Надежда Сакаева - Бессмертие графини

Хотел он того, или нет, но мысли графа постепенно отпечатывались в его идеальной вампирской памяти, поджидая подходящего случая.

— Из-за страха? — усмехнулся граф. — Нет. Они скажут, что сделали это из-за страха, но на самом деле это будет вовсе не страх. Даже если ты будешь измученный и беспомощный лежать под губительными лучами солнца, никто из них не поможет тебе, а наоборот. Потому жестокость — вот настоящая природа людей. Потому что они все одинаковы. Люди убивают друг друга не задумываясь. Ради золота, ради власти, ради мести. Ради удовольствия. Так зачем жалеть ИХ, если они не пожалеют ТЕБЯ? Наоборот, забрать твою жизнь им будет в радость.

— Мы тоже были людьми… — замялся Иероним.

— Все что было — то прошло, — отрезал граф. — Теперь мы дети ночи. Сильные, неуязвимые и опасные хищники, стоящие выше людей.

И снова Иероним не нашелся, что ответить.

— Жестокость в природе людей. Взять хотя бы того же самого ГригорияVII. Казалось бы, служитель церкви, но как он был жесток к своим противникам, как был готов послать сотни рыцарей на смерть в борьбе за выдуманные ценности веры… — граф плавно перешел к обсуждению предыдущего папы, и Иероним тут же включился в диалог, с явным облегчением оставив неприятную тему.

Хотя правильней было бы просто не отвечать.

Время и скука служили графу верными помощниками в достижении его цели — Иероним слушал его слова и менялся, и я пыталась, но ничего не могла поделать с этим, потому что граф умел убеждать куда лучше меня. Не знаю, сколько времени это длилось и могло бы продлиться еще — став вампиром я постепенно разучилась считать дни.

Но Иероним пропал.

В одну из ночей, после очередного разговора с графом, в котором тот снова рассказывал о жестокости и непримиримости людей, Иероним вышел на охоту. Я хотела пойти с ним, как часто это делала прежде, но граф пришел ко мне, и я не смогла устоять перед белым мрамором его совершенного тела, которое даже спустя тысячелетия разжигало бы во мне страсть.

На утро мой рыцарь так и не вернулся. Когда наступил рассвет, а Иероним все еще не переступил порог замка, я всерьез заволновалась. Куда он мог запропаститься, если обычно мы ходили в несколько близлежащих деревень? Скорости вампира вполне бы хватило чтобы вернуться из любой из них.

Впрочем пока на дворе стоял день, я ничего не смогла бы сделать — солнце было губительно для меня почти так же, как и для него. Граф же лишь отмахнулся на мою просьбу.

— Может он загулял с какой-нибудь девкой и опомнился слишком поздно, а теперь пережидает день у нее в погребе? — усмехаясь, предположил граф. — Не стоит беспокоиться раньше времени. Он еще так молод и мог найти себе массу развлечений, которые задержали бы его.

Отчего-о мысль о том, что мой рыцарь действительно мог отвести на сеновал какую-нибудь крестьянку, больно кольнула мне сердце. Я слишком привыкла, что Иероним был только моим.

— Тебя это расстраивает? — граф, столько лет проживший рядом со мной, легко заметил перемену в моем настроении. — Я много раз говорил ему, что тебя следует забыть, пускай ты и разбила его сердце. Да и в конце концов, он мужчина и ему свойственны мужские потребности. Я рад, что он внял голосу разума.

Конечно, я смотрела на Иеронима только как на сына, но с эгоизмом своим поделать ничего не могла. Да и успокаиваться пока было рановато.

В сердце поселилась тоска, предшествующая серьезной беде, и весь день я не могла найти себе места. Когда же солнце, наконец, опустилось за горизонт, я покинула замок. Граф же остался, на случай если Иероним вернется, хотя пропажа рыцаря волновала его так же, как и ковер в главной зале и пожалуй, даже чуть меньше.

Я обыскала несколько ближних деревень сверху до низу, но не смогла найти его. Кажется, около одного из домов я почуяла его запах, но он был слишком слаб и я не была уверенна в этом.

В замок я вернулась за пару минут до рассвета, с надеждой, что Иероним уже там, ждет меня.

Но его не было.

Весь день я умоляла графа помочь мне, но он лишь отмахивался да усмехался. А под конец и вовсе пригрозил, что если я не замолчу, то он заставит меня остаться в замке.

Я бы не выдержала ночь беспокойного ожидания и потому оставила пустые уговоры, чтобы с закатом снова выйти на поиски.

Бесполезно. Иероним словно сквозь землю провалился.

Две недели я только и делала, что искала, позабыв обо всем другом.

Чтобы не тратить время на охоту, я днем питалась кровью слуг, запасаясь силами, а вечером уходила. И с каждой ночью отчаяние мое становилось все сильней, а надежды оставалось все меньше.

Я проверила каждый куст в лесу, заглянула в каждый сарай, каждую пристройку. Иеронима не было нигде поблизости, а куда следует направить поиски дальше я попросту не знала.

В то, что он не умер я надеялась всем сердцем. Ведь иначе я бы никогда не узнала о его судьбе. Нелегко найти ту маленькую кучку пепла, которым мы становимся при попадании на солнце.

Я несколько раз снова пыталась просить графа о помощи, но в ответ он лишь отвечал, что Иероним просто нашел себе девку по душе и усмехался. И по этой усмешке, холодной и жестокой, я начала догадываться, кто же виновен в пропаже моего милого рыцаря.

— Это вы, — не выдержала я, когда вторая неделя поисков перевалила за середину. — Вы убили его, чтобы наказать нас.

Слезы сами потекли из моих глаз, и я ожидала что сейчас граф отреагирует так же, как и в прошлый раз, когда я рыдала, потеряв своих сыновей. Он ненавидел истерики, считая их проявлением слабости.

— Я? — граф вновь холодно усмехнулся и изогнул бровь. — Наверно, вы меня с кем-то путаете, моя милая графиня. А вам не могло прийти в голову то, что он просто сбежал от вас?

— Сбежал? Зачем бы ему это? — растерялась я. — Иероним не такой, он бы не сбежал просто так.

— А может он не хочет умирать?

— Умирать?

— Да. Умирать за вас. Вы ведь планируете убить меня, — он снова усмехнулся глядя на мой удивленно-растерянный вид. — О, ну конечно я всегда знал об этом. Но так же я знаю и то, что вы никогда не решитесь на это. А если и решитесь, то у вас не хватит сил, ведь я легко одолею вас обоих. Вот только платить за все придется твоему щенку. Тебя я не убью, ты моя навеки. Но он безразличен мне, да и надо будет кого-то наказать, иначе остальные члены моего клана воспримут это как слабость. Думаю, твой щенок это наконец-то понял. Равно как и то, что ты никогда не ответишь ему взаимностью. И поэтому сбежал.

— Не может быть, — прошептала я.

А ведь действительно, даже допуская мысли о том, что я все же решусь избавиться от власти графа надо мной, я и не думала, что же будет, если вдруг у нас не получится. Иероним обещал помочь мне, но теперь он меняется, я сама видела это. Однако разве сбежал бы он просто так, никому не сказав?