Бентли Литтл - Университет [litres]

– Снимай штаны, – сказала она. – И садись.

В кабинке было очень влажно, и Шерил почувствовала приступ клаустрофобии, но не двигалась, пока он расстегивал пряжку, расстегивал пуговицы, спускал джинсы и нижнее белье и усаживался на закрытую крышку унитаза. Его член был уже твердым, когда Шерил схватила и сжала его, становясь перед ним на колени.

– Ой-ой, – произнес Стив. – Осторожнее. Он…

Нож впился в его яйца.

Он закричал, задергался, попытался вырваться, но его яйца были зажаты у нее в руке, и она рвала ножом их сморщенную кожу, резала мошонку, выворачивая ее. Кровь залила все вокруг, и на мгновение Шерил почувствовала ужас и отвращение, но потом вспомнила, что они сделали с ней, что Стив хотел, чтобы она сделала ему прямо здесь и сейчас, – и располосовала остатки его промежности.

К этому времени Стив уже потерял сознание, и после его криков в помещении установилась неестественная тишина. Шерил отпустила его отрезанные гениталии и проследила, как те упали в растущую на плиточном полу лужу крови.

В соседней кабинке кто-то захихикал.

Шерил мгновенно крепче сжала нож. Заглянув под перегородку, увидела черные ботинки и белые носки.

– Кто здесь? – с вызовом спросила она.

– Я.

– У меня нож!

Один ботинок придвинулся к перегородке, и его носок коснулся лужи крови. Неизвестный вновь хихикнул.

– Знаю.

– Тебе я тоже отрежу!

– Нет, не отрежешь. Я на твоей стороне. Иди и приведи его друга.

Шерил втянула в себя воздух. Откуда он мог узнать?..

– Приведи обоих его друзей. Сюда. Я подожду.

– Подождешь?

– Подожду.

– А кто ты?

Человек наклонился и протянул под перегородкой белую тонкую руку.

– Меня зовут Брант. Брант Килер. И мне кажется, что мы с тобой станем хорошими друзьями.

Шерил пожала неловко вывернутую руку.

– Приводи их. Его друзей. Ты возьмешь на себя одного, а я – второго. А потом поговорим.

«Да», – подумала Шерил.

– А ты никуда не уйдешь? – уточнила она.

– Я буду здесь, когда ты вернешься.

Шерил встала, чуть не поскользнувшись в крови, открыла дверь и вышла. Держа нож в руке, отмотала бумажное полотенце, вытерла с него кровь и убрала в сумочку.

– Никуда не уходи, – наказала она.

– Не уйду.

Шерил торопливо вышла из туалета. Сквозь закрывающуюся дверь она услышала у себя за спиной хихиканье Бранта.

Джон Тейлор почувствовал запах бургеров с другого края широкой лужайки, и его желудок опасно заурчал, когда ноздри наполнило хорошо знакомое, тяжелое амбре пережаренного масла. Он поднял глаза от травы и увидел над головами ожидающих студентов легкое белое облачко дыма, поднимавшееся из вентиляционной трубы «Хангер хат».

Боже, как же он ненавидит свою работу…

Когда в прошлом месяце Джон подал заявку на работу в кампусе после того, как его выгнали из «Сёркьют сити», он с восторгом узнал о вакансии в «Хангер хат». Ведь он с ужасом думал, что ему придется работать в администрации в качестве мелкого клерка, окруженного старыми бумажными крысами, а когда выяснилось, что Джон будет работать с «дрянной едой» [84] Термин, который в США употребляют для обозначения фаст-фуда. в студенческой забегаловке, то он практически впал в экстаз. Его поставили за окно на прием заказов и обещали бесплатное питание вместе с регулярной заработной платой. Выглядело это как работа мечты, но ее новизна практически мгновенно исчезла. И некогда вызывающий слюноотделение запах бургеров, хот-догов, картошки фри и луковых колец превратился в надоедливую вонь в вызывающих клаустрофобию объемах кухни. Так что теперь Джон сильно сомневался, что когда-нибудь снова захочет съесть эту «дрянную еду».

Так что мысль о работе в кондиционированном офисе в окружении тихих старушек превратилась для него в недостижимую мечту.

Но работу Джон не бросил, хотя и не мог объяснить почему. Он ненавидел то, что делал, ненавидел людей, с которыми работал, ненавидел людей, которых обслуживал. Частенько, переворачивая на гриле бургеры и луковые кольца, он ловил себя на том, что вспоминает свою прошедшую жизнь, все те удары судьбы, которые пришлось перенести, и всех тех телок, которые ему не дали. Правда, о хорошем Джон тоже думал. Иногда. Хотя размышлять ему больше нравилось о плохом, и он с удовольствием пережевывал утонченные до абсурда планы будущей мести.

Его не волновало, что случилось с людьми, которые ему нравились.

Но он хотел, чтобы те, кто ему не нравился, страдали.

И поэтому в последнее время все чаще возвращался в мыслях к этой обломавшей его суке Фэйт Пуллен. Он встретился с ней всего один раз, в начале семестра, но никак не мог ее забыть. За свою жизнь Джон перещупал, наверное, десятки девиц, которых вообще не помнил – черт возьми, он не помнил имена красоток, с которыми у него были отношения, – но Фэйт почему-то забыть не мог. Как будто что-то насильно заставляло его вспоминать о ней, не забывать ее. По крайней мере раз в неделю Джон видел, как она проходит мимо «Хангер хат», переходя с одной лекции на другую. По крайней мере один раз в неделю он видел слово «судьба», написанное или в книге, или в газете, или на стене. И каждый раз, садясь в машину, вспоминал, как эта неблагодарная сука с ним обошлась.

Джон часто думал о ней, прижимая лопаточкой котлеты, и тогда ему казалось, что он прижимает к решетке гриля ее визжащую физиономию. Его не оставляла назойливая, но приятная мысль – нет, не мысль, а уверенность, – что рано или поздно он сможет где-то отомстить ей, как и всем остальным людям в своем черном списке, сможет наказать их всех так, как они того заслуживали.

И теперь этот день наступил.

Джон ничего не сказал, когда принимал смену от уже закончившего работу Хавьера, и только усмехнулся про себя, когда позвонила Бонни и сказала, что ее сегодня не будет. Все складывалось как нельзя лучше, именно так, как он представлял это себе утром, проснувшись и вдруг поняв, что ему необходимо до универа заехать в хозяйственный магазин и купить там пару коробок крысиного яда.

Впервые с начала своих трудовых будней Джон не был зол на очередь, выстроившуюся перед его окном. Более того, глядя на нее, он чувствовал себя лучше и веселее.

Он открыл первую коробку с ядом, поставил ее рядом с грилем, сунул в нее ложку и принял заказы у первых трех клиентов.

По ложке яда он высыпал на каждый из бургеров, которые жарил, а потом сдобрил парой ложек каждый из приготовленных милкшейков.

Он радостно брал у посетителей деньги и протягивал им еду.

И чувствовал странное ликование, наблюдая за тем, как двигается очередь.

– Следующий! – крикнул Джон, ухмыльнувшись.

Патти Себерг чуть не пропустила лекцию по сравнительному изучению мировых религий. Она уже почти дошла до аудитории в корпусе общественных наук, когда ощутила нехорошее предчувствие. Раньше у нее предчувствий не было, и Патти даже не была уверена, что поверит в них, но само слово «предчувствие» было ближе всего к тому, что она ощущала.