Джо Лансдейл - Бог Лезвий

А потом он как бы обмяк у Бога на колене, и Бог снял цилиндр. Через всю лысую голову у него шла молния-застежка – посередке, можешь представить? Он ее приоткрыл, и оттуда дым повалил, и шум пошел такой, будто машины вдалеке сталкиваются, и вопит кто-то истошно. Взял он Донни, тряхнул – тот совсем мелким сделался – и забросил внутрь. Будто датского дога собачьей печенюхой покормил. Потом застегнулся по-старому и надел шляпу. Ни слова не проронил. Зато вдруг резко подался вперед и ткнул мне под нос свои часы. Вместо стрелок у них – костистые пальцы. И еще там было лицо, прямо под стеклышком циферблата, расплющенное… мое лицо. Хоть я и не слышал, рот у него был распахнут – оно кричало. Потом все это – и Бог, и темная аллея, и ноги, торчащие из мусорных баков, – исчезло. И порез на моей груди исчез. Залечился полностью, даже следа не осталось.

Я тогда ушел отсюда. И ни одной живой душе не сказал. А Донни меня не обманул – его голос с тех пор часто у меня в голове звучал, и бритва ночами пела мне песни, как поют морякам сирены. А в каждое полнолуние какие-нибудь острые штуки стенали и втыкались в меня. Тогда я знал, что нужно делать. Этой ночью я тоже все сделал. Быть может, пойди сегодня дождь, мне не пришлось бы… но было слишком ясно.

Юноша на мгновение пропал из поля зрения, наклонившись к полу. Распрямился – и Ричардс обомлел. В занесенной над лестницей руке он торжественно держал отрезанную голову девушки-подростка, прямо за светлые волосы.

Облачная завеса спала с луны, и жуткое зрелище озарилось ее светом.

Замахнувшись, парень бросил голову прямо в Ричардса. Страшный снаряд поразил его в грудь, и он уронил фонарь. Голова ударилась о ступеньки у ног Ричардса и скатилась в воду, погрузившись с тихим всплеском.

– Послушай… – начал Ричардс, но слова застряли у него в глотке.

В переливах лунного света юноша, вытаращив глаза, стал спускаться по лестнице, держа перед собой бритву словно боевой штандарт.

Ричардс испуганно заморгал. На мгновение ему показалось, что на голове парня – странный головной убор… высокий цилиндр, темная громада с отливающей металлом тесьмой. И ростом парень стал будто выше. Улыбка обнажила серебристые зубы, больше напоминающие иглы.

Шлеп-шлеп , звучали его шаги. То ли тени так падали, то ли лицо юноши почернело, будто покрывшись сажей. Шляпа и прибавка в росте не стали единственными переменами в его облике – что-то стало с его ногами. Они словно торчали из двух небольших тыкв… вот только на тыкве никак не могли расти длинные темные волосы.

Шлеп-шлеп.

Ричардс закричал. Звук отскакивал от стен подвала мячиком.

Из-под полей цилиндра на него победно взирали глаза-осколки, глаза-звезды. На угольном лице расцвела сардоническая улыбка, переливающаяся серебром. Темная рука с бритвой устремилась к нему, рассекая воздух со свистящим звуком.

Он уклонился от ее зловещего блистания, неловко отступив назад. Нога угодила в воду, но нащупала ступеньку. Правда, устоять на ней не получилось. Гнилое дерево треснуло, и Ричардс, вывихнув лодыжку, рухнул в холодное, плохо пахнущее подвальное болото.

Перед тем как по глазам, будто по иллюминаторам тонущего корабля, ударила вода, он увидел, как монстр, коим обернулся юноша, Бог Лезвий собственной кошмарной персоной, занес над водой ногу, обутую в отрезанную голову, и ступил следом за ним.

Крутнувшись, Ричардс попытался отплыть от наваждения, руками размашисто загребая воду. Его пальцы случайно ткнулись во что-то холодное, липкое и податливое, напоминающее тухлый плод.

Вдобавок ко всему прямо перед его глазами на поверхности воды все еще плавала голова девушки-блондинки. На ней громоздились две крысы, жадно приникшие мордами к глазницам.

Внезапно в сторону ее оттолкнула восстающая из-под воды громада цилиндра – оба грызуна с возмущенным писком свалились в мутную воду.

Прямо на Ричардса несся страшный лик Бога Лезвий. Распахнутая акулья пасть с туго оттянутыми назад краями губ не сулила ничего хорошего. Рванувшаяся следом рука монстра ударила его под подбородок, намертво вцепилась в воротник. Бог дохнул на него смрадом склепа, демонстрируя игольчатый оскал, напоминающий радиаторную решетку какого-то авто из ада, и Ричардс в страхе обмяк.

Над ним взмыла готовая к удару бритва.

И тут луна зашла за густую темную тучу.

Никакой шляпы и страшных зубов – мучнисто-белое лицо под шапкой буйно-взлохмаченных волос. Юноша вцепился в Ричардса, отведя тонкую руку с бритвой.

Почувствовав надежду, Ричардс вырвался из захвата и оттолкнул парня. Тот упал, но быстро оправился. Они схватились в мутной воде. Подвернулась удачная возможность, и Ричардс вышиб из рук парня бритву. Вскрикнув, молодой сумасброд нырнул в воду, ища свое оружие, и тогда оценщик всем весом налег на него и стал топить.

Юноша запаниковал, забился под ним. На секунду его голова оказалась над водой.

– Я не умею плавать! – провизжал он. – Не умею…

Ричардс навалился снова, не давая ему всплыть. Вскоре все было кончено. Что-то коснулось ноги Ричардса под водой, и он, отпустив обмякшее тело, одним отчаянным рывком достиг ступенек. Застойная взвесь быстро улеглась.

Стараясь не обращать внимания на белокурую голову девушки, осажденную уже четырьмя крысами, Ричардс ухватился за свободно свисающий планшир и подтянул себя наверх. Старая доска держалась на одном расшатанном гвозде, но сдюжила Ричардса до самого верха лестницы, и лишь когда он снял с нее руку, та со стоном обрушилась в воду, присоединившись к гниющей древесине, отрезанным головам, утопленникам – словом, ко всему мрачно-увядшему наследию Бога Лезвий.

Поднявшись, Ричардс заполз в комнату на четвереньках, перевернулся на спину… и что-то мелькнуло у него под ногой. Это была бритва. Она прилипла к подошве его ботинка. Видимо, именно ее прикосновение он ощутил под водой – утонувший убийца напоследок задел его. Быть может, ненамеренно.

Сев, Ричардс осмотрел ручку из слоновой кости. Высвободил лезвие. Встал кое-как на ноги и направился к двери. Лодыжка чертовски болела после вывиха – едва получалось идти.

А затем он почувствовал, как липкая, теплая влага сочится из его ноги, смешиваясь с хлюпавшей в ботинке холодной водой – и понял, что порезан.

Но мысль быстро ушла. Ушли все мысли и даже боль. Луна выкатилась из-за облака бесцветным оком, и Ричардс застыл, разглядывая свою тень на лужайке… тень невероятно высокого человека в цилиндре и с тыквами на ногах, сжимающего в длинной руке чудовищную бритву.

Работая над «Пронзающими ночь», я написал одну сценку, где плохие ребята едут на страшном черном автомобиле, и сверхъестественная (быть может) природа машины влияет на жизнь престарелой четы. Кто-то из этой парочки просто увидел, как по хайвею сквозь темную дождливую ночь несется колесный демон. Этим (быть может) я лишний раз напоминаю вам, что мистический аспект книги всегда под вопросом.