Святослав Щербинин - Любовь или смерть...

Беру Макса за руку и тащу его к машине. Он что-то замешкался. Пытается найти что-то в кармане. Возле паба стоит грязная безобразная женщина с пустым пластмассовым стаканчиком. Макс достает помятые купюры, которые смог отыскать в кармане, и протягивает попрошайке.

— Спасибо большое, ребята! Доброе у вас сердце…

— Макс, идем! — тащу Макса за рукав.

Женщина внимательно приглядывается к нам. Тщательно рассматривая меня.

— Лила? — до боли знакомая интонация проходит сквозь мое сердце.

Боже! Фиона! Я бы ее и не узнала сразу. Сложно даже вообразить, как она изменилась. Она превратилась в беззубую старуху, которая зарабатывает на бутылку, стоя у паба и выпрашивая милостыню.

— Простите, вы, наверное, обознались, — горячо вырывается из моих уст.

Заметив на моем лице смятение и потухший взгляд, Макс ведет меня в машину. Пристегнув ремень, Макс поворачивает ключ зажигания и трогается.

— Ты знаешь эту женщину? Ну, ту, которой я сунул две сотни?

— Нет…

— А она, кажется, тебя знает!

— Возможно. Здесь все в округе друг друга знают или знали, а может, она просто пьяная или под кайфом, пыталась выпросить еще…

Макс резко оборачивает голову и смотрит на меня, затем снова на дорогу. Он догадался, что я знаю, кто эта женщина, он понял, что мне стало не по себе. Тишина. Молчание. Спустя минут пятнадцать Макс включает музыку.

— Да, черт возьми! Да, я знаю эту женщину! Доволен? — мои нервы сдали. — Это Фиона, моя родная мать… — замахиваюсь и в слезах бью по стеклу, опускаю голову вниз, закрывая лицо руками.

— Ты сказала ей, что она обозналась… Зачем?

— А что я должна была ей сказать? Привет, мама, это твоя дочурка, которую ты била, унижала и, в конце концов, выбросила на улицу, у меня все хорошо, у тебя, видимо, все так же паршиво? Так я должна была ответить?

У меня началась истерика. Никогда еще так сильно мое сердце не сжималось, никогда так не было пусто внутри. Это очень долго копилось и скрывалось, а сейчас выплеснулось наружу килатонным взрывом.

— Нам нужно вернуться! Ты обязана поговорить с ней! Какой бы она ни была, она твоя мать. Она подарила тебе самое драгоценное — жизнь. Сейчас бы я все на свете отдал, чтобы хоть на минуту увидеть свою маму, но она мертва, и даже мои способности не могут облегчить невыносимых страданий. Ты должна сказать ей, что чувствуешь сердцем, отпустив все обиды, пока не поздно…

Полгода спустя…

Наверное, Макс был прав. Я должна была сказать, что люблю, даже несмотря на то, какая она сейчас, что все это время она была мне нужна. Мы всегда начинаем ценить моменты и любить, так как не любили никогда, потеряв бесследно. Очень поздно, очень поздно.

Лариса целиком и полностью оплатила похороны Фионы. Я не поехала… Не смогла. Даже попрощаться. Я опоздала, так зачем пытаться эгоистически пытаться облегчить свои страдания? Я будто и не жила, не научилась жить. А ведь никто и никогда не задумывается над этим. Живу ли я? А как же жить? Что вообще такое жизнь? И есть ли вообще она?

Одним щелчком пальца мир переворачивается сверху вниз. Потери, потери, потери. Сюжет моего романа очень скучен, точнее, его вообще нет. Мой мир — разочарование в себе, в людях, в музыке, в искусстве, да и вообще в самой жизни. Победителей не судят, как и проигравших. Я, скорее всего, проиграла, нежели выиграла.

А фееричный финал — он у всех одинаковый. Там, за завесой, я увидела, что жизнь после смерти не лучше и не хуже жизни в этом мире. Они по большому счету равны. Так какой смысл во всем этом? Тот, кто задумал эту вселенную, конкретно накосячил, он где-то просчитался.

Всем свойственно делать ошибки, идеала не существует. Нет ничего совершенного, ровно так же, как и нет ничего бездарного и критичного. Все находится на одной ровной полосе. Равновесие весов, баланс между противовесами должен всегда оставаться на одном уровне, иначе, иначе все просто исчезнет.

Я застыла над пропастью между двумя чашами. Одна часть тянет вниз, другая норовит продолжить свой путь. Я проклята самой смертью, и она диктует свои условия.

Орден трещит по швам. Лариса не может отражать удары. Сегодня были найдены четыре тела, мертвых тела. Амалия, Виктория, Нэнси, Гордон. Всех я знала и была очень близка. Они были марионетками в руках Ларисы, пешками. Она поставила на кон их жизни, чтобы освободиться от этого проклятья.

Много предателей вокруг. Появляются сомнения, а стоит ли вообще искать способы положить этому конец. Сила «Nigrum cor», данная нам, в современном мире не воспринимается как проклятье.

Неделю назад пропала и моя лучшая подруга Роузи. Скорее всего, она тоже мертва. Роуз знала очень много, а свидетелей принято убирать. Я догадывалась, что все эти игры закончатся печальным концом, так и вышло.

Поэтому я выхожу из игры, пуская все на самотек. Отвернувшиеся от ордена или, как их принято называть, предатели просто отчаялись, они устали искать что-то неизвестное, искать потерянный осколок души Люси Ланкастер. Это ведь сказка, может быть, они потратили все свои годы жизни на поиски чего-то не существующего? Убийц я никогда не оправдывала. Я могу понять мотивы, но оправдать, увы…

Есть любовь, которая мешает человеку жить.

Больница. Ронни в очередной раз спас меня. Вчера я была, как никогда, близка к финалу своего романа, но… Карта легла другой стороной. Я не понимала, что делаю, мое сознание словно вылетело куда-то далеко. По-прежнему я продолжаю чувствовать боль, только она заставляет чувствовать, чувствовать хоть что-то. Они охотятся за мной. Противники ордена ближе, как никогда. Моя очередная ошибка чуть ли не стоила мне жизни. А самое тошное — я знаю, кто в этом замешан и кто пытается убрать меня.

Мое сердце хоть и черного оттенка, но оно способно на любовь, оно еще способно любить и верить. Отчаянно и без оглядки я навсегда влюбилась в Ронни. Самой странно. «За что?» — этот вопрос постоянно крутится в голове. Конечно, он симпатичен и хорош собой, но что так сильно могло меня заставить полюбить человека, которому приказано избавиться от меня?

Кусок в горло не лезет. После обращения меня постоянно тошнит. Это нормально, у некоторых все проходит гораздо болезненнее. Когда просыпается тот самый ген, организм начинает перестраиваться. Подобно раку, он расползается по всем органам, превращая кровь в черную жижу. Раньше бы я просто умерла от шока и ужаса, билась в конвульсиях, а сейчас то, что когда-то казалась фантастическим и странным, стало обыденностью.

Ронни крутится вокруг меня, не подпуская никого. Он считает себя виноватым, и его совесть заставляет заботиться обо мне. Втайне от Макса и Ларисы я принимала таблетки, которые разработал отец Ронни.