Борис Конофальский - Инквизитор. Вассал и господин [СИ]

Он запер сундук, поднялся с колена и был мрачен:

– Сыч, Бертье на охоте?

– Нет, экселенц, утром приходил кормить собак, ушёл потом, сказал, что к вечерку поедет за солдатское поле, за кабаном, когда кабан нажрётся и ляжет отдыхать.

– Максимилиан, седлайте коней, Сыч, найди Бертье.

– Ловить будем? – Спросил Фриц Ламме.

– Нет! – Заорал Волков. – На прогулку поедем!

– Я сейчас, экселенц, сейчас, – заверил Сыч и исчез.

Максимилиан тоже кинулся в конюшни. Повторять нужды не было.

Кажется, собаки взяли след. Да и мужик один сказал, что видал Якова верхом, ехал он на восток, к реке. Так и было, чуть проехав, нашли следы: подковы конские на глине. До самой реки следы довели, а там – всё. В реку зашли и пропали. Пришлось через реку перебираться во Фринланд, благо, тут она была неширока. А на том берегу, ничего не нашли, как не искали. Рыскали по берегу, вниз и вверх по течению, всё впустую. Словно в воду канул, утонул вместе с конём мошенник. Уже от голода во второй половине дня, хоть люди его о том и не просили, распорядился ехать домой.

Ехал домой чернее чёрного, на людей исподлобья смотрел. Ногу от целого дня в седле выкручивало, хоть зубы сжимай, может, оттого от него волнами злоба разлеталась такая, что с ним рядом ехать никто не хотел.

А он только о том и думал, что обманули его, что землю ему поганую в награду дали, на которой только подлый народ жить может. Ехал Волков, оглядывая унылые виды своего удела, и злился ещё больше. Вот только что был он за рекой, во Фринладне, а там трава вокруг, вдоль берег шли луга да покосы, а тут что? Шиповник да репей с лопухами. И казалось ему, что ничего хорошего здесь ему не будет, что только убытку тут могут быть.

Конь племенной – сто талеров, а то и больше, седло рыцарское, деньги: всего на сто пятьдесят монет убытков. Не считая самого подлеца Якова. Ох, как дорого ему обходилась земелька эта. Трат на шесть сотен уже набралось. Вот так награду ему дали. Вот так прибыток.

Приехал домой, а всё не мило ему там, только Брунхильда мила. Она вышла во двор, помогла ему с коня слезть, повела в дом, всё молча, без причитаний. Уложила на постель, сапоги сняла, сама рядом села, ногу, как могла, мяла, но, конечно, не так, как Агнес, но старалась. Велела вина горячего с мёдом ему сделать, пока обед грелся.

Но было в нём то, чего у многих других нет. То, чем он ещё в солдатах, в молодости выделялся. У некоторых от неудач руки опускаются, другие на неудачах учатся, а у него от неудач кулаки сжимались, он ещё злее становился и ещё неуступчивей.

Долго кавалер в постели не лежал, как только чуть нога отпустила, позвал он всех офицеров к себе на обед. И те пришли.

Говорил он с ними о том, что человек ему смышлёный и честный нужен будет на дело одно, спрашивал, есть ли среди их людей такой. И все сказал, что есть. И у Брюнхвальда такой имелся, и Бертье с Рене подобного же предложили. Волков послушал офицеров, всё, что сказали офицеры, обдумал и выбрал того, которого рекомендовали Рене и Бертье. То был сержант Жанзуан.

И он произнёс:

– Пусть на рассвете сержант этот и десять охотников будут готовы с подводой и едой на три дня. Поеду с ним на юг, к острову, рыбу ловить. Сети надобно взять и одну лодку. Пара солдат на ней вниз по реке поедет, остальные со мной пойдут. Всем жалование будет небольшое.

– Хорошо, – сказал Рене.

Спрашивать Волкова дальше о рыбалке из господ офицеров никто не решился, уж больно мрачен он был. Господа доедали обед и говорили только промеж себя и с госпожой Брунхильдой, с Волковым не говорили.

На рассвете сержант Жанзуан пришёл к нему и доложил, что всё готово, что два человека уже пошли на восток к реке и оттуда на лодке повезут сети на юг. А остальные с ним пойдут. Все ждут его.

Волков позавтракал неспеша, велел Максимилиану сложить доспех и оружие в свою телегу, на всякий случай, и, как позавтракал, поцеловал Брунхильду и сел на коня:

– Я уеду дня на три, – сказал он, – Ёган тебе в помощь останется, Сыча заберу, если случиться что, так за господами офицерами посылай.

– Да, мой господин, – отвечала девушка, – не волнуйтесь, всё будет у меня хорошо, езжайте.

И поцеловала ему руку.

Жанзуан был немолод, лет ему за сорок, слыл он строгим, въедливым и исполнительным, тем Волкову и понравился.

Носил дурацкие усы и дорогую сержантскую алебарду и вечно хмурился. Но вот сержантская лента на руке у него всегда была так чиста, как будто только что он её стирал.

Ещё до полудня приехали они к острову, те два солдата, что на лодке плыли, уже их ждали. Стали лагерем.

– Кавалер, прикажете расседлать коней? – Спросил Максимилиан.

– Нет, – ответил Волков, направляясь к воде. – И держи арбалет наготове.

Максимилиан удивился, но спрашивать ничего не стал. Он знал, что кавалер частенько что-то задумывает, при этом ничего поначалу не говорит. Будет надобно – так скажет. А пока юноша надел тетиву на арбалета.

– Сержант, – говорил Волков, разглядывая карту своей земли. – Вели срубить пять, а лучше шесть кольев по три сажени и заострить их.

– Толстые колья понадобятся? – Спросил сержант.

Он оглядывался вокруг, хороших деревьев вокруг было немного.

– Нет, нам сетями надобно перегородить реку до острова. Сильно толстые не нужны. – Отвечал кавалер. – Будем рыбу ловить.

Один из солдат, что был тут же рядом, и сказал ему:

– Господин, ежели дозволите, то я скажу…

– Ну, говори.

– Рыбу так поймать будет непросто, сетями реку перегораживать не нужно, сети ставят к берегу наискосок, у берега рыбы больше, чем на серёдке.

– Это смотря какую рыбу ловить, – загадочно ответил ему Волков. – Рубите колья, перегораживаете реку, как я сказал.

Пара солдат стала собирать хворост и готовить еду, ещё пара занялась платками, а остальные искали хоть какие-нибудь деревья, что пойдут на колья.

И вскоре уже забивали первый кол в мелководье в берег, вязли к нему сеть, а потом сели на лодку и вбивали следующий кол уже в воде, снова вязали к нему сеть. Так дальше, до самого берега острова. Двумя сетями перегородили реку.

– Вот то, что мне и нужно, – сказал Волков. – Осталось только рыбы дождаться.

И в это же день ещё до вечера первая рыба и пришла.

Они уже пообедали бобами с салом, когда один солдат, что из лодки лишнюю воду вычерпывал, закричал:

– Плот, плот гонят!

Да, это было как раз то, чего Волков и дожидался. Он валялся на горячем песке со стаканом вина в руке и как услыхал крик солдата, так стакан вкопал в песок, а сам вскочил и пошёл быстро к реке. И как увидела плот выше по течению, закричал, что было сил, размахивая рукой:

– Стой! Куда!? Поворачивай. Поворачивай, говорю!

Плот, связанный из четырёх меньших плотов, не спеша плыл по реке, людей там было восемь, а на среднем плоту был шалаш и даже костерок с котелком над ним. Люди, крепкие мужики, смотрели на Волкова, кто недружелюбно, а кто и просто с удивлением, они переглядывались и не понимали, чего он от них хочет.