Святослав Щербинин - Любовь или смерть...

Через три минуты в столовую входит наша воспитательница вместе с какой-то женщиной.

— Лила! Подойди сюда! — кричит миссис Фог.

В смятении бросаю все и подхожу.

— Знакомься, Лила, это миссис Ланкастер. Она удочерила тебя, и теперь она твой полноправный опекун.

— В смысле?

— Поедешь вместе с ней!

— Мне нужно собрать вещи и…

— Тебе ничего не потребуется. Я купила тебе новые вещи, намного лучше, чем лохмотья, которые сейчас на тебе, — резко выдала миссис Ланкастер. — Называй меня Лариса…

Дорога от приюта до моего нового дома была достаточно долгой. Около четырех часом мы двигались по безлюдной трассе. Вокруг одни деревья. Я не представляю, куда мы едем и где теперь буду жить. Долго присматриваясь к леди Ланкастер, заметила, что это лицо мне уже знакомо, только вот где я видела эту женщину, уже не помню. Спустя еще некоторое время машина останавливается. Кованые ворота открываются, и машина въезжает вовнутрь.

— Выходи, — говорит миссис Ланкастер, открыв дверь автомобиля.

Свежий воздух. Вокруг очень много места. Величественное и большое здание на фоне леса смотрится очень гармонично. Очень богато, явно она не какая-нибудь старенькая леди с тремя кошками, которая взяла на попечение подростка для развлечения.

— Это ваш дом? — спрашиваю, направляясь вслед за своей новой «мамочкой».

Она молчит, легко игнорируя все мои вопросы. Наверное, мне будет очень сложно ко всему привыкнуть.

Сдерживать себя, когда обидно, и не устраивать сцен, когда больно? — вот что такое идеальная женщина.

Как же мне надоели все эти уроки. Оказывается, чтобы стать «Nigrum cor» нужно еще много-много учиться. День за днем мы вместе с Максом изучаем латынь и учимся контролю. У него получается намного лучше, чем у меня. Наверное, оттого что он занимается этим намного дольше.

За год, проведенный в усадьбе «Черное сердце», мы с Максом стали настоящими братом и сестрой. У нас оказалось много общего. На его душе тяжелый камень, и на моей еще больше. Кроме нас здесь полно других ребят. Есть такие же, как мы, и обычные студенты. Обучение в колледже могут позволить себе только подростки с очень богатенькими родителями. Гранты на бесплатное обучение дают всего лишь пятерым на сотню человек. Чтобы сюда попасть, еще нужны весьма высокие баллы.

Все новички обязаны подписать некий договор с орденом. После чего они становятся полноправными членами «клуба». В договоре лишь несколько пунктов и правил, которые безукоризненно нужно исполнять, за нарушение одного из них регулярно наказывают. Лучше уж умереть, чем нарушить закон, здесь он превыше всего, даже превыше человеческой жизни. Все члены ордена имеют разные способности. Почему так происходит, никто объяснить не может. Вот мне досталось всего лишь предвидение. Если человек, который будет рядом со мной, любой прохожий, скоро умрет, то перед моими глазами возникают видения. Я знаю, когда умрет человек, где это произойдет, в какое время.

Ларисы здесь никогда не бывает. Общаемся мы очень редко и то только по мобильному телефону. Она очень занята орденом и поиском таких же, как я, подростков, которые разбросаны по всему земному шару. На самом деле это и есть основная задача ордена. Некоторых приходится вырывать из семей, но в большинстве случаев они бездомные либо брошенные на растерзание судьбы.

Мне здесь нравится, только вот я чувствую себя очень одинокой, действительно ненужной. Ведь если бы я не обладала способностями, то Лариса не забрала бы меня из приюта. Она относится ко всем нам потребительски. Она дает нам жилье и еду, а мы работаем на орден.

Долго мирилась с той мыслю, что меня и мою семью отслеживали на протяжении двадцати лет, еще до моего рождения орден отслеживал жизнь родителей, а потом мою.

Мой папа носитель гена, именно того гена, который запускает родовое проклятье. У него он не проявился, но зато проявился у меня. Таких семей, в которых даже и не подозревают, что они потомки ветви Ланкастеров, очень много.

Вся моя жизнь каким-то образом отслеживалась. Вплоть до того, когда я легла спать и что ела на завтрак. Где же, интересно, был орден, когда мне приходилось спать на улице? Где же он был, когда я задыхалась от боли? Невмешательство — основное правило отслеживания.

Уже пролетело два года, а я до сих пор не могу представить, где я оказалась и что со мной произошло.

Очень редко нам с Максом удавалось выбираться в Лондон. Каждый уикенд был роскошным. Мы просто прогуливались по улочкам, ходили по ресторанам и магазинам.

Лариса не экономит на наших расходах. Неделю назад она подарила свой «Феррари» Максу. Черный, тонированные стекла и обивка салона из натуральной кожи. Не трудно догадаться, откуда у нее деньги на такие игрушки. Стоимость только одной усадьбы оценивают в три миллиарда долларов. Но разве в деньгах счастье? У Ларисы есть все, но нет причины, ради которой она хоть один раз бы улыбнулась.

Семья и дети лишь на бумагах. А ведь счастье, по крайней мере, женское — любимый муж, звонкий смех внуков и улыбки детей. У каждого, конечно, счастье свое, но для меня нет ничего дороже, чем искренние человеческие чувства.

— Долго ты будешь думать? Бери обе и пойдем!

— Ладно, только не злись. Сейчас забежим в магазинчик косметики и все!

— Лила, ты говорила это час назад! Смысл просто ходить по магазинам и ничего не покупать?

— Это не мои деньги, чтобы их тратить на ветер, а для души и этого достаточно.

— Почему ты все время все для себя жалеешь? Ты даже один фунт потратить боишься.

— Я выросла не так, как ты, мне не очень сладко приходилось. Я умею ценить и не растрачивать попусту деньги.

Макс еще несколько минут возмущается и читает мне нотации.

— Я куплю обе кофты, но только чтобы ты замолчал!

Мы прогуливаемся недалеко от моего района, в котором я выросла. Давно я здесь не была. Сердце сжалось. Не могла не пройтись по моей родной улице, потрогать старенькие фонари и ностальгически поплакать.

Пускай эти воспоминания очень сложные и больные, но они часть меня и часть моей жизни. Детство и юность не забываются. Макс только за. Ему очень интересно посмотреть, где прошла основная часть моей жизни. Останавливаемся возле старенького паба, в котором очень часто я заказывала пиццу вместе с мамой, она никогда не любила готовить.

Наверное, эта прогулка лишь способ проверить, что-нибудь екнет в моей груди или же даже не дернет струнку души. И глядя на мой домик напротив паба, екнуло, еще как.

Сердце сжалось и не отпускает. Постояв минут десять, решаю, что достаточно мучить саму себя. Я бы была рада сюда больше никогда не возвращаться, но черт возьми, я хочу вернуться в то упущенное время, попытаться исправить ошибки, и, возможно, если бы смогла спасти Фиону, то у нас была бы совсем другая жизнь.