Стивен Кинг - Кристина

В ту неделю меня буквально завалили цветами и открытками. Было даже приятно: все равно что оказаться живым на собственных похоронах.

Но боли, бессонных ночей и всевозможных неприятных впечатлений тоже хватало. Загипсованные рука и ноги висели на растяжках и адски чесались. Вокруг поясницы – временный гипс. Мне грозило несколько недель провести в больнице и ежедневно посещать камеру пыток под названием «Кабинет ЛФК».

Ах да, еще у меня появилась масса свободного времени.

Я читал газеты, расспрашивал посетителей и не раз, когда подозрения становились чересчур навязчивыми, всерьез гадал, не схожу ли я с ума.

Я пролежал в больнице до Рождества, и к моменту выписки мои подозрения окончательно оформились. Мне было все труднее и труднее отрицать очевидное, и я твердо знал, что не лишился рассудка. В каком-то смысле мне хотелось его лишиться: все стало бы проще. К тому времени я был уже изрядно напуган… и бесповоротно влюблен в девушку лучшего друга.

Да, у меня было много времени, слишком много.

За это время я успел назвать себя всеми последними словами за то, что влюбился в Ли. Бессчетное число раз я смотрел в больничный потолок и горько жалел о своем знакомстве с Арни Каннингемом… Ли Кэбот… и Кристиной.

«Плимут» Арни Каннингема прошел техосмотр и был зарегистрирован 1 ноября 1978 года: так завершилось то, что они с Деннисом Гилдером начали несколько месяцев назад. Арни уплатил 8,5 доллара федерального налога на розничную продажу, 2 доллара муниципального дорожного налога (что позволило ему бесплатно парковаться в центре города) и 15 долларов за номерной знак. Городская автоинспекция Монровилля присвоила «плимуту» номер HY-6241-J.

Оттуда он приехал в гараж на машине, которую ему выдал Уилл Дарнелл, а гараж покинул уже за рулем Кристины. Он повез ее домой.

Отец и мать приехали вместе, немного задержавшись на работе. Почти сразу разгорелась ссора.

– Ну что, видели? – с порога спросил их Арни. – Я ее зарегистрировал! Сегодня днем!

Он очень гордился собой и имел на то все основания. Кристина, отмытая до блеска и только что отполированная, сверкала в лучах заходящего осеннего солнца. На ней все еще было много ржавчины, но выглядела она в тысячу раз лучше, чем в день покупки. Пороги, капот, заднее сиденье – все это было новенькое, салон – безукоризненно чистый, все стекла и хромированные детали ярко сверкали.

– Да, я… – начал было Майкл.

– Конечно, видели! Чуть не врезались в нее! – рявкнула Регина. Она делала себе коктейль и яростно размешивала его палочкой против часовой стрелки. – Не желаю, чтобы она стояла у дома. У нас тут не парковка для подержанных авто.

– Мам! – потрясенно и обиженно выдохнул Арни. Он глянул было на Майкла, но тот вдруг решил, что тоже хочет выпить, и отправился готовить себе коктейль.

– А ты как думал? – Лицо у Регины Каннингем было чуть бледнее обычного, и румяна на щеках пылали почти как клоунский грим. Она глотнула свой джин-тоник и поморщилась, будто от горького лекарства. – Отвези ее обратно. Не желаю видеть ее перед домом, и точка.

– Отвезти обратно?! – Арни был уже не просто обижен, а по-настоящему зол. – Отлично ты придумала! Ничего, что гараж стоит мне двадцать баксов в неделю?

– Он стоит гораздо больше, – отрезала Регина, осушила стакан и брякнула его на стол. – Я вчера полистала твою сберегательную книжку, и…

– Что ты сделала?! – У Арни расширились глаза.

Она немного покраснела, но взгляд не опустила. Майкл стоял в дверях и испуганно смотрел то на жену, то на сына.

– Я хотела узнать, сколько ты тратишь на эту проклятую машину, – сказала Регина. – Разве это странно? Ты поступаешь в университет, и, насколько я знаю, в Пенсильвании бюджетных мест не так много.

– Поэтому ты просто вошла в мою комнату и рылась там, пока не нашла сберегательную книжку? – Его серые глаза горели яростью. – А может, ты и травку поискала? Журнальчиков с голыми бабами не нашла? А пятен спермы на простыне?

Регина разинула рот. Она понимала, что сын обидится и расстроится, но такого приступа безудержной, свирепой ярости от него не ожидала.

– Арни! – взревел Майкл.

– А что?! Вы мне сами говорили, что машина – мое дело! «Разбирайся с ней сам, Арни, мы тебе не помощники» – не ваши слова?

– Мне очень досадно, что ты так все воспринял, Арни. Досадно и больно. Ты ведешь себя как…

– Не надо мне говорить, как я себя веду! Да и какой реакции ты ждала? Я целыми вечерами гнул спину над этой машиной, два с половиной месяца на нее убил, а когда привез показать вам, вы с порога велели мне ее убрать! Радоваться прикажете?

– Нет нужды разговаривать с мамой таким тоном, – сказал Майкл, только голос у него был не злой, а натянуто-примирительный. – И такими словами.

Регина протянула мужу пустой стакан.

– Сделай мне еще. В кладовке есть бутылка джина.

– Пап, стой тут. Давайте вместе все обсудим.

Майкл Каннингем посмотрел на жену, на сына, потом снова на жену. Оба готовы были взорваться, как бочки с порохом. Он ретировался на кухню, сжимая в руке пустой стакан.

Регина зловеще посмотрела на Арни. Кость сидела у нее в горле с конца лета, и теперь, похоже, она решила ее выдернуть.

– В июле на твоем счете было почти четыре тысячи долларов. Примерно три четверти от тех денег, которые ты заработал с девятого класса, плюс проценты…

– О, так ты и впрямь пристально следишь за моими финансами. – Арни вдруг выпрямился и посмотрел на нее с удивлением и отвращением. – Мам… а что ж ты просто не перевела все деньги на свой счет?

– Потому что до недавней поры я считала тебя здравомыслящим человеком. Ты понимал, на что эти деньги. Но в последние два месяца ты только и твердишь про машину-машину-машину, недавно вот про девушку заговорил. Ты прямо помешался на обеих!

– Что ж, спасибо большое, я всегда рад выслушать беспристрастное мнение о том, как я распоряжаюсь своей жизнью.

– В июле у тебя было почти четыре тысячи долларов. На образование , Арни. На образование. Теперь у тебя осталось две восемьсот. Можешь сколько угодно обижаться на меня за то, что нашла твою книжку – признаю, это обидно, – но факт остается фактом. Ты потратил больше тысячи долларов за два месяца. Поэтому я и не хочу видеть твою машину! Ты должен меня понять, для меня это…