Себастьян Рук - Вампиры. Нашествие на Лондон

— Нет, — тут же сказал Бен. — Никто из дому не выйдет.

— Но мастер Бенедикт…

Джек и Эмили понимающе переглянулись. За пределами дома любому из них грозит опасность. Там они все могут стать легкой добычей сэра Дональда. В том числе сам взломщик. Не трудно догадаться, как сэр Дональд расплатится со своим наемником за провал. Такой участи не заслуживал даже взломщик!

Но миссис Миллз об этой опасности не знала и считала, что послать за полицией в сложившейся ситуации — совершенно естественно. Эмили поняла, что надо убедить миссис Миллз подождать до рассвета.

— Мисс Миллз, — сказала она, — у сэра Дональда наверняка есть сообщники. Они могут прятаться на улице, и если мы выйдем из дома, они нападут на нас. Я думаю, Бен прав. Надо дождаться утра.

— Но я не… — начал было грабитель, и Джек небрежно ткнул его лицом в ковер.

Миссис Миллз поджала губы, но видно было, что логика Эмили дошла до ее сознания.

— Джек, давай-ка мы с тобой свяжем его и оттащим в кухню, — сказал Бен и потом обратился к взломщику: — Как ты сюда попал?

— М-м-м-м, — замычал пленник, и Джек ослабил хватку, давая ему возможность говорить. — Через окно в кладовой.

— Тогда мы сейчас запрем дверь кладовой и всех прочих комнат внизу, окна которых выходят на улицу. А утром дадим знать в полицию, — объявил Бен.

Когда грабителя связали, а все двери в доме надежно заперли, Джек отвел Бена в сторону.

— Сэр Дональд принимает отчаянные меры, — сказал он. — Значит, он нас боится. А это, в свою очередь, означает, что нам нужно быть крайне осторожными.

— Не бойся, Джек. Взломщикам больше неоткуда пробраться в дом, — уверенно заявил Бен. — И двери мы никому не откроем. Сегодня ночью нам ничего не грозит.

— А завтра? — спросил Джек.

— А завтра, я думаю, взойдет солнце. Так уж заведено в мире, — беззаботно ответил Бен, поднимаясь по лестнице. — Так что идем спать, и брось тревожиться. Скоро мы избавимся от сэра Дональда.

Но у Джека было неприятное чувство, что беды только начинаются.

— Поразительно! — воскликнул профессор Эйденснэп. Он неуверенно вертел в руках журнал Гаррисона Коула, словно не мог поверить в его реальность. — Это как золотой песок! Нет, куда драгоценнее!

Утром, когда взошло солнце, и все вокруг осветилось ярким теплым светом, прибыла полиция, и Бен с большим облегчением передал неудачливого взломщика в руки закона. После этого друзья поспешили в музей к профессору Эйденснэпу.

Было уже одиннадцать часов утра. Джек, Бен и Эмили, как давеча, теснились на диванчике у профессора Эйденснэпа, а сам хозяин кабинета изучал журнал Гаррисона Коула. На лице его был написан нескрываемый восторг.

— Означают ли ваши слова, профессор, что вы поверили нам? — спросила Эмили.

Эйденснэп посмотрел на нее поверх очков.

— Дорогая моя, скажем так: я поверил в то, что вы появились у меня в кабинете с бесценным лингвистическим инструментом, которого вчера у вас не было. И у меня нет оснований сомневаться в вашем рассказе о том, как вы его добыли. Но в глубине души у меня все еще теплится надежда, что все это какой-то изощренный обман.

— Профессор, этот дневник может помочь? — нетерпеливо спросил Бен. — Вы теперь можете перевести текст с описанием ритуала?

— Терпение, мастер Коул, терпение. Сейчас посмотрим.

Профессор достал пергамент испанского миссионера, где описывался ритуал изгнания. Расстелив его на столе, он открыл дневник и положил их рядом. Его пальцы скользили по иероглифам обряда, потом по тщательно составленной таблице перевода, выполненной Гаррисоном Коулом. При этом губы профессора беззвучно шевелились.

— Гм, — сказал профессор Эйденснэп. — Гм… Гм…

— Профессор, не томите нас, пожалуйста! — взмолилась Эмили.

Эйденснэп поднял глаза от стола и вздохнул.

— Если коротко, то ответ таков: да, я думаю, что смогу это перевести. Но на это потребуется время. Ваш отец не предполагал, что этими записями будет пользоваться кто-то, помимо него. Несомненно, он намеревался по возвращении в Англию расшифровать свои записи, сделав их понятными другим. Но в настоящий момент для меня эти записи лишены логического порядка, обозначения очень своеобразны, а почерк, надо отметить, не из лучших. Предупреждаю: работа будет идти медленно.

— Может быть, я могла бы помочь, сэр? — предложила Эмили. — Я знаю почерк отца, и я сама проводила такое исследование. Давайте я вам покажу.

Она подошла к столу профессора и нагнулась над пергаментом.

— Вот, смотрите, иероглифы здесь двух видов. Некоторые кажутся символами, выражающими целые слова, а остальные — это слоги, составляющие слова. И не всегда очевидно, с каким символом мы имеем дело.

Глаза Эйденснэпа за очками стали шире.

— Бог ты мой! Столь образованная юная девушка! Я тоже вижу, что это посложнее алфавита. — Он указал на короткую цепочку иероглифов. — По-моему, этот символ сам по себе может иметь несколько значений, а символ, следующий за ним, дает ключ к пониманию правильного значения.

— Совершенно верно, профессор! — с энтузиазмом поддержала его Эмили. — Более того…

Мальчики, брошенные и забытые на диване, уставились на этот неожиданно возникший интеллектуальный союз.

— …Слоги записаны в порядке некоторой гармонической цепочки, когда гласная последнего слога созвучна гласной слога, ему предшествующего… — объясняла Эмили.

— Но слова, имеющие различные гласные в последних двух слогах, могут фактически оканчиваться на последнюю согласную, — заметил профессор.

— Верно, а значит, должно быть указание на то, как последняя гласная должна произноситься, — согласилась Эмили. — Вот как здесь.

Бен легонько ткнул Бена в бок и шепнул:

— Ладно, Джек, пойдем. Я повожу тебя по музею.

Часа через два они вернулись в кабинет и сразу же услышали восклицание профессора:

— Закат! Вот что это значит!

Мальчики переглянулись и тихонько прошли к своему дивану. Бен водил Джека посмотреть на элгинский мрамор, на фризы, которые когда-то украшали фронтон Пантеона в Афинах. Джек с радостью узнал, что в древности были и такие цивилизации, которые не приносили людей в жертву кровожадным богам. Но оба друга не переставали думать над тем, как победить сэра Дональда.

— Смотрите, — сказал профессор, указывая на иероглиф. — Мы знаем, что это — восход, следовательно, вот это должно означать закат.

— Тогда смысл написанного будет таким: «Сорви розу на закате и разомни листья…»

— Именно, дорогая моя! А, это вы, — Эйденснэп поднял взгляд на ребят. — Хорошие новости, молодые люди. Кажется, есть результат.

— Розы на закате? — спросил Бен.

— О да, — подтвердил Эйденснэп. — Видите ли, ритуал изгнания состоит из двух составляющих: заклинания и зелья.