Виктор Лаваль - Подменыш [litres]

– Крутое дерьмо, – проворчал он и посмотрел по сторонам. – Тебе лучше это убрать, пока кто-нибудь не подумал, что двое взрослых мужчин обсуждают оберточную бумагу.

Аполлону вдруг ужасно захотелось пробежаться по платформе, выкрикивая имя, фамилию и адрес Патриса. Но, с его удачей, он обязательно споткнется, уронит книгу на рельсы и ее раздавит приближающийся поезд. Он спрятал книгу обратно в коробку. Некоторое время они сидели молча. Аполлон ничего не рассказал Патрису про женщину в церкви, а также о Кэл и Мудрых. Что Патрис об этом сказал бы? Аполлон не знал, что и думать.

Станцию «Ямайка» отремонтировали в 2006 году. Установили новые платформы для поездов, лифты на уровень улицы, заменили эскалаторы. Пешеходный мостик связывал станцию с недавно выстроенной рельсовой линией в аэропорт Джона Ф. Кеннеди. Навес из стали и стекла закрывал железнодорожные платформы, защищая пассажиров от непогоды, но позволяя наслаждаться свежим воздухом. В новшествах чувствовалось небольшое влияние Европы, и станция стала совсем другой по сравнению с восьмидесятыми годами прошлого века, какой ее помнил Аполлон. Дрезден до бомбардировок и сегодня. Настолько радикальными оказались перемены.

Но, когда Аполлон осмотрелся по сторонам, он увидел старые платформы, старую «Ямайку», Куинс. Если бы он приехал сюда с матерью, смогла бы она рассказать о третьей «Ямайке», той, что увидела, когда юной иммигранткой впервые попала в Соединенные Штаты? Сколько разных «Ямаек» существовало за прошедшие годы? А если бы тебе исполнилась тысяча лет, ты бы помнил времена, когда здесь были болота, а Ямайка-авеню называлась Старая тропа Рокауэй, и ею пользовались индейцы делавары и канарси. А еще раньше? В начале девятнадцатого века городские рабочие, углублявшие дно пруда Бейсли, нашли останки американского мастодонта и поставили ему памятник на детской площадке Сутпин. Подобные легенды здесь рассказывали одну за другой, и каждая плавно переходила в следующую. История – это не одно долгое повествование, а серия последовательных перемен.

И если бы здесь когда-то жили ведьмы, разве это показалось бы Аполлону удивительным?

Вагон оказался практически пустым, днем в среду желающих попасть в Лонг-Бич было немного. Мимо окон проплывал Куинс.

– Я целиком и полностью за то, чтобы продать книгу, – сказал Патрис. – Но подумай о том, на что мы могли бы рассчитывать, если бы подождали, когда леди умрет. Тогда мы могли бы удвоить сумму, которую получим от чувака.

– Сейчас 2015 год, – возразил Аполлон. – Она может прожить еще десяток лет. Между тем этот тип хочет купить книгу сейчас. За семьдесят тысяч долларов. Я заплатил за нее сто баксов. Посчитай-ка разницу, которая получится, прямо сейчас.

Патрис, продолжая смотреть в окно, скрестил руки на груди.

– Если ты намерен приводить рациональные доводы, я не стану продолжать разговор, – сказал он. – Однако она может умереть в следующем году, и я буду страшно недоволен, что продал ее слишком рано.

Аполлон похлопал друга по плечу.

– Этого не будет, – сказал он.

– Тебе нужно быстро провернуть сделку, – небрежно сказал Патрис. – У тебя ведь сегодня еще одна встреча?

Патрис был прав. Несмотря на то что Аполлон на прошлой неделе сбежал с собрания, чтобы выпить кофе с Уильямом Уилером, он собирался принять участие в сегодняшней встрече Выживших. Ему их не хватало. К тому же его офицер по условно-досрочному освобождению очень странно посмотрел на листок с подделанной подписью Элис. И поставил свою далеко не сразу. Аполлон понял, что его предупреждают, и подумал, что больше рисковать не стоит. Вот почему он решил пойти на встречу Выживших. Он даже написал об этом в Фейсбуке на случай, если офицер по УДО начнет проверять его следы онлайн.

Патрис посмотрел на экран своего телефона.

– «Клуб Выживших», – прочитал Патрис. – «Встреча в китайском общественном центре во Флашинге». Тебе нужен адрес?

– Ты член общества? – спросил потрясенный Аполлон, который даже не заметил, что сумка сползла с его колен на пол.

Патрис протянул руку и поднял сумку.

– Нет, – сказал он. – Но когда ты к ним присоединился, информация об этом появилась на странице памяти.

Аполлон чувствовал себя так, словно кто-то засунул его голову под воду.

– Страница памяти, – тихо сказал Патрис. – Посвященная Брайану. – Он постучал по экрану своего телефона и протянул его Аполлону.

– «В память о Брайане Кагве», – прочитал Аполлон.

Он смотрел на страницу в Фейсбуке, посвященную памяти его сына.

Шестнадцать тысяч подписчиков.

На странице была помещена фотография Брайана, фигурировавшая во всех выпусках новостей. Та, которую Аполлон сделал в подвале дома в Ривердейле. Но кто скопировал ее с его личной страницы? Какой новостной канал? И вот теперь фотография появилась здесь. Кончикам пальцев Аполлона стало горячо, словно телефон их обжигал.

– Я один из подписчиков, – тихо сказал Патрис, услышал свой голос и взял себя в руки. – Нет, не подписчик. Ты знаешь, что я имел в виду. А теперь я намерен заткнуться.

Аполлон принялся читать то, что было написано на странице. Сообщений оказалось очень много. И его называли самыми разными именами.

Связанный муж.

Пленник квартиры № 43.

Задушенный папа.

Потерпевший неудачу отец.

Мистер Мой-сын-мертв.

Конечно, были здесь и добрые слова, но огромное количество очень жестоких. Многие винили Аполлона в том, что случилось. Мужчины и женщины, представители всех рас и религий Соединенных Штатов, и даже жители других стран – и у каждого имелось собственное мнение. Часть из них ненавидела Аполлона. Еще больше людей презирали Эмму. Почти все написали хотя бы одну строку, приговаривавшую ее к какому-нибудь виду ада. Единственным невинным в этой истории был ребенок. И, хотя эта мысль вызвала боль, Аполлон не мог с ней не согласиться.

Он вернулся к началу страницы и увидел, что кто-то создал ее, пока он лежал в больнице. Когда он, Эмма и Брайан были во всех новостях. Скорее всего, из самых лучших побуждений, но потом у этого человека появились другие дела, он перестал отслеживать судьбу страницы, и очень скоро ею уже никто не управлял – или управляли все. Кто-то помещал на ней признания в любви, адресованные Брайану, другие – молитвы из разных священных книг, о части которых Аполлон слышал впервые. Там были картинки с ангелами, держащими на руках детей, похожих на Брайана, и ангелов с лицами Брайана. Фотографии Эммы, а иногда Аполлона, превращенных в чудовищ из мифов и фильмов, главным образом Медеи . А еще изображение надгробного камня с именем Эммы и надписью: «Покойся с дерьмом».

Некоторое время, в самом начале, люди спорили об убийстве, об исчезновении Эммы, неспособности закона ее найти; возникали многочисленные теории о том, что Аполлон убил обоих и преступление сошло ему с рук. В посланиях осуждалось женоненавистничество и мужененавистничество. Какие-то ниточки тянулись к форумам родителей, где говорилось, что Аполлон и Эмма с самого начала были плохими родителями. Откуда эти люди могли хоть что-то про них знать, осталось неизвестным и, очевидно, значения не имело. Они с Эммой якобы чрезмерно опекали своего ребенка – вот в чем состояла их главная проблема. Оба работали, что стало причиной всех бед. Кое-кто сочувствовал Эмме, утверждая, что она страдала от сильнейшей послеродовой депрессии. Другие заявляли, не без злорадства, и это не прошло незамеченным, что подобные вещи распространены в черных семьях. Они живут в аду и ведут себя как дьяволы.