. Лицо Лебэя проступило сквозь черты Арни, и зрелище это было пострашнее, чем показывают в ужастиках. Лицо Арни изменилось . На губах гнилой розой расцвела презрительная усмешка. И я увидел того Лебэя, что жил много лет назад, когда мир был молод, и парню достаточно было обзавестись машиной – остальное само приложится. Я увидел старшего брата Джорджа Лебэя.

«Я почти ничего не помню о детстве Ролли… но одно я запомнил на всю жизнь… Его злость. Он злился на все и вся».

Он пошел вперед, стремительно сокращая расстояние между нами. Его глаза как будто подернулись пленкой. Усмешка запечатлелась на лице точно клеймо.

Я успел вспомнить шрам на руке Джорджа Лебэя – белую полоску от локтя до запястья. «Он отпихнул меня на тротуар, а потом вернулся и швырнул в кусты». Я прямо-таки услышал вопль юного Роланда: «Это тебе за то, что вечно путаешься под ногами, сопля! Понял?!»

Да, я столкнулся с самим Роландом Лебэем, а этот человек не любил проигрывать. Нет, не так: он вообще никогда не проигрывал.

– Борись, Арни, – сказал я. – Он слишком долго тобой распоряжался. Убей его, Арни, пусть возвращается в моги…

Лебэй выбил из-под меня правый костыль. Я кое-как устоял на ногах… а потом он выбил и левый. Я упал в снег. Лебэй сделал еще один шаг и навис надо мной. Лицо у него было свирепое… и совершенно чужое.

– Сам напросился, – отрешенно произнес он.

– Ага, точно, – выдохнул я. – Помнишь наши муравьиные фермы, Арни? Ты еще там? Этот козел в жизни ни одной муравьиной фермы не построил. Потому что у него никогда не было друзей.

И тут свирепая маска словно раскололась пополам. Его лицо… забурлило. Не знаю, как еще это описать. На поверхность всплывал то яростный оскал Лебэя, то изнуренное, пристыженное, несчастное лицо Арни. Вновь появился Лебэй – и замахнулся ногой, чтобы ударить меня, лежачего и беспомощного, под дых. Но Арни ему не дал; мой старый добрый друг Арни знакомым растерянным жестом откинул волосы со лба и сказал:

– Ох, Деннис… Деннис… Прости меня… прости…