Святослав Щербинин - Любовь или смерть...

— Ну как ты можешь? Ты сотни раз обещала завязать с этими грязными делами! Посмотри, во что ты превратилась, мне тошно! — кричу в голос.

— У кого это голос там прорезался? — Фиона встает со стула, хватаясь одной рукой за голову.

Ужасающий перегар проникает в мою дыхательную систему. Какой смрад.

— Как смеешь ты! Паршивка! На родную мать…

Одно мгновенье. Пара секунд. Холодная и тяжелая рука. Удар по щеке. Падаю на колени, прикрывая лицо. Дрожь в коленях. Новый удар, затем следующий.

Неосознанно начинаю реветь, разбудив криком спящего гостя. Слышу шаги.

— Пореви, поной мне еще! — Фиона замахивается еще, но Райли резко останавливает ее. — Пусти меня! Пусти мою руку! Ах ты тварь! Правильно! Держи меня, чтобы я ее не прибила! — в истерике бьётся Фиона.

Не медля ни миллисекунды, хватаю рюкзак, выбегаю прочь из этой «помойки». Слезы накатываются еще сильнее. Бегу что есть мочи.

Добегаю до первой остановки, сажусь на скамейку, прикрывая шарфом раны на лице. Куда мне идти? С такой физиономией в школу точно нельзя. «За что, господи, ты даешь мне все эти испытания? За что же? Ведь я ничего не сделала плохого», — повторяю несколько раз.

Автобусы уходят один за другим. Прохожие мелькают перед глазами. Голова пуста. Надоело терпеть, больше не могу так жить. Все, что мне хочется, — вернуть время, вернуть прошлое, где любящая и заботливая мамочка готовит вкусный завтрак, где папа, смеясь, целует ее в щечку и говорит о том, как он счастлив.

Мне не нужны бескрайние миллионы, не нужна слава, не нужны острова и океаны. Мне только лишь услышать самые заветные слова: «Я люблю тебя, доченька, моя Лила». И я бы простила все на свете, кинулась в ее нежные объятья и забыла все, как ночной кошмар, ведь в глубине сердца люблю ее такой, какой бы она ни была…

Просидела так до вечера. Холодно. Не знаю, куда податься. Придется остаться здесь и ждать до утра.

— О, смотрите! Хорошенькая какая, — говорит пьяный парень, смотря на меня. — Пацаны, сюда! — садится рядом со мной.

Из-за остановки выходит группа здоровых парней и окружают меня.

— Идите куда шли, — произношу угрожающе.

Парни не реагируют на мою просьбу. Самый высокий из них делает несколько глотков из бутылки, которую ему подают, ставит на асфальт и подходит вплотную ко мне. Я начинаю громко визжать и звать на помощь.

— А ну пошли вон! Сейчас вызову полицию, — слышу женский голос.

Открываю глаза. Компания покидает остановку. Женщина, спасшая меня, подходит ближе.

— Лила Хокинс, что вы делаете здесь в такое позднее время? — говорит миссис Мартин.

После этих слов я поняла, что это моя учительница.

— Сейчас я отведу тебя домой, и мы поговорим с твоей матерью…

— Миссис Мартин, куда угодно, пожалуйста, только не домой, — перебиваю.

Лето 2008 года очень пасмурное и дождливое. Очень много людей уезжает в отпуск на острова, окруженные лазурной водой и чистым горячим песочком. Поэтому всегда летом появляется много непыльной временной работы. Меня взяли в один из цветочных магазинчиков на пару месяцев.

Долго пришлось уговаривать миссис Калеб, что я справлюсь и смогу стать достойной заменой. На самом деле я вообще не разбиралась в цветах. Странно, что эта милая старушка поверила мне. Я ведь не отличу гвоздику от нарцисса, к примеру. Первые несколько дней были достаточно скучными, мало посетителей, я лишь только меняла воду, ставила свежие цветы и приводила в порядок те, которые уже неделю не продавались. Вроде бы справляюсь.

— Лила, ну как твои дела? Ты справляешься?

— Да, миссис Калеб. Я справляюсь…

— Ну и отлично. Сбегай в «Старбакс» напротив и принеси мне большой капучино с ванильным сиропом, пока я считаю вчерашнюю прибыль.

— Сейчас, миссис Калеб.

В мои обязанности входит еще и «таскание кофе» пожилой леди. Она редко заглядывает в свой магазинчик в силу своего возраста и доверяет мне во всем. Она думает, что я уже совершеннолетняя, хотя это и не особо важно, ведь я работаю неофициально. Мы с ней ладим. Сегодня вообще не было ни одного клиента. Если дела так и будут идти дальше, то миссис Калеб просто разорится.

За месяц, работая в цветочной лавке, я так и не смогла запомнить все названия. Накладные и товарные чеки заполняли поставщики, а я лишь отдавала деньги, не утруждаясь разбираться в количествах и наименованиях. Скорее всего, поэтому у меня были большие недостачи.

— Здравствуйте! — произносит женщина в черном, приветствуя меня, рассматривает цветы. Она выглядит как аристократка из прошлого века. Чем-то напоминает вкус и манеры миссис Калеб, которой уже под семьдесят. Женщина внимательно рассматривает все сорта и расцветки. Очень долго не произносит ничего.

— У вас есть пионовидные розы? — спрашивает, оторвав свой взгляд от цветов и смотрит на меня.

— Пион… что? Может быть, вы хотите букет из пионов и роз? — замешкалась и впала в ступор. Я не зналю, как выглядят эти розы и вообще есть ли они в магазине.

— Нет, девушка. Мне нужны алые пионовидные розы. У вас такие есть?

— Я могу вам предложить только букет из вон тех алых пионов и вон тех роз… — тараторю, сама не понимая что.

— То есть у вас нет…

— У нас нет никаких таких роз!

— А вот у вас написано здесь, что это — пионовидные розы.

Вот я дура. Миссис Калеб специально для меня сделала наклейки с названиями всех растений и приклеила на вазах. Наверное, сейчас я выгляжу очень глупой, и эта женщина пожалуется хозяйке! Меня теперь точно уволят!

— Ну, так что? Вы завернете мне все?

— Конечно, сейчас! — бросаюсь резко к цветам, опрокинув вазу. — Ой, простите! На вас не попало?

Женщина в черном не выглядит злой, вполне даже спокойной, скорчила натянутую улыбку. Быстро прибрав все, заворачиваю букет, беру деньги.

— Пожалуйста, извините еще раз, — кричу вслед женщине. Даже не обернувшись, она выходит из магазина. Возле автомобиля ее встречает мальчик. Наверное, ее сын. Он забирает букет из ее рук, и они вместе уезжают на черном «Феррари».

До начала школы остается несколько дней. Да и продажа цветов — не мое. Я попросила миссис Калеб выплатить мне мои заработанные деньги. Она не хотела меня отпускать, но ничего не подделаешь. За пару месяцев она привязалась ко мне.

Она одинокая и никому не нужная. Дочь живет в Париже, а муж умер пять лет назад. Общение со мной ей доставляло удовольствие, она могла выговориться и найти в моем лице утешение.

В школу не хочется возвращаться. Не потому, что я не люблю учиться, а потому что не перевариваю своих как бы одноклассников, которые то и дело дразнят и портят мои вещи. Это началось с того момента, как по школе пошли слухи о моем отце-изменщике и алкоголичке-матери.