Элвин Шварц - Страшные истории для рассказа в темноте [сборник litres]

Сначала они услышали шаги наверху. Казалось, несколько человек ходят туда-сюда. Один из рыбаков крикнул:

– Кто здесь?

Шаги тут же прекратились.

Затем они услышали женский крик. Крик превратился в стон и затих. С верхнего этажа на рыбаков начала капать кровь. Кровь собиралась на полу в лужу, постепенно впитываясь в деревянный пол.

Наверху хлопнула дверь, и снова раздался женский крик.

– Только не меня! – закричала женщина. Судя по звуку, она бежала, стук ее каблуков громом отдавался в коридоре.

– Я тебя достану! – закричал мужчина, и пол содрогнулся от его топота.

А потом тишина. Не было слышно ни звука, до тех пор, пока кричавший мужчина не начал смеяться. Раскаты ужасного хохота наполнили весь дом. Смех все звучал и звучал, и рыбакам уже начало казаться, что они вот-вот сойдут с ума.

Когда хохот стих, рыбаки услышали, как кто-то спускается по лестнице, волоча за собой что-то тяжелое, грузно ударявшееся о каждую ступень. Звук переместился в коридор, достиг входной двери. Дверь открылась и захлопнулась вновь. И снова тишина.

Внезапно вспышка молнии осветила весь дом зеленоватым сиянием. Из коридора на рыбаков смотрело ужасающее лицо. Раздался раскат грома. В страхе рыбаки выбежали на улицу, в дождь.

Поздним вечером в октябре 1864 года блокадный бегун Конфедерации проскользнул мимо канонерок северян, охранявших техасский залив Галвестон, и благополучно пришвартовался, привезя с собой продовольствие и другие припасы.

Луис Биллингс, капитан этого небольшого судна, готовился сняться с якоря, когда услышал крик одного из членов экипажа.

– Прямо на нас шла старомодная шхуна под огромными черными парусами, – рассказывал позже Биллингс. – Вся она была охвачена странным голубоватым свечением, в котором ясно вырисовывался каждый изгиб корпуса.

Экипаж тянул канаты и занимался другими делами, не обращая на нас никакого внимания. Ни один на нас даже не взглянул. Укаждого были ужасные раны, их лица казались лицами мертвецов.

Кричавший матрос упал на колени, стуча зубами от страха, и, задыхаясь, начал читать молитву. Меня самого ужас пробрал до костей, но, преодолевая его, я бросился вперед, отдавая на ходу команды. И вдруг шхуна исчезла прямо на моих глазах.

Поговаривают, что это был призрак пиратского корабля Жана Лафита, «Гордости», затонувшего в заливе Галвестон между 1821 и 1822 годами. В 1892 году корабль был замечен снова с тем же экипажем.

Я записался обычным матросом на «Фолз оф Эттрик», торговый корабль, направлявшийся в Англию. Я узнал этот корабль, едва его завидев. Это была «Гертруда Спуршоу», на которой я служил много лет, когда борта ее еще были коричнево-золотыми. Теперь корабль был черным и носил новое имя, но это был он.

Команда для путешествия набралась хорошая, если не считать непонятного типа по фамилии Макларен. Моряком он был приличным, но что-то мне в нем не нравилось. Он был скрытным, ни с кем не водился.

Вскоре кто-то рассказал Макларену, что я плавал на старой «Гертруде». От этого известия он весь затрясся, а после я частенько замечал, как он бросает на меня мрачные взгляды, будто только и думает, как бы всадить мне нож в спину. Я предположил, что это было как-то связано с моим опытом службы на «Гертруде», но не знал, как именно.

Однажды ночью мы пытались пробраться сквозь густой влажный туман. Огни на корабле были еле различимы. Стоял полный штиль. Ни единого дуновения свежего воздуха. Корабль просто завис на месте, раскачиваясь на волнах из стороны в сторону, не в силах сдвинуться.

Я стоял на посту в средней части корабля, Макларен стоял у штурвала. Остальной экипаж занимался своими делами в других местах. Было тихо как никогда.

И вдруг – БАБАХ! Что-то шлепается прямо перед Маклареном. Он закричал – так, что у меня кровь застыла в жилах, и повалился без сознания.

Второй помощник закричал, что кто-то упал с рей. На палубе перед штурвалом лежал кто-то – или что-то – в дождевике, из-под которого сочилась кровь. Капитан побежал в свою каюту за большой лампой, чтобы мы смогли все как следует рассмотреть.

Упавшего приподняли, чтобы посмотреть на его лицо. Он был огромным и уродливым, но никто не знал ни кто это, ни что он мог делать на корабле. По крайней мере, никто не признавался.

Когда Макларен пришел в чувство, его попытались расспросить, но он в ответ лишь бормотал что-то и вращал огромными, безумными глазами.

Экипажу становилось не по себе. Всем нам хотелось как можно быстрее выбросить тело за борт. Что-то с ним было не так, будто оно не было настоящим.

Капитану, однако, не хотелось так просто от него избавляться.

– Не мог ли кто-то тайком пробраться на борт? – спросил он. Но корабль был доверху нагружен древесиной, там просто не было места, где живое существо могло бы прятаться три недели – а именно столько мы были в пути. Даже если кто-то и попал на корабль, то что он делал наверху на реях в такую скверную погоду? Незачем было туда забираться, там не на что было смотреть.

Наконец, капитан сдался и приказал сбросить тело за борт. Проблема была в том, что никто не хотел притрагиваться к телу. Первый помощник велел нам поднять тело, но никто не шелохнулся. Он пытался уговаривать нас, но ничего не помогало.

И вдруг чудак Макларен начал кричать:

– Один раз я с ним справился, справлюсь и во второй!

Он поднял тело на руки и, пошатываясь, двинулся к борту. Только он собрался выбросить незнакомца в воду, как тот вдруг обхватил его своими огромными длинными руками, и они повалились вниз вместе! В падении один из них начал жутко смеяться.

Помощник велел, чтобы спустили шлюпку, но никто не хотел в нее садиться, не в такую ночь. Мы сбросили вслед пару спасательных кругов, но все знали, что они не помогут. На этом все и кончилось. Кончилось ли?

Вернувшись домой, я при первой же возможности отправился навестить старого капитана Спуршоу, командовавшего когда-то «Гертрудой».

– Видишь ли, – сказал он, – в один из наших рейсов на борт «Гертруды» поднялись двое странных людей. Одним из них был Макларен, другим огромный страшный детина. Здоровяк все время приставал к Макларену, подначивал, толкал его. Макларен все время говорил, как когда-нибудь отомстит.

Однажды туманным вечером они вдвоем были наверху, на реях, и здоровяк упал с высоты, разбился насмерть. Макларен сказал, что под ними разошелся канат, будто бы он сам чуть не упал. Всем видевшим этот канат было понятно, что сам по себе он разойтись не мог. Его перерезали ножом.