Алекс Белл - Ледяная Шарлотта [litres]

Лилиаз стукнула ладонью по столу.

– Камерон не сядет в тюрьму! – воскликнула она, глядя прямо на Пайпер.

– Ой, Лилиаз, не будь наивной. Его непременно посадят. И очень надолго. Когда он выйдет, ты станешь совсем большой. Если выйдет, конечно. Говорят, в тюрьме бывают несчастные случаи.

– Ты такая врунья, – пробормотала Лилиаз, опустив голову.

– Ты не голодна, Софи? – обратилась ко мне Пайпер, проигнорировав слова сестры. – Ты даже не притронулась к сэндвичам.

– Кажется, у меня нет аппетита, – отодвинула я тарелку.

– Тебе обязательно нужно что-нибудь съесть, – заметила Пайпер. – Ты не ела с ночи на пляже.

– Я не могу. Особенно после того, что ты рассказала о Бретте.

– Ух ты, тот поцелуй, похоже, не прошел для тебя даром.

– Мне было бы жаль любого, кому вырезали глаза! – огрызнулась я. – Даже если мне он не нравится.

– Как скажешь, – с ухмылкой бросила Пайпер. – Если ты не будешь сэндвичи, я отдам их Ракушечке, ладно?

Старая кошка только что вошла в комнату и теперь, мурча, терлась об мои ноги. Когда Пайпер протянула ей сэндвич, Ракушечка охотно к ней похромала.

– Нет, не надо! – вскрикнула я, выбила сэндвич из руки Пайпер и подхватила его прежде, чем он упал на пол. – Там… там могут быть кости. – На секунду я забыла о фобии Лилиаз.

– Кости? – Кузина побелела и отодвинула тарелку.

– Ты права, – согласилась Пайпер, странно на меня посмотрев. – Это может быть опасно.

На один долгий миг наши взгляды встретились.

– Что ж, – сказала наконец Пайпер, – раз мы все внезапно утратили аппетит, нужно убрать со стола.

– Я, пожалуй, пойду к себе и дочитаю книгу, – произнесла я.

– Ладно, – откликнулась Пайпер. – Увидимся позже.

Мы с Лилиаз поднялись наверх. Когда мы остались одни, я сказала:

– Лилиаз, можешь кое-что для меня сделать? Я собираюсь избавиться от Ледяных Шарлотт и хочу, чтобы ты ушла в свою комнату, заперла дверь и оставалась там, пока я не вернусь. Не открывай никому. Даже Пайпер.

Лилиаз медленно кивнула.

– Когда ты вернешься, как я узнаю, что это действительно ты? – спросила она. – Пайпер крадет у людей голоса.

– Ты права. Нам нужен пароль. Придумай что-нибудь.

– Лакрица, – сразу же нашлась она. – Это моя любимая сладость.

– Хорошо. Когда я вернусь, то скажу: лакрица. Ты узнаешь, что это я, и откроешь мне дверь.

Я смотрела, как Лилиаз уходит к себе, и дождалась щелчка ее замка. Забрала из комнаты чемодан и поспешила по лестнице, надеясь, что не встречу Пайпер.

Темный Том следил за мной с насеста, как будто знал, что я задумала. Он вздернул голову и проговорил:

– Ледяная Шарлотта? Жуткий холод. Жуткий холод.

Я не остановилась, чтобы заткнуть его. Просто открыла дверь и бросилась через сад к воротам.

Выйдя за ворота, я побежала по тропинке на утес. Чемодан, полный сломанных кукол, ударялся о мои ноги. Я слышала, как звенели хрупкие фарфоровые тела, и надеялась, что они разбились на тысячу частей.

Когда я сошла с тропинки и приблизилась к краю утеса, куклы заговорили:

– Пожалуйста, не причиняй нам боль…

– Пожалуйста, Софи…

– Выпусти нас…

– Мы будем вести себя хорошо, обещаем…

– Не бросай нас в воду…

– Софи, мы просто хотим быть твоими подругами…

– Твоими подругами…

– Лучшими подругами…

– Пожалуйста, Софи, выпусти нас…

– Верни нас в дом…

– Мы никому не скажем…

– Никогда…

Это было так странно: я знала, что эти куклы – исчадия ада и нужно от них избавиться, но, когда они просили меня вернуть их в дом, вдруг захотела им уступить, даже отошла от края утеса. Но затем потрясла головой, избавляясь от этих жутких шепчущих голосов, которые пытались сбить меня с толку.

Я вернулась на утес и посмотрела на мрачные волны, бьющие в черные скалы. Прежде чем куклы смогли остановить меня, я подняла чемодан над головой и со всей силы бросила его вниз. Описав дугу в воздухе, он ударился о воду, расплескивая белую пену. Волны подхватили его и пару раз швырнули о скалы; затем вода проникла внутрь и увлекла его на дно, а я с радостью за этим наблюдала. Течения погребли бы его с обломками кораблей, скелетами и пальцами мертвеца – там Ледяные Шарлотты никому бы не навредили.

Еще пару минут я глядела, как волны бьются о скалы, но чемодан не всплыл, и я повернулась к тропинке, чтобы пойти домой.

Вдруг на вершине утеса я увидела маленький белый крест, который поставили в память о Ребекке. Рядом с ним стояла маленькая девочка в белой ночной рубашке. Она смотрела на море. Длинные темные волосы струились у нее за спиной. Это могла быть только Ребекка, но, когда я обратилась к ней, ветер унес мои слова, и она не обернулась – просто смотрела с утеса вдаль, опустив руки.

Я пошла к ней, но не успела сделать и нескольких шагов, как вокруг резко похолодало. Мороз окутал меня, грызущий, обжигающий, злой, пробирающий до костей, царапающий их, словно скальпель. Глаза слезились, дыхание застывало в воздухе.

– Ребекка, – снова позвала я.

Она не ответила, и я пошла по тропинке. Приблизившись, я снова ее позвала, и на этот раз девочка медленно обернулась. Ее кожа посинела и потрескалась, черные волосы заиндевели. На губах блестел лед, а под глазами чернели круги.

Мгновение мы просто смотрели друг на друга, а потом она медленно протянула мне руку. Ребекка не казалась опасной. Она была маленькой и очень одинокой. После того как она пыталась рассказать мне о сообщении, которое Джей оставил на моем телефоне, я уже не боялась ее, как раньше. Вместо того чтобы ее оттолкнуть, я шагнула навстречу и протянула ей руку.

Холодные пальцы сплелись с моими, как той ночью в кафе.

Мне почудилось, будто мое тело исчезает. Внезапно сгустилась ночь. Я оказалась в сознании Ребекки – в тот момент, когда она упала с утеса. Не Ребекки-призрака, но живой девочки – такой, какой она была восемь лет назад.

Я почувствовала отозвавшийся во всем теле удар, когда она приземлилась на каменный выступ несколькими футами ниже, услышала, как она всхлипнула от боли, – дыхание заклубилось во тьме стылым облачком – и ощутила, как по ее щекам потекли горячие слезы. Она начала плакать.

Затем с утеса донесся голос Пайпер. Она звала Ребекку. В следующую секунду ее рыжеватая голова, окруженная звездами, сиявшими в ночном небе, словно осколки стекла, показалась над краем утеса. Это была та самая Пайпер, которую я помнила, – из детства.

– Ребекка, ты в порядке? – крикнула она.

Ребекка осторожно поднялась на ноги, и это меня удивило.