Дин Кунц - Ангелы-хранители [litres]

Винс постарался не выдать своего разочарования и неудовольствия. Он не собирался прямо сейчас браться за выполнение особо сложного задания. Ему хотелось, не отвлекаясь на посторонние вещи, поскорее выследить Трэвиса Корнелла и собаку. Однако Винс знал, что контракт Тетраньи скорее требование, нежели предложение. И чтобы получить имена людей, занимающихся липовыми документами, сначала придется ликвидировать Веласкеса.

– Для меня огромная честь раздавить любое насекомое, которое вам досаждает. И на этот раз я все сделаю бесплатно.

– О нет, Винсент! Я хочу заплатить за твои труды.

Винс выдавил из себя заискивающую улыбку:

– Я вас очень прошу, дон Тетранья, разрешите оказать вам такую любезность. Это доставит мне огромное удовольствие.

Тетранья сделал вид, будто обдумывает просьбу, хотя ничего другого он и не ждал – бесплатная акция в ответ на содействие. Дон погладил себя по необъятному животу:

– Я очень везучий человек. Люди со всех сторон жаждут услужить мне и проявить доброту.

– Дело не в вашей везучести, дон Тетранья. – Винса уже тошнило от этого манерного разговора. – Ведь что посеешь, то и пожнешь. Вы пожинаете доброту именно потому, что так щедро разбрасываете семена еще большей доброты.

Просияв от удовольствия, Тетранья принял предложение Винса бесплатно ликвидировать Веласкеса.

– А теперь скажи… просто чтобы удовлетворить мое любопытство. Что ты сделаешь с тем человеком, с которым у тебя личная вендетта, когда поймаешь его? – спросил дон, и ноздри его похожего на свиной пятачок носа раздулись, словно от аромата вкусной еды.

«Вышибу ему мозги и заберу собаку», – подумал Винс.

Но Винс отлично знал, какую высокопарную чушь хочет услышать Отвертка: все ту же хрень, которую ждут от него, их любимого наемного убийцы, большинство этих парней. И поэтому он сказал:

– Дон Тетранья, я собираюсь отрезать ему яйца, отрезать ему уши, отрезать ему язык, а затем воткнуть ему в сердце нож, чтобы оно перестало биться.

Поросячьи глазки толстяка одобрительно заблестели. Ноздри еще больше раздулись.

Ко Дню благодарения Аутсайдер пока еще не нашел дом из беленого дерева в Биг-Суре.

Каждую ночь Нора с Трэвисом запирали изнутри ставни на окнах. Закрывали на засов двери. А поднявшись к себе на второй этаж, ложились спать с дробовиками возле кровати и револьверами на ночных столиках.

Иногда глубокой ночью они просыпались от странных шумов во дворе или на навесе крыльца. Эйнштейн, напряженно принюхиваясь, бродил от окна к окну, но каждый раз сообщал, что опасности нет. И уже утром Трэвис обнаруживал, что это был всего лишь забравшийся во двор енот или еще какой-нибудь лесной обитатель.

Трэвис и сам не ожидал, что, учитывая все обстоятельства, получит такое удовольствие от Дня благодарения. Они с Норой приготовили традиционный праздничный обед для них троих: жареную индейку с каштановым соусом, запеканку из моллюсков, глазированную морковь, печеную кукурузу, капустный салат с перцем, рогалики и тыквенный пирог.

Эйнштейн снял пробу с каждого блюда, поскольку у него уже выработались более сложные вкусовые ощущения по сравнению с обыкновенной собакой. И тем не менее он оставался собакой, а потому отдал предпочтение индейке, категорически отвергнув кислый капустный салат с перцем. Бо́льшую часть дня он провел, самозабвенно грызя индюшачьи косточки.

За время жизни в новом доме Трэвис успел заметить, что Эйнштейн время от времени ходил во двор, чтобы поесть травы, хотя иногда его от нее тошнило. В День благодарения Эйнштейн повторил тот же номер, и тогда Трэвис спросил, нравится ли ему вкус травы, на что Эйнштейн ответил «нет».

– Тогда зачем ты иногда ешь траву?

МНЕ НУЖНО

– Зачем?

НЕ ЗНАЮ

– Но если ты не знаешь, зачем тебе это нужно, откуда тебе знать, что тебе вообще необходимо так делать? Инстинкт?

ДА

– Просто инстинкт?

НЕ ЛИШЕНО ВЕРОЯТНОСТИ

Тем вечером все трое, устроившись на подушках перед огромным камином в гостиной, слушали музыку. Густая шерсть Эйнштейна казалась золотой в свете пламени. Трэвис, одной рукой обнимавший Нору, а второй – поглаживавший Эйнштейна, сидел и думал о том, что, возможно, есть траву – это не так уж и плохо, поскольку Эйнштейн выглядел на редкость крепким и здоровым. Время от времени он чихал и иногда подкашливал, однако это казалось естественной реакцией на излишества, позволенные себе в честь Дня благодарения, а также на сухое тепло от камина. И у Трэвиса не возникло ни малейшего беспокойства по поводу здоровья ретривера.

В пятницу, двадцать шестого ноября, теплым солнечным днем вскоре после Дня благодарения, Гаррисон Дилворт находился на борту своей любимой сорокадвухфутовой яхты «Неповторимая грация», пришвартованной в гавани Санта-Барбары. Дилворт полировал металлические детали яхты и настолько погрузился в работу, что не заметил идущих по пирсу двоих мужчин в деловых костюмах. Адвокат поднял глаза как раз в тот момент, когда мужчины уже собирались объявить о своем присутствии, и сразу понял, кто они такие – не как их зовут, а на кого они работают, – еще до того, как они предъявили свои удостоверения.

Один из них представился Джонсоном.

Фамилия второго была Сомс.

Изобразив крайнее удивление и заинтересованность, Гаррисон пригласил их на борт своей яхты.

Поднявшись на борт, Джонсон сказал:

– Мистер Дилворт, мы бы хотели задать вам несколько вопросов.

– О чем? – вытерев тряпкой руки, поинтересовался Гаррисон.

Джонсон был чернокожим мужчиной среднего роста, пожалуй, чересчур худощавым, с изможденным лицом и тем не менее весьма представительным.

– Так вы говорите, Агентство национальной безопасности? – произнес Гаррисон. – Надеюсь, вы не считаете меня наймитом КГБ?

Джонсон едва заметно улыбнулся:

– Вы ведь представляли интересы Норы Девон?

Гаррисон удивленно поднял брови:

– Нора? Вы это серьезно? Смею вас заверить, Нора совсем не тот человек, который может быть замешан…

– Вы ведь ее адвокат, да? – уточнил Джонсон.

Гаррисон посмотрел на веснушчатое молодое лицо второго агента и снова поднял брови, словно намереваясь спросить, действительно ли Джонсон такой сухарь. Сомс, явно взяв пример с босса, ответил Гаррисону бесстрастным взглядом.

«Ой-ей-ей, – подумал Гаррисон, – похоже, с этими двумя хлопот не оберешься».

После обескураживающе бесплодного допроса Дилворта Лем отправил Клиффа Сомса выполнить ряд поручений: начать процедуру по получению разрешения суда на установку прослушивающих устройств на домашний и офисный телефоны Гаррисона Дилворта; найти три таксофона, ближайшие от конторы адвоката, и три – ближайшие от его дома, после чего организовать их прослушку; получить данные телефонной компании о всех междугородних звонках из конторы и дома Дилворта; вызвать подкрепление из офиса АНБ в Лос-Анджелесе, чтобы уже через три часа установить круглосуточное наблюдение за Дилвортом.