Альфред Хичкок - Репортаж из петли [сборник litres]

В толпе яхтсменов и гостей Ли Коста не выглядел навязчиво. Прогуливаясь по многолюдному причалу, он спокойно наблюдал, как Розетти готовят свою маленькую яхту, пришвартованную в доке. Когда владелец ресторана начал расплачиваться с рабочими пирса, Коста протиснулся через кучку рыбаков и прыгнул на палубу. Через пар минут они отправились к берегам Коннектикута. Розетти стоял у штурвала, Коста был рядом, а Мама вязала в плетеном кресле.

После полудня они заякорились в укромной бухте неподалеку от дома Бакстера.

– Что теперь? – нервно спросил Розетти.

– Ужинайте, – ответил Коста. – Ловите рыбу. Занимайтесь любовью.

– Может, вы проголодались? – спросила Мама Розетти.

– Немного.

– Тогда я приготовлю перекусить. А вы пока поболтайте с папой.

В шесть часов она позвала их к столу.

– Спускайтесь вниз. Пора обедать.

– В кубрик, Мама, – поправил ее Розетти. – В кубрик, а не вниз.

– Ты моряк, – пошутила она, – а я повариха. Поэтому вниз.

Обед прошел напряженно. Розетти нервно посматривал на Косту. Мама молча обслуживала их, стоя у корабельной плиты. Потом Коста полчаса посидел на койке, стараясь не замечать вопросительных взглядов Розетти.

– Пойду немного поплаваю, – сказал он в конце концов.

Мама Розетти протянула руку и похлопала его по плечу.

– Только аккуратно там, – попросила она.

Он улыбнулся ей.

– Я всегда действую аккуратно. Я очень осторожный парень.

Ли Коста скрылся в каюте и через несколько минут появился в плавках и с аквалангом. Он задержался у кормы, опустил на лицо черную маску, одел ласты и мягко скользнул в воду. Коста проверил подачу кислорода, убедился, что небольшая пластиковая сумка на месте, ощупал резиновые перчатки на поясе, а затем медленно поплыл к берегу, плавно скользя по черной воде. Костюм и ласты помогали экономить силы.

Через полчаса Коста выплыл на краю пристани Бакстера и нащупал ногами дно. Он достал сумку, открыл ее и убедился, что кусок мяса не выпал в воду. Коста тихо свистнул и подождал. На пристань выбежала собака. Он бросил ей под ноги мясо. Лай собаки эхом разносился по тихому побережью. Коста нырнул и снова ушел на глубину, чтобы его не было вино с берега. Лай стал громче.

Через минуту на крыльце появилась фигура Бакстера. В его руке был электрический фонарь. Тщательно осмотрев двор, он спустился по ступеням и что-то крикнул собаке. Коста ждал.

Когда Бакстер вернулся в дом, собака беспокойно забегала по краю пристани, но затем ее внимание привлек кусок мяса. Коста видел очертания животного. Пес обнюхал кусок, издал пару скулящих звуков и проглотил его. Коста подождал, пока жалобный визг не перешел в тихий хрип. Ноги животного заскребли по доскам, и вскоре наступила тишина.

Он всплыл на поверхность и негромко свистнул. Животное лежало почти у воды. Коста снял маску и ласты, столкнул труп собаки в тень за лодочным сараем. На деревянном настиле остался небольшой кусок мяса. Он поднял его, бросил в море и терпеливо прождал в тени еще полчаса. Он довольно хмыкнул, когда в положенное время из задней двери вышли трое парней и женщина из прислуги. Они сели в машину и выехали со двора на улицу. Ворота автоматически закрылись.

Когда звук машины утих, Коста снял акваланг и перебежал к перилам крыльца. Он медленно поднялся по ступеням, беззвучно растянулся на пороге и десять минут сохранял полную неподвижность. Затем он прополз на животе несколько метров, ужом скользнул к открытому окну. А еще через две минуты Ли Коста стоял над спящим Роем Бакстером. Он осторожно связал ноги жертвы и опустил руки на горло похрапывающего человека. Через некоторое время, проверив пульс и убедившись в смерти, он снял перчатки и покинул дом.

На пристани, одев маску и акваланг, Коста подтянул труп собаки к воде. Перед тем, как утопить собаку в заливе, он проверил направление на яхту, а затем с наслаждением отдался течению прилива. Коста плыл медленно и легко. Когда он взобрался на палубу, чета Розетти ожидала его в кормовой рубке.

– Это вы, Коста?

– К вам можно?

Коста передал им ласты и маску, потом присел на пол у ног Розетти.

– Дело сделано.

Мама Розетти посмотрела на него. Ее черные глаза казались непроницаемыми при мягком свете лампы.

– Никаких проблем?

– Абсолютно никаких.

– Снимате мокрую одежду. Вы, наверное, замерзли до смерти.

Коста прошел в каюту, стянул резиновый костюм, вытер голову и, одев брюки и свитер, вернулся на палубу. Мама Розетти сидела в плетеном кресле. Ее руки продолжали трудиться над вязаньем. Папа Розетти принес бутылку вина.

– Вот, – сказал он Косте. – Выпьем.

Папа налил три бокала. Они выпили. Мама Розетти посмотрела на Косту.

– Все действительно в порядке? – спросила она.

– Сработано на славу, – заверил Коста. – Никто меня не видел. Никто не знает, что я здесь. Кроме вас и меня. Никто не узнает, что произошло.

– Вы его застрелили? – поинтересовался Розетти.

– Я не пользуюсь оружием, – ответил Коста. – Мне хватает этого.

Он поднял сильные руки, показывая мозолистый нарост на краю ладони. Розетти повернулся к каюте.

– Я устал, Мама.

Она кивнула ему. Ее лицо потеплело от заботы.

– Накройся получше, папа. Хорошего сна.

Она посмотрела на Косту.

– И вам тоже хорошего сна. Пора отдохнуть.

Коста встал и потянулся, раскинув в стороны руки.

– Прекрасная ночь, не правда ли? – с улыбкой сказал он.

– Да, – согласилась она, вытаскивая из-под вязанья небольшой пистолет. – Ночь просто великолепная.

Она выстрелила в него дважды, каждый раз попадая чуть выше сердца. Тело Косты рухнуло на палубу и с мягким всплеском скатилось в воду. Мама Розетти перегнулась через перила и молча посмотрела, как тело начало тонуть, медленно уплывая в сторону.

– Ну, что там еще, Мама?

Голова Розетти высунулась из каюты.

Она повернулась к нему с ликующим видом.

– Больше ничего. Все кончено.

Она швырнула пистолет в море.

– Накройся получше, папа. И смотри, не схвати простуду.

Клара де Форист, жена Джейсона Д. де Форист, принимала преподобного мистера Кеннета Каллинга, и тот вел себя с опытной профессиональной сдержанностью, которая соответствовала недавней скандальной истории. А ситуация действительно была очень деликатная. Фактически, преподобный мистер Каллинг в глубине души даже сомневался, что при столь щекотливых обстоятельствах его визит можно было счесть приличным. Хотя, насколько он знал, для подобных случаев правил этикета еще не придумали. Но ему казалось, что он не может рисковать, обходя вниманием такую состоятельную прихожанку, и священник намеревался только тактично выразить ей свои сожаления. Поэтому он был здесь. У его колена на столике стояла чашка чая, а пальцы сжимали небольшое сладкое печенье.