Стивен Кинг - Кристина

– Поздно извиняться, друг, – ответил я.

Я подобрал один костыль, потом второй и кое-как встал на ноги, дважды чуть не свалившись обратно на землю. Руки задеревенели от холода и почти не слушались. Арни не попытался мне помочь; он стоял, прислонившись спиной к фургону, и смотрел на меня потрясенными, широко распахнутыми глазами.

– Деннис, я ничего не могу поделать, – прошептал он. – Иногда меня здесь вообще нет! Помоги, Деннис… Помоги…

– Лебэй там? – спросил я.

– Он всегда здесь! – простонал Арни. – Господи… всегда! Только… только когда Кристина выходит на охоту, он едет с ней. А я остаюсь один…

Арни умолк. Его голова завалилась набок, словно ему сломали шею. Волосы свесились вниз. Слюна потекла у него изо рта прямо на ботинки. А потом он тонко завизжал, барабаня кулаками по фургону за спиной:

– Беги! Беги-и-и! Беги-и-и-и-и!

Несколько секунд его тело содрогалось, словно ему под одежду засыпали змей, а опущенная голова медленно вертелась из стороны в сторону.

Я даже подумал, что он побеждает, что старому сукину сыну задали трепку. Но в следующий миг он поднял голову, и это был уже не Арни. Это был Лебэй.

– Все будет по-моему, ясно? – сказал он. – Не мешай – и может, я даже оставлю тебя в живых.

– Приезжай сегодня к Дарнеллу, – сказал я. Не сказал, а прохрипел – в горло словно песка насыпали. – Поиграем. Я возьму Ли, ты возьмешь Кристину.

– Я сам выберу место и время, – ответил Лебэй и улыбнулся – губы Арни разошлись в улыбке и обнажили крепкие молодые зубы, которым еще не скоро грозили протезы. – Предупреждать тебя не буду, даже не надейся. Сам поймешь, когда настанет твой час.

– Повторяю для тупых: приезжай сегодня в гараж Дарнелла. Не приедешь – мы с Ли начнем трепать языком.

Он засмеялся – мерзкий презрительный хохот.

– И чего вы этим добьетесь? Загремите оба в психушку Рид-Сити?

– Ну да, сначала никто не будет принимать наши слова всерьез. Тут ты прав. Только в одном просчитался: если раньше в психушку сажали за одни разговоры о призраках и демонах, то теперь все изменилось. После историй про летающие тарелки и дом в Амитивилле, после «Изгоняющего дьявола» куча народу искренне верит в такие вещи.

Лебэй по-прежнему улыбался, но глаза его подозрительно прищурились. И… в них на секунду мелькнул страх.

– А еще ты не учел, сколько людей уже подозревает неладное.

Его улыбка померкла. Конечно, об этом он думал – и начинал беспокоиться. Но убивать вошло у него в привычку; возможно, в какой-то момент он уже просто не смог остановиться и спокойно все обмозговать.

– Твоя мерзкая душонка неразрывно связана с Кристиной, – сказал я. – Ты это знал и с самого начала собирался использовать Арни для своих целей… Хотя нет, «собирался» – не вполне верное слово, ты ведь никогда ничего не планируешь заранее, да? Просто следуешь своим инстинктам.

Он что-то прорычал и собрался уходить.

– Ты все-таки подумай о моем предложении, – крикнул я ему вдогонку. – Отец Арни уже давно подозревает неладное. Мой тоже. И копы с радостью выслушают любую историю о том, как погиб их коллега Джанкинс. Любую, понял? А потом дело дойдет до Кристины. Рано или поздно кто-нибудь загонит ее под пресс, просто от греха подальше.

Он развернулся и посмотрел на меня со злобой и страхом в глазах.

– Мы с Ли начнем болтать – и сначала над нами будут смеяться, это точно. Зато у меня есть одно доказательство. Два куска гипса, на которых Арни оставил свою подпись. Только вот одна из них – твоя. Я отнесу их копам и заставлю показать эксперту по почеркам. За Арни начнут наблюдать. И за Кристиной тоже. Ну что, как тебе такой расклад?

– Ты болтай, болтай, сынок, мне плевать, – ответил Лебэй, но я-то видел, что ему стало по-настоящему страшно.

– Все так и будет. Люди мыслят здраво только поначалу. Очень многие, просыпав соль, засыпают ее сверху сахаром, остерегаются черных кошек и верят в жизнь после смерти. Рано или поздно – скорее рано – кто-нибудь превратит твою тачку в консервную банку. А когда не станет ее, не станет и тебя. Почему-то я в этом уверен.

– Размечтался!

– Сегодня вечером мы будем в гараже Дарнелла. Если сможешь – прибьешь нас обоих разом. Конечно, это не решит твоих проблем, но время на передышку у тебя появится. Может, даже успеешь свалить из города. Вот только, сдается, ничего у тебя не выйдет. Прощайся с жизнью, козел, сегодня тебе конец!

Я доковылял до своего «дастера» и сел за руль, кое-как справляясь с костылями – это я сделал нарочно, чтобы показаться Лебэю обманчиво беспомощным и слабым. Он не на шутку встревожился из-за моей истории про разные подписи, и мне давно пора было валить… Но все же я не мог не сказать ему еще одну вещь, которая гарантированно бы его взбесила.

Я втащил в салон левую ногу, закрыл дверь, высунулся наружу.

Заглянул ему в глаза и улыбнулся.

– В постели она – просто улёт! Но ты никогда об этом не узнаешь.

Лебэй взревел и бросился на меня. Я закрыл окно и заблокировал дверь, после чего неторопливо завел двигатель. Он уже вовсю молотил по стеклу, скалясь и сверкая глазами. Это был не Арни – даже близко не Арни. Мой друг исчез. Внутри меня разливалась черная тоска, избыть которую нельзя было ни словами, ни слезами, зато на лице играла мерзкая похотливая усмешка. Я медленно поднес к стеклу средний палец.

– Пошел к черту, Лебэй, – сказал я и уехал, а он остался на парковке, переполняемый страшной, непоколебимой и неистощимой яростью, о которой рассказывал его старший брат. Именно на эту ярость я и сделал ставку.

А прогадал или нет – это мы скоро узнаем.

Я успел проехать четыре квартала, когда меня наконец настигло осознание случившегося. Я затрясся всем телом. Даже работавшая на износ печка не справилась в этой дрожью. Я часто и мелко дышал, с трудом втягивая воздух, и растирал себя руками, но могильный холод было не прогнать. Это лицо, это ужасное лицо… Где-то внутри заживо погребен Арни… «Он всегда здесь», – сказал мой друг. За исключением тех минут, когда Кристина разъезжает по городу сама по себе. Лебэй не может быть в двух местах одновременно. Это не по силам даже ему.

Наконец-то я пришел в себя и смог поехать дальше. Бросив взгляд в зеркало заднего вида, я заметил, что плакал: под глазами были влажные круги.

В четверть десятого я подъехал к дому Джонни Помбертона. Он оказался высоким, широкоплечим человеком в зеленых резиновых сапогах и теплой куртке в красно-черную клетку. На лысеющей голове – старая шапка с засаленным козырьком.