Борис Конофальский - Инквизитор. Вассал и господин [СИ]

Волков не перебивал, хоть и думал, что это всё лишнее.

– Гоняют плоты два три в неделю, но когда купец есть, так и по плоту в день бывает.– Продолжал Сыч.– Плавают они по вашей стороне реки оттого, что их сторона реки, между островом и берегом, узка, и течение там много сильнее. А ещё там есть камень и отмель. И ежели зазеваться, то либо за камень зацепишься, либо за отмель. И тогда всё! Конец! Течение быстрое, и плот сразу разорвёт, брёвна ералашем встанут и разлетятся по всей реке, ищи их потом. Вот поэтому, экселенц, они по вашей стороне плоты и гоняют.

Это было как раз то, что Волков и наделся услышать.

– Молодец, Сыч.

– Это не всё ещё,– продолжил Фриц Ламме,– ещё познакомился я с пареньком одним, на той стороне живёт. Помогать нам он согласился. Он хоть и молодой, да смышлёный.

– Тоже плоты гоняет?

– Нет, свинопас он, сирота бездомная. Я ему талер дал, так он рад был радёханек. Говорит: скажите, что господин вам надобно, всё вам расскажу. А он там по всему берегу свиней гоняет, он всё видит.

– Да, – задумчиво произнёс кавалер,– этот парень может нам пригодиться. Молодец Сыч, дважды молодец.

И Фриц Ламме продолжил, но интонация его поменялась:

– Экселенц, я там походил, да побродил… С людьми разными потолковал…

– Ну?– Волков покосился на него с подозрением.

– Потратился я, экселенц.– Продолжил Сыч, делая жалостливое лицо.– Даже свои личные и то потратил, опять же свинопасу талер дал.

Волков уже не первый день знал его, и думал, что, скорее всего Сыч врёт:

– Врёшь ведь,– сказал он,– по трактирам пару дней посидел, да мальчишке дал немного денег, а говоришь, что потратился.

– Экселенц!– Возмутился Сыч.

Но кавалер уже доставал из кошеля деньги, кинул на стол три монеты. Сыч оскалился довольный, сгрёб деньги и стал вылезать из-за стола:

– Спасибо, экселенц.

– Иди уже, помойся,– сказал Волков,– а то госпожа Брунхильда морщится от тебя.

– Обязательно, экселенц, лишь бы госпоже Брунхильде угодить.

Он, кажется, первый раз назвал её «госпожой». И Брунхильда это отметила. Загордилась. Вот теперь и Сыч её госпожой признавал, оставался ещё Ёган.

Она уже освоилась в доме, уже все слуги, и Яков и Мария слушали её больше, чем самого Волкова. За мелкую монету стала она звать местных баб чистить дом, скоблить стены, потолок от сажи. Дом совсем уже не походил на тот огромный и крепкий сарай, которым он был по началу. Он стал тёплым и пах хорошей едой. И все вокруг, даже господа офицеры, беспрекословно выполняли её просьбы. Она во всё лезла, что касалось хозяйства, и во всём разбиралась. Ежедневно принимала молоко от местных баб, собирала сама яйца, следила как Мария замешивает хлеб, и всё, всё прочее делала. А ещё она стала читать, да не просто, а монах ещё в Ланне выучил её читать на языке пращуров, она и увлеклась, теперь могла и любую молитву из Писания прочесть и перевести, не дура авось. Баб местных собирала, читала им из книги, и детей местных привечала, то хлебом белым, то каплей мёда. Они часто во дворе дома крутились. И звали её не иначе как «милой госпожой». Быстро стали её любить тут все.

И чем тогда она не госпожа? Госпожа. Кто же в том усомнится, когда помимо всего она ещё каждый день ложилась с господином в кровать. Только вот пока не венчаная, а так настоящая госпожа.

И Волкова не удивило, когда как-то однажды пришли мужики, и не к нему пришли, а к ней. Как к заступнице, и стали говорить с Брунхильдой о делах, что её не касались.

– Вы уж вступитесь за нас, госпожа, – невесело бубнил один из них.– Уж утихомирьте вашего управляющего.

А она не отправила их к господину, проявила участие:

– И что же он?

– Неволит, госпожа, поначалу как приехали, господин обещал, что барщина будет два раза в неделю, а управляющий свирепствует, почитай каждый день гоняет: то на сено, то канавы в болоте рыть гоняет.

– Каждый день гоняет?– Интересовалась искренне девушка.

Волков прислушивался поначалу к этому разговору, а потом встал и подошёл:

– Значит, гоняет вас на барщину?

– Гоняет, господин, нешто у нас своих дел нету?

– А какие же у вас дела, поля вспахали, засеяли, заборонили, что за дела у вас?

– Ну, в огороде так всякие дела…– Начал было мужик.

– В каком ещё огороде, никогда не видал вас в огородах, там и бабы ваши управляются.

– Ну, со скотиной дела разные…– говорил мужик.

– С какой ещё скотиной дела?– Не верил Волков.– Баба твоя с утра её подоила, да к пастуху выгнала, и вечером подоила, у тебя какие дела со скотиной? Ты и не видишь её. Только молоко от неё видишь. И косишь сено ты не для меня, ты для себя, скотине на зиму косишь…

– Как же для себя! Две трети сена управляющий вам возит.

– Так лошадям зимой есть нужно будет, а лошадьми ты пользовался, когда поле пахал.

– Так то не наши лошади! То ваши лошади.– Загалдели мужики.

– Ах, вот как, а кто за вас долги выплатил барону соседскому.

Мужики не отвечали, стояли сопели.

– Что молчите? Забыли? Вот и косите сено мне, не то будете лошадей в долг у барона брать.

– А как же канавы?– Вспомнил один из пришедших.

– Будете копать, – строго сказал Волков,– не для меня копаете, а для себя, там вам выпасы дам, коли из болота луга получатся.

– О!– Мужики в такое не верили, стали махать руками.– Никогда там лугов не будет.

– Будете копать, – повторил Волков.– Если вас не заставлять, так вы с печи слезать не будете. Управляющий говорит, что вы лентяи все.

Мужики насупились ещё больше.

– Господин мой,– вмешалась Брунхильда,– может, поговорить с управляющим, может людям дать передых, может у них и вправду по дому дела есть.

Лезла она не в своё дело, но так она была красива и мила, что не смог он ей ответить отказом, махнул рукой и сказал:

– Ну, скажи Ёгану, пусть даст послабление. Только зря это всё, нет у них никаких дел.

– Я поговорю с управляющим,– улыбаясь говорила Брунхильда,– ступайте.

– Вот спасибо вам, милая госпожа,– кланялись ей мужики.– Отрада вы наша.

Дурь, конечно, это была бабья, нечего было этих мужичков жалеть. Прав был Ёган, прохиндеи они и лентяи, но так рада была Брунхильда, так довольна собой, что Волков ничего не стал ей выговаривать. Она довольна, ну и он доволен. Пусть по её будет.

Ещё через день к нему пришли солдаты, те, что из людей Рене и Бертье, было их немало, человек двадцать, они вызвали его во двор, и сержант от лица всех начал:

– Господин, дело крестьянское скудное, вот мы походили по округам вашим, пригляделись и поняли, что можно тут безбедно жить коли руки иметь.

– Так, и что вы нашли?– Волков всерьёз заинтересовался, чем это можно поживиться в его бедной земле.

– Походили мы, значит, по оврагам, и поняли, что глины тут видимо-невидимо, и глина та хороша.