Дин Кунц - Ангелы-хранители [litres]

Кризисная команда АНБ держала под контролем все полицейские управления округа, включая полицейское управление города Ориндж, в зону ответственности которого входил дом Кишанов. Старший ночной смены кризисной команды позвонил Лему домой сообщить о происшествии, характер которого соответствовал профилю ожидаемых инцидентов, связанных с «Банодайном».

– Ты ведь уступил нам свои полномочия, – многозначительно произнес Лем, присоединившись к Уолту с доктором у закрытых дверей палаты.

– Возможно, данный случай не связан с тем делом.

– Ты прекрасно знаешь, что связан.

– В таком случае вы не выработали четких критериев.

– Выработали. Еще тогда в доме Кишанов, когда я разговаривал с твоими людьми.

– Ладно. Допустим, я просто наблюдатель.

– Бедная моя задница, – сказал Лем.

– А что не так с твоей задницей? – улыбнулся Уолт.

– Да у меня там сидит здоровенная заноза, и у нее даже имя имеется: Уолтер.

– Как интересно! – отозвался Уолт. – Оказывается, ты даешь имена своим занозам. Интересно, а головной или зубной боли ты тоже даешь имена?

– Да, у меня сейчас к тому же еще и сильная головная боль. И ее имя тоже Уолтер.

– Приятель, так и запутаться недолго. Лучше назови свой головняк Бертом, или Гарри, или как-нибудь еще.

Лем едва не расхохотался: он любил этого парня, но отлично знал, что, несмотря на их дружбу, Уолт воспользуется смехом друга как рычагом, чтобы снова влезть в это дело. Поэтому Лем сохранил каменное выражение лица, хотя Уолт наверняка знал, что Лема разбирает смех. Дурацкая игра, но им приходилось в нее играть.

Доктор Роджер Селбок внешне напоминал молодого Рода Стайгера. Когда Лем с Уолтом, увлекшись, перешли на повышенные тона, доктор нахмурился. В нем явно была некая властность, присущая Роду Стайгеру, поскольку этих нахмуренных бровей оказалось достаточно, чтобы успокоить друзей.

Селбок сказал, что сейчас девочку обследуют, ей обрабатывают раны и дают обезболивающее. Она очень устала. Доктор собирается ввести ей успокоительное, а потому не хочет, чтобы ей задавали вопросы, пусть даже самое высокое полицейское начальство.

Необходимость говорить шепотом, утренняя больничная тишина, запах дезинфекции в коридорах, проходящие мимо люди в белых халатах – от всего этого Лем чувствовал себя не в своей тарелке. Он неожиданно испугался, что девочка в худшем состоянии, чем ему говорили, и озвучил свое беспокойство Селбоку.

– Нет-нет. Она в приличной форме, – ответил доктор. – Я отправил ее родителей домой, чего никогда не стал бы делать, если бы у нас был повод для беспокойства. Левая сторона лица в ссадинах, под глазом синяк, но в принципе ничего страшного. На раны с правой стороны пришлось наложить тридцать два шва, поэтому сейчас для нас самое главное – свести к минимуму рубцы на теле, но девочке ничего не угрожает. Она пережила сильнейший испуг. Однако Трейси – умная девочка, очень уверенная в себе, и я не думаю, что у нее останется сильная психологическая травма. И тем не менее я не нахожу возможным подвергать ее сегодня допросу.

– Не допросу, – поправил доктора Лем. – Всего-навсего несколько вопросов.

– Пять минут, – добавил Уолт.

– Даже меньше, – сказал Лем.

Они дружно насели на Селбока, и доктор наконец сдался:

– Ну… вы ведь тоже делаете свою работу, и если вы обещаете, что не будете слишком сильно на нее давить…

– Я буду обращаться с ней, как с хрустальной вазой, – обещал Лем.

– Мы будем обращаться с ней, как с хрустальной вазой, – уточнил Уолт.

– И все же объясните мне… что, черт возьми, с ней приключилось!

– А разве она вам не сказала? – спросил Лем.

– Ну, она утверждает, будто на нее напал койот…

Лем удивился, впрочем так же как и Уолт. Быть может, в конце концов это дело вообще не связано со смертью Уэса Далберга и мертвыми животными в контактном зоопарке Ирвайн-парка.

– Однако, – продолжил врач, – ни один койот не станет нападать на кого-то размером с Трейси. Койоты представляют опасность только для очень маленьких детей. Да и раны не похожи на те, что может нанести койот.

– Насколько мне известно, отец девочки вспугнул нападавшего выстрелами из дробовика. А он знает, кто напал на девочку?

– Нет, – ответил Селбок. – В темноте невозможно было разглядеть, что именно там происходило. Поэтому он сделал два предупредительных выстрела в воздух. Говорит, что-то вихрем пронеслось через двор, перемахнуло через забор, но больше он ничего не видел. Говорит, Трейси сперва заявила, что это был бугимен, живший когда-то у нее в шкафу, но девочка явно бредила. Хотя лично мне она сказала, будто на нее напал койот. Итак… вы в курсе происходящего? Вы можете сообщить информацию, необходимую для лечения девочки?

– Я не могу, – ответил Уолт. – Но мистер Джонсон знает все о сложившейся ситуации.

– Большое тебе спасибо, – скривился Лем, на что Уолт лишь улыбнулся, затем Лем повернулся к Селбоку. – Доктор, прошу меня извинить, но я не вправе обсуждать это дело. В любом случае моя информация никак не повлияла бы на ход лечения Трейси Кишан.

Когда Лем с Уолтом наконец вошли в палату, оставив доктора Селбока хронометрировать в коридоре продолжительность посещения, они увидели хорошенькую тринадцатилетнюю девочку, всю в ссадинах и бледную как полотно. Девочка лежала в постели, до подбородка накрытая одеялом. Несмотря на обезболивающие таблетки, она был очень напряженной, даже взвинченной, и Лем с Уолтом сразу поняли, почему доктор собирался ввести ей успокоительное.

– Мне хотелось бы, чтобы ты ушел, – сказал Лем Уолту Гейнсу.

– Если бы все наши желания сбывались, мы каждый день ели бы на обед филе-миньон, – ответил Уолт. – Привет, Трейси. Я шериф Уолт Гейнс, а это Лемюэль Джонсон. Я в принципе очень милый, а вот Лем настоящий говнюк – так все говорят, – но не волнуйся, я буду держать его в узде и он будет у меня как шелковый. Хорошо?

Общими усилиями им удалось разговорить Трейси. И вот что они узнали. Трейси сказала доктору Селбоку, будто на нее напал койот, потому что, хотя это и было неправдой, она не надеялась убедить врача – или кого бы то ни было еще, – что на самом деле видела нечто совсем другое.

– Я боялась, они решат, будто я серьезно ударилась головой и у меня мозги съехали набекрень. Ведь тогда они меня продержат здесь гораздо дольше.

Лем присел на край кровати:

– Трейси, не волнуйся. Я точно не приму тебя за сумасшедшую. Кажется, я знаю, что именно ты могла видеть. И мне лишь нужно, чтобы ты это подтвердила.

Девочка удивленно посмотрела на Лема.

Уолт стоял в изножье кровати, словно внезапно оживший огромный игрушечный медведь, и умильно улыбался:

– Прежде чем потерять сознание, ты сказала своему папе, что на тебя напал бугимен, когда-то живший в твоем платяном шкафу.