Лев Протасов - Красные озера [Publisher: SelfPub]

Двадцать третьего числа в амбаре, предназначенном для хранения общего зерна и картофеля, Матвей организовал собрание, дабы по возможности пресечь слухи и совместными усилиями найти решение проблемы. Собрались почти все жители – не пришли, пожалуй, всего-то человек пять, среди них Шалый, без чувств валявшийся пьяным в своей избе, Тамара, которая вообще никуда теперь не выходила из дому, и Илья (по понятным причинам).

Амбар представлял собой вместительное помещение без перегородок. Потолок удерживался тремя толстыми продольными брусками, каждый из которых опирался на поперечную балку. Держался он весьма крепко, хотя и проседал в иных местах. Обшивка стен была очень старой и по швам почернела, так что внутри амбара довольно резко пахло подгнивающим деревом – этакая смесь затхлости, вони давно разложившегося трупа и запаха сырой травы. На полу сквозь растрескавшиеся доски пробивалась остролистая, жесткая на ощупь, бледная от недостатка солнца трава, сам пол был завален остатками прошлогоднего урожая – ссохшиеся зерна скрипели под ногами, перетирались и рассыпались в шелуху. В левом от входа углу топорщились два посеревших, жалких стожка сена (все, что удалось собрать про запас, для крайнего случая), в правом была навалена куча гнилого картофеля – поверх нее бело-зеленой ковровой дорожкой расстелилась плесень. Остальное пространство пока пустовало – сбор кормовой пшеницы пришлось отложить из-за дождей и нашествия паразитов, а для картошки срок не пришел, ботва еще не побурела.

Из-за большого скопления народу в помещении стоял шум и гам, все о чем-то спорили, перебивали друг друга, каждый чересчур громкий возглас бился о стены и отлетал от них продолжительным эхом, так что ничего невозможно было разобрать. Когда более-менее утихомирились, дед Матвей собрал всех вокруг себя.

– Нам бы потише надо, – сказал он, – а то ни до чего не договоримся же.

– А о чем договариваться? – перебил мужской голос из толпы, грубый и от пьянки хриплый. – Это вон с завода распылили на нас личинок, чтобы урожай пропал, скотина передохла и мы разъехались! И они тут начнут!

– Чего начнут-то? – спросила какая-то женщина тихонько и вроде как со смешком.

– Ну это начнут! Дома сносить наши, огороды разворовывать и, значит… одним словом… – мужчина явно сбился и не смог завершить мысль.

На помощь ему пришел товарищ, стоявший рядом:

– Они первый этаж построили под лабораторию! Не верите? Я вам говорю, я в окна заглядывал – у них там механизмы непонятные, стекла какие-то, ну точно, лаборатория! И жуков там этих вывели специально! Против нас!

– Да не мели ты чушь, в самом деле, – произнес Матвей сердито, но его вновь перебили, на сей раз Инна Колотова, стоявшая к нему ближе всех:

– Правильно все! Не бывает таких жуков, я за всю жизнь ни разу не видывала! А они, вишь че, прожорливые какие – за неделю весь урожай попортили! Где это такие прожорливые букашки водятся, откуда взялись? Проклятье это, проклятье на наши головы!

– Ну, ты сейчас наговоришь тоже, – дед Матвей усмехнулся. – Ужо от твоих россказней и спрятаться негде. Дома же сидишь, как по всей деревне про свои фантазии растрезвонила, когда? Куда ни пойдешь, значит, везде только и слышно – проклятия, проклятия! А ничего потустороннего-то и нет! Всего лишь трипс расплодился…

– Ты где слово такое откопал, старый? – не унималась Инна. – Нету в природе такого слова. Ишь че выдумал!

– Самый обыкновенный пшеничный трипс, чуть крупнее обычного, – терпеливо пояснил старик, не обращая внимания на возгласы из толпы. – Черненькие в перышках – это взрослые. Красные – личинки ихние. У нас же весь скот пшеницей кормится, сено-то вон какое, – небрежно махнул рукой в угол, где стояли невзрачные стожки. – А жучки эти как раз на пшенице селятся, шибко они ее любят. Вот они как всю попортили, так с голодухи все подряд жрать начали, ага. Я этот трипс поганый в молодости на югах видел – ой, помню, весь урожай тогда погиб. Вообще-то на севере он не очень плодится… не повезло нам, выходит.

– Раньше ведь его не было, – негромко заметил Радлов, необъятным столбом стоявший поодаль, в стороне от толпы.

– Ты бы вообще помолчал, боров треклятый! – Инна распалилась окончательно и почти перешла на крик – визгливый и от старости дребезжащий. – Из-за тебя же все! С твоего участка эта зараза пошла!

Откуда-то с задних рядов послышался гул одобрения, и Радлов решил ничего не отвечать.

– Тише, тише, – успокаивал всех Матвей. – Петр совсем не виноват. Трипс яйца в почву откладывает. У нас-то всегда грачи почву клювами рыли да кладки вредителей поедали. А как грачи перемерли – дрянь всякая и расплодилась, ага.

– Все равно он виноват! – настаивала Инна, колючим взглядом впившись в зятя. – Птицы-то отчего поумирали? Аль не помните?

В толпе зазвучали возгласы: «Завод!», «Взрыв!», «Выброс!».

– Послушай, че люди говорят – завод! А кто эту кашу заварил? Ты его строить начал! С тебя спрашивать нужно за все наши страдания!

Радлов продолжал молчать, бледный и грозный. В какой-то момент рассудок его помутнел от вскипавшей изнутри злости, и он шагнул в сторону старухи, но на том и остановился – замер, словно каменная глыба, и не знал, что делать дальше. По лицу его расплылась потерянная, как бы извиняющаяся улыбка.

– Ой, люди добрые! Защитите от ирода! – плаксиво застонала Колотова. – Все видели, он на меня наброситься хотел! Вот так, тюкнет где-нибудь по голове и дом мой себе заберет, дочку-то уже забрал!

– Господи, да уведите вы ее кто-нибудь, дуру старую! – воскликнула женщина с задних рядов. – Решать надо, что делать будем, а она мешает только!

– Не стыдно пожилого человека обижать? – спросила Инна с обидой в голосе. Потом вдруг разревелась и начала сквозь слезы причитать: – Я ж тут всю жизнь… всю жизнь! А она… все меня нонче обижают, всем я лишняя…

Тогда из толпы, не сговариваясь, одновременно вышли Лука и Ирина. Они под руки отвели старуху в заднюю часть амбара, где та недолго еще похныкала, а затем успокоилась, поблагодарила их и ушла прочь, не дожидаясь итога собрания. Тем временем в толпе вокруг Матвея продолжалось бурное обсуждение.

– Действительно, давайте уже решим, – сказал Андрей, до того предпочитавший молчать и внимательно слушать. – Если зерно пропадет, то зимой большую часть скотины придется на убой пустить. А разве у нас ее много на убой? За один ноябрь, как холода начнутся, всех перережем. Целую зиму на одной картошке, без молочных продуктов, без денег с продаж – не протянем, мне кажется.

– Мы вот давеча с Лукой обсуждали, – начал Петр, – можно отраву купить специальную.

– Отраву потом и скотина есть будет, да?

– Нет, это мы тоже обсуждали. Сейчас должно быть что-то безопасное. Я когда-то давно сам свиней сгубил, целую партию. Но время-то не стоит на месте, наверняка есть безвредные составы. Скинуться бы надо да закупить в Городе, чтобы все участки разом обработать.