Лев Протасов - Красные озера [Publisher: SelfPub]

Дождик накрапывал совсем мелкий, вперемешку с мокрым снегом – промокнуть под таким было совершенно невозможно, разве что сухая кожа лица от попадания капель и крохотных снежинок всякий раз покрывалась неприятными, зыбкими мурашками. Но и это было не страшно, и дед Матвей смело шагнул с крыльца в смолистую грязь.

На полпути к дому он нагнал Радлова, шедшего в сторону озера. Радлов шел степенно, раскачиваясь всей своей огромной тушей, подобно массивному колоколу.

– Петр! – позвал старик. – Я как раз от тещи твоей иду.

– А! – пренебрежительно махнул рукой. – Пошла она…

– Какая у вас взаимная любовь, – весело сказал Матвей. – Ты чего здесь? У Луки был?

– Да, у него. Еды принес и окна надо было посмотреть – Шалый, падла, разбил, пока буянил тут. Но вообще-то не очень сильно – видать, по пьяни силенок не хватило.

– Может, и так. Хотя он мужик сильный. Как бык! Его бы силу да в мирное русло, ага, – Матвей кивнул, как бы соглашаясь с собственным суждением. – Как Лука?

– Теперь уже лучше. Иногда, знаешь, в туман какой-то впадает, говорит не вполне складно… но реже. И меня всегда узнает.

– Глядишь, скоро оклемается наконец. Горе-то какое! Сына потерять.

– Да. Детей терять тяжело, – хмуро отозвался Радлов и вдруг начал о другом: – Ты, дед Матвей, слышал ли, в Городе икона чудотворная появилась! Ну… не в самом Городе, в маленьком пригороде. Хочу вот помолиться съездить.

– Чудотворная? – не понял старик. – Старинная, что ли?

– Точно не знаю, но, говорят, кровью истекает. С середины марта еще!

– Поди, сами священники тамошние кровью и облили.

– Случаются же божьи чудеса! Не богохульствуй, дед Матвей!

– А это-то тут при чем? Среди святош прохвостов – тьма, даже коли Бог и существует. Невидаль какую-нибудь состряпают и народ тешат, чудо, мол. А сами деньги стригут.

Радлов насупился и промолчал. Старик, сообразив, что мог чем-то его обидеть, решил сменить тему и осторожно поинтересовался:

– Ты на будущее-то чего думаешь? Стоит ли землю засевать, или не взойдет ужо ничего?

– Не взойдет. Почва отравлена. Как-то по-другому выживать надо. Андрей верно понял, что уезжать пора.

– Ой, Андрей-то мне тахту отдал! Так я не нарадуюсь, Ире в комнату поставили ее, теперь хоть деваха не мучается, спит нормально, – Матвей замялся, явно не решаясь о чем-то разузнать, но все-таки выпалил: – Обиделся он, говорят, на тебя. Вроде как ты ему за участок цену сильно сбил.

– Сбил, – подтвердил Петр. – Мне завод рамки поставил по стоимости, я в них и уложился. Чуть-чуть премию отбил себе.

– Кто бы сомневался! – старик добродушно захохотал.

– Я ведь на окладе сижу, накопления зимой разошлись, деньги очень нужны.

– Да я же без злобы! Оно и понятно, что нужны. Только парень новую жизнь, считай, начал, ему, поди, тоже нужны.

– А он мне ни брат ни сват, чтоб я об этом еще думал. Не общались мы с ним особо. С тех пор, как они с Лизой рассорились, давно еще. Да и спесь сбить не помешало бы. Сам ведь он из Города как чужой для всех приехал.

– Я ничего плохого-то и не думал. Просто слухи ходят, а я знать не знаю, чего да как. Народ у нас добрый, но иной раз нагородят со страху или по глупости – поди пойми, что там на самом деле! Ты обиды-то не держи на меня.

– Все хорошо, дед Матвей, – Радлов скупо улыбнулся. – Так я, об иконе думаю. Да и бессонница доконала.

– Ага. Травы тебе надо пить, чтоб спать хорошо.

– Да я пил, только не помогло ничего.

– Я тебе свой чай принесу, у меня там такой сбор! Душица, мята, патриния. Ежевика еще, я прошлым летом в северной части леса собирал, но она для вкуса больше.

Петр поблагодарил и согласился попробовать, чтобы не обижать старика. Только на самом деле все эти средства он уже испытал и знал, что ничего не поможет.

Затем Матвей свернул в сторону и спрятался у себя дома, а Радлов таким же неспешным шагом отправился к гаражу, огибая сначала берег озера, потом – широкий участок земли, который завод поглотил под свои нужды.

Оказавшись на заднем дворе особняка, он вошел в железную будку, выкрашенную ржавчиной в грязно-оранжевый цвет, завел стоявший там внедорожник и выехал в сторону пустыря. Однако в западной расщелине машина резко заглохла, почти наглухо перекрыв своим крупом въезд, и больше не заводилась.

– Ну что за бляха-муха! – громко выругался Петр и два раза ударил по рулю. Впрочем, он тут же подумал, что нехорошо так выражаться, если собирался ехать в церковь, и пристыдил сам себя.

Выкарабкался наружу, протиснулся между дверцей и каменной поверхностью рассеченного склона и попытался толкнуть машину назад. Из-за небольших валунов под колесами ее не удалось сдвинуть с места.

Тогда Петр вернулся в селение, договорился с местными, чтобы автомобиль вытащили трактором. Согласившийся мужичок управился за пятнадцать минут и довез машину до гаража.

Там Радлов перебрал движок, затем, взмыленный и грязный, вошел в дом и с тяжелым вздохом опустился на кухонный стул – доползти до второго этажа сил не было.

– Ты почему не уехал? – спросила Тома, выбираясь из спальни.

– Да, кажись, бензонасос полетел окончательно.

– Ты на него зимой еще жаловался! – припомнила женщина недовольным тоном. – Почему сразу не заменил?

– Так ведь работал, – растерянно отозвался Петр, пожав плечами.

– Надо же, работал! А если б ты на пустыре встрял? Или у самого Города? Заранее надо все делать. А то что, два месяца ездил с движком, который на ладан дышит, а теперь удивляется, как так вышло, что машина встала.

– Ладно тебе. Схожу, попробую с лодочниками договориться. Может, кто будет до шахтерского городка сплавляться, оттуда автобус в Город ходит.

– А в Вешненском не проще купить?

– Да нет там нужной марки! – закричал Радлов, потом выдохнул и добавил спокойнее: – Ну… два месяца назад не было. Я потому и не заменил. Лень было по Городу шариться.

Причал был старый, но вполне сносный – его чинили каждый год, потому широкие доски имели темно-коричневый цвет от просохшей морилки. Лодки, штук пять или шесть, болтались на волнах. Одна из них со скрежетом терлась об основание причала, будто пыталась вгрызться вглубь и спрятаться от воды.

На площадке сидели два человека со скучающими лицами и курили сигареты, выдыхая бледный, вонючий дым. «Запах-то какой! – подумал Петр и поморщился. – Табак, видать, совсем дерьмо у них».

– Мне бы до шахтерского городка добраться, – сказал он вслух.

– Поздравляю, – грубо ответил один лодочник, не поворачивая головы.

Второй обернулся, расплылся в широкой улыбке и поприветствовал Радлова, у которого зимой дважды просил еды и еще дважды еду воровал из погреба. Затем затушил сигарету, поднялся на ноги и сообщил, что в том направлении сейчас не поплывет никто.