Маленка Рамос - Тайна дома Морелли

– Только я… – пробормотал он.

– Я заберу к себе Дэнни на несколько дней. Со мной он будет в безопасности. И объясню ему все, что не осмеливался рассказать столько лет.

Пол кивал в ответ, как болванчик.

– А если это всего лишь ночные страхи?

– Лори, закрой рот.

Лорна уставилась на Пола так, будто за всю их со-вместную жизнь он ни разу не сказал ничего более здравого. В этот момент Роберт горячо пожалел, что вообще знаком с этой женщиной. Пол соглашался: он верил в Бога, а значит, и в дьявола тоже. Все происходящее неплохо умещалось в его голове.

– Да, Роберт. Всего на несколько дней. Я считаю, что это справедливо… У тебя есть право.

– Когда его выпишут.

– В смысле, ты заберешь ребенка, когда его выпишут?

Лорна смотрела на них птичьими глазами, и лицо у нее было как в телесериале. Должно быть, она уже прикидывала что-то насчет адвокатов, а заодно представляла, как весь город будет показывать на них пальцем. Но промолчала.

«Славный парень этот Пол», – пришло в голову пастору. Он тихонько засмеялся, хотя все, чего ему хотелось, – это выйти из машины и заказать себе еще виски. Двух рюмок оказалось достаточно, чтобы размышлять спокойнее. Он даже не запомнил названия кафе. Желтые и красные огоньки, Портленд, одиночество. Пьян он не был. Зато мог размышлять более свободно, и это означало, что страх вливался в него во всей своей красе. Разве не был он всего лишь человеком? Какое ужасающее одиночество! Но потом он увидел свой дом, черепичную крышу, живую изгородь, чудесные деревья, плющ, взбирающийся по стенам. Увидел ее, свою Амелию.

Он почувствовал воодушевление. Она стоял напротив дверей как бесплотный дух, ее тонкую лебединую шею согревала шаль. Черные волосы рассыпаны по плечам. Ее красота, в обычное время тщательно скрываемая, мигом бросилась ему в глаза. Она была скромна, но прекрасна.

Что он мог сказать? Он вздохнул.

– Роберт! Где ты был? Я беспокоилась.

«Ах, любовь моя, – невольно подумал он. – Я был в аду моего собственного отчаяния».

– Амелия…

– Что с тобой?

Ему показалось, что он сейчас пошатнется или упадет. Сил хватало только на то, чтобы вытащить ключ из кармана брюк. Амелия смотрела на него во все глаза. Он почувствовал ее руку у себя на щеке, жар пальцев, осязающих каждую пору на его коже.

– Роберт, не молчи!

– Будь так добра… Открой дверь и помоги мне.

Он боялся, что потеряет сознание.

– Роберт!

Он едва не оттолкнул ее, перешагнув порог, и, не зажигая свет, рухнул на диван. Она помогла ему снять пальто, зажгла настольную лампочку. Потрогала лоб.

– Роберт, ты весь ледяной. У тебя давление упало. И все же, что произошло?

«С чего начать? Жил да был молодой человек двадцати шести лет…» – размышлял он.

Но постепенно он пришел в себя. Амелия приготовила ванну и терпеливо дождалась, пока он хорошенько отлежится в пару и солях. Никогда в жизни не случалось ему раздеваться при помощи женщины, но Амелия так ловко и изящно расстегивала и снимала с него одежду… Полумертвый, бессильный, он впервые в жизни послушно отдавался чужим рукам. Кто-то другой беспокоился, чтобы он не ушибся, укладываясь в ванну, нежные руки прикладывали к его лбу влажное полотенце. Стоя на коленях, Амелия терла губкой его плечи – сперва одно плечо, затем другое. Сейчас она увидит имя на татуировке… Он приходил в себя и был не один. Как же ему было плохо, какая неблагодарная штука – жизнь! Оголенные нервы, накопившееся напряжение толкали его в бездонную пропасть. И вдруг как свет в конце тоннеля – Амелия…

– Роберт… – прошептала она, когда он уронил руку в пену, покрывавшую все его тело, – это же тот самый Дэнни, верно?

– Дэнни…

Как объяснить этому ангелу с нежными глазами, что он вовсе не идеальный человек?

Снова уже знакомый страх. «Я не обладаю тобой, я никогда тобой не обладал, но мысль о том, чтобы потерять тебя, невыносима», – мысленно проговорил он.

– Не смотри на меня так. Думаешь, я не знала? Ты меня за дурочку держишь?

Он приподнялся – и ванна мгновенно опустела чуть ли не наполовину. Она по-прежнему стояла на коленях, и его внезапное движение ее напугало. Она смотрела на него пристально, словно жалея его метущуюся душу.

– Мне жаль… Амелия…

– Жаль? Ради бога, Роберт, о чем ты должен жалеть? Я бываю в церкви и знаю этого мальчика с младенчества. Думаешь, я ничего не заметила? Не видела, как он смотрит на тебя с последнего ряда кресел, будто ты и есть бог?

Роберт ничего не понимал.

– Как ни придешь в церковь, этот малыш сидит на заднем ряду. Он глаз с тебя не сводит. Достаточно посмотреть на эти глаза – это же вылитый ты!

– Представь, я ничего не замечал. На заднем ряду, ты говоришь? – он действительно не обращал внимания на Дэнни.

Амелия вздохнула.

– Дэнни – копия тебя самого. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы это видеть. И хотя мальчик ничего не знает, ты ему всегда помогал. Думаешь, я и этого не замечала? По-твоему, непременно надо видеть имя на татуировке, чтобы понять что к чему?

– Значит, ты все знала? – спросил он.

– А кто про это не знает? И все-таки люди тебя уважают. И всегда уважали. Это же маленький городок. Ребенок похож на тебя как две капли воды, но он уже большой. Двенадцать лет назад ты пастором еще не был.

Ему снова стало дурно. Выходит, про это знает весь город. Ему хотелось умереть.

– Люди… всегда и всюду люди, – пробормотал он. – Но мне это безразлично. Я беспокоюсь только за Дэнни.

– Да, Роберт. Люди все знают.

– Я сквозь землю готов провалиться. Дай-ка мне вон то полотенце. Пора вылезать из ванны, пока у меня снова не упало давление.

Амелия взяла его под руку. Длинные пряди волос липли к ее лицу, рукава промокли насквозь, но она ничего не замечала.

– Мне жаль, что я тебя в это втянул, – сказал Роберт. – Ты представить себе не можешь, что сейчас творится с мальчиком. Существо, которое жило в твоем доме, преследует его, и я не могу понять почему! Точнее, догадываюсь: потому что он мой сын, а моя семья отсюда, из этих мест. У существа есть какая-то причина. Понятия не имею, как его остановить.

– Твоя семья, Роберт. Это и есть причина. Нам только что звонил Джим Аллен. Элизабет была у него, когда он получил письмо из Сан-Франциско. Мэри Энн как раз собиралась идти за ней, и вдруг звонок. Он приехал сам и принес фотографию. Твой прадедушка работал на старой лесопилке, он тоже есть на фотографии, и с ним еще несколько человек. Один из них – этот призрак; другой – его отец Тобиас Мори, а остальные – предки тех, кого он преследует.

– Он жил здесь! – Роберт смолк, неподвижно глядя на Амелию.

– Так вот, – продолжала она, – его зовут Люсьен Мори. Тебе что-нибудь говорит его имя? Это сын Тобиаса.