Кристин Каст - Меченая [litres с оптимизированной обложкой]

– Ты имеешь в виду ручей или реку, что-то типа того? – спросила Стиви Рэй.

– Ага.

– Ну, за двориком обеденного зала бежит маленький ручеек, который исчезает где-то под школой, – сказал Дэмьен.

– Это не подойдет, слишком на виду. Нам понадобится курительная палочка. Лучше всего для нее подойдут смешанные вместе лаванда и шалфей, но если их не будет, то можно и хвою.

– Я смогу достать лаванду и шалфей, – сказал Дэмьен. – Такие ингредиенты хранятся на школьном складе для урока заклинаний и ритуалов шестикурсников. Я просто скажу, что меня отправили за ними старшекурсники. Что еще нужно?

– Ну, во время ритуала очищения бабушка всегда благодарила семь священных направлений, почитаемых народом чироки: север, юг, восток, запад, солнце, земля и ты сам. Но мне хочется посвятить эту молитву больше Никс. – Я пожевала губу.

– Думаю, в этом есть смысл, – сказала Шони.

– Ага, – поддакнула Эрин. – То есть Никс не союзник солнца. Она – ночь.

– Думаю, нужно делать, как подсказывает нутро, – заметила Стиви Рэй.

– Доверять себе – одна из первых вещей, которой учатся Верховные жрицы, – сказал Дэмьен.

– Ладно, тогда мне еще понадобится по свече на каждый элемент, – решила я.

– Легче легкого, – сказала Шони.

– Ага, храм никогда не запирается, а там миллионы свечей для круга.

– Их можно брать? – Кража из храма Никс явно не была хорошей идеей.

– Ничего страшного не случится, если мы потом их вернем, – сказал Дэмьен. – Что еще?

– Это все. – Кажется. Черт, я не была уверена. Не то чтобы я до конца знала, что делаю.

– Где и когда? – спросил Дэмьен.

– После ужина. Давайте в пять часов. И мы не можем пойти вместе. Нам меньше всего нужно, чтобы Афродита и другие Темные Дочери подумали, что у нас какое-то собрание, и заинтересовались этим. Так что давайте встретимся под старым дубом у восточной стены, – я криво усмехнулась, – который легко найти, если представить, что ты сбежал с ритуала Темных Дочерей в комнате отдыха и хочешь убраться подальше от этих ведьм.

– Тут-то и представлять не надо, – сказала Шони.

Эрин фыркнула.

– Ладно, мы принесем все необходимое, – уверил Дэмьен.

– Ага, мы достанем все, что нужно, а ты возьми свою могучесть, – сказала Шони, награждая друга самодовольным взглядом.

– Это неправильная форма слова. Знаешь, тебе действительно нужно больше читать. Может, твой словарный запас улучшится, – заметил Дэмьен.

– Мамке твоей нужно больше читать, – сказала Шони, и они с Эрин разразились хихиканьем из-за очень плохой шутки «про маму».

Я была рада, что друзья забыли про меня и позволили спокойно поесть салат и подумать в относительном уединении, пока они спорили. Я жевала и пыталась вспомнить все слова молитвы очищения, когда Нала запрыгнула на скамейку рядом со мной. Она посмотрела на меня большими глазами-блюдцами, а потом прижалась и начала мурчать, как реактивный двигатель. Я не знаю почему, но от этого мне стало лучше. Когда зазвонил звонок и мы поспешили на урок, все мои друзья улыбнулись мне, тайно подмигнули и сказали: «Увидимся позже, Зи». Благодаря им мне тоже стало лучше, хотя то, что они использовали прозвище, которое мне дал Эрик, немного покоробило.

Урок испанского пролетел быстро: целое занятие мы учились говорить, что нам нравится и что не нравится. Профессор Гарми заставляла меня смеяться. Me gusta gatos (Мне нравятся кошки). Me gusta ir de compras (Я люблю ходить за покупками). No me gusta cocinar (Мне не нравится готовить). No me gusta lavantar el gato (Мне не нравится мыть кошку). Это были любимые фразы профессора Гарми, и мы провели час, придумывая собственные любимые фразы.

Я пыталась не написать что-то вроде Me gusta Erik … и No me gusta el vedma Aphrodite. Ладно, не уверена, что «ведьма» по испански – «vedma» , но все-таки. В любом случае на уроке было весело, и я понимала все, о чем говорили в классе. Занятие по верховой езде пролетело не так быстро. Уборка в денниках помогала думать: я снова и снова вспоминала молитву очищения, но урок точно растянулся на час. В этот раз Стиви Рэй не пришлось приходить за мной. Я не потеряла счет времени. Когда зазвонил звонок, быстро убрала щетки, радуясь, что Ленобия снова позволила мне поухаживать за Персефоной, и волнуясь, потому что она сказала мне, что, возможно, на следующей неделе я начну ездить на лошади верхом. Я поспешила прочь из конюшни, надеясь, что в мире людей еще не очень поздно. Мне хотелось позвонить бабушке и рассказать ей, как хорошо я справляюсь с лошадьми.

– Я знаю, что происходит.

Клянусь, я чуть не подавилась.

– Боже, Афродита! Ты могла хоть звук издать или типа того! Ты что, наполовину паук? Ты перепугала меня до чертиков.

– Что не так? – промурлыкала она. – Нечистая совесть?

– Ух, когда ты подкрадываешься к людям, то пугаешь их. Совесть никак с этим не связана.

– Так ты не виновна?

– Афродита, не понимаю, о чем ты.

– Я знаю, что ты планируешь сегодня сделать.

– И я все равно не понимаю, о чем ты говоришь. – Вот черт! Откуда она узнала?

– Все думают, что ты такая чертовски милая и невинная, и их так впечатляет твоя чудная Метка. Все, кроме меня. – Она повернулась ко мне лицом, и мы остановились посередине дорожки. Ее голубые глаза сощурились, а лицо исказилось, и теперь она была пугающе похожа на ведьму. На мгновение мне стало интересно, понимали ли Близняшки, какое точное прозвище подобрали. – Какие бы сплетни до тебя не доходили, он все еще мой. Он всегда будет моим.

Мои глаза расширились, и по телу пронеслась волна такого облегчения, что я рассмеялась. Она говорила о Найте, а не о молитве очищения!

– Вау, ты говоришь как его мамочка. Он знает, как ты его опекаешь?

– Я была похожа на его мамочку в коридоре?

Так она знала. Ну и ладно. Думаю, этот разговор был неизбежен.

– Нет, ты не была похожа на маму Эрика. Ты была похожа на саму себя, отчаявшуюся, пока патетично пыталась броситься на парня, который четко давал понять, что больше тебя не хочет.

– Тупая стерва! Никто со мной так не разговаривает!

Она подняла руку и, словно когтями, хотела расцарапать мне лицо. А потом показалось, что мир остановился, оставив нас двоих в пузыре замедленного движения. Я схватила ее запястье, легко остановив ее, слишком легко. Она словно превратилась в маленького ребенка, обезумевшего от ярости, но слишком слабого, чтобы причинить мне какой-то вред. Я держала ее так мгновение, глядя в ее полные ненависти глаза.

– Больше никогда не пытайся ударить меня. Надо мной у тебя не получится издеваться. Пойми это, и пойми сейчас. Я тебя не боюсь. – Потом я отбросила ее запястье и удивилась, увидев, что она отступила на пару шагов.

Потирая руку, она сердито взглянула на меня.