Вадим Караваев - Наследие предков

Прояснил ситуацию неожиданный случай. В 2006 году постаревший Сверчок в очередной раз откинулся на волю и решил прогуляться по столице, в которой он не был аж с восьмидесятых годов. Ошалевший от совершенно иного мира с горящими рекламными стендами, красивыми высотными новостройками и пестрящими автомобилями он, зазевавшись, чуть не угодил под колеса ведомственной эфэсбэшной машины, в салоне которой находился знакомый из старого полузабытого сна «гражданин полковник госбезопасности». Тот самый без сомнения, причем ни капли не постаревший. Водитель подбежал к сидящему на проезжей части сухонькому старичку и начал его тормошить и спрашивать о самочувствии, а старичок не мог оторвать взгляда от вышедшего из салона человека средних лет в штатском.

Полковник тоже сильно удивился, что старичок его помнит, потому как подобных проколов с незапланированным восстановлением памяти у пациентов сотрудники спецклиники ранее не допускали. Сверчка посадили в салон роскошной иномарки и отвезли в какое-то странное место в центре столицы: дом — не дом, офис — не офис.

Разговор вышел долгим. Сверчок, словно ребенок, открыто и наивно спрашивал у загадочного полковника все интересовавшие его вещи. А полковник и не думал что-то скрывать и лукавить: «Раз судьба вновь свела — значит так надо, значит необходимо». Да и скрывать что-то было, по крайней мере, смешно: старику, большую часть жизни проведшему в местах заключения, никто бы все равно не поверил. А Сверчок сразу догадался, что его мысли, воспоминания и чувства как на ладони видны этому странному чекисту, поэтому разговор выдался откровенным и интересным для обеих сторон.

Полковнику было по-человечески жалко старика, который кроме страданий и лишений в жизни ничего так и не увидел, а только читал в своих любимых книжках из зоновских библиотек. Сверчок же, наконец-то, обрел успокоение своим душевным терзаниям по поводу реальности произошедших событий в далеком 1971 году. И если бывают у людей памятные вехи в жизни, как то: школа, армия, свадьба, рождение ребенка, выход на пенсию и тому подобное, то и у Сверчка теперь тоже сложилась единая логическая картина памятных событий: детдом, интернат, малолетка, тюрьмы, смертный приговор и две встречи с полковником, одна из которых перевернула его судьбу, отменив высшую меру, а другая, наконец-то, прояснила очень многие вещи, которые для большинства обывателей покажутся откровенными выдумками. Этот разговор с полковником затесался в память Сверчка целиком и до мельчайших подробностей. Долгими тюремными ночами он часто его полностью прокручивал в голове, словно пленку кинопроектора.

— Гражданин полковник госбезопасности, а что же мы там копали тогда? Кто эти колокола в той глуши отыскал? Это ведь какие-то летательные штуковины были, судя по соплам в днище…

— Да, Жор, летательные и очень древние. Один Бог знает, сколько они пролежали там, в заболоченной пойме реки Индигирки. И отыскали-то их случайно, потому что в тех местах ни с того ни с сего упал наш бомбардировщик. Во время его поисков приборы зафиксировали сильные радиопомехи в округе, хотя никаких военных объектов там не было.

— А зэков-то почему копать отправили?

— А кого же еще на эти работы Советская власть могла отправить, по-твоему? Студентов? Как на картошку в летние каникулы! Там, Жора, радиационный фон был очень высокий и еще очень странное излучение, нам пока неизвестное до конца. У людей «крыша» съезжала после длительного пребывания там, «глюки» сильные начинались, несли всякую ахинею.

— Это что ж получается, зэки — не люди, что нас можно было вот так без защиты?

— Получается, Жора, что нет! С виду у большинства облик остался человеческий, а внутри хуже диких зверей. Если бы ты видел, что творится внутри у многих, то с ума бы сошел и удавился, чтобы только не жить в этом мире.

Эта фраза полковника почему-то не вызвала сомнений в своей правдивости у Сверчка, который потупил взгляд и грустно вздохнул. А полковник продолжил:

— Ты там один жулик был, а остальной сброд — это убийцы, насильники, маньяки. Расстрел для них — чересчур гуманное решение проблемы. Расстрел, Жора, еще заслужить надо!

— Гражданин полковник, а чем вся эта канитель с железяками закончилась в итоге?

— Свернули все работы через месяц окончательно. Чертовщина началась после этого шамана: при вытягивании очередного объекта лопнули сразу два толстых плетеных металлических троса на тягачах, и несколько зэков и солдат, как бритвой, располовинило, так по частям и складывали в мешки. Потом вытянутые на поверхность объекты стали неожиданно тонуть в земле, хотя выволакивали их на твердый грунт. Дальше больше, у солдат «глюки» начались, бессонница, один стрельбу открыл по зэкам, потом при подвозе второй партии смертников два автозака сорвались в реку, все зэки утонули. Решено было свернуть проект. Оставшихся смертников расстреляли там же в лесу. Солдат-срочников отправили на спецобработку, они до сих пор думают, наверное, что служили в степях Казахстана. Отчаявшись что-либо получить для исследований, взорвали все к чертям. Маломощный ядерный заряд не оставил ничего на том месте.

— Да уж, дела… А почему вы мне это все рассказываете?

— Спросил — рассказываю, ты же все равно никому не поведаешь об этом. Да и судьба нас с тобой столкнула, видать, не случайно. Наверное, еще придется встретиться.

— Вы мою судьбу наперед видите?

— Вижу, Жор, по большей части вижу. Но вероятность отклонений от заданной траектории всегда сохраняется.

В конце разговора полковник взял календарик с живописным пейзажем морского берега, нацарапал ручкой номер своего сотового на нем и протянул Сверчку. И этот календарь старый сиделец хранил много лет у себя в пожитках. Перед сном, бывало, достанет его, посмотрит на морской берег с закатным солнцем и провалится во сне прямо в эту картинку. А на утро вместо ласкового теплого бриза Георгия Сидоровича вновь ожидал привычный лютый мороз, ветер, вьюга и крики надзирателей.

Не ошибся полковник, судьба вновь разбавила серые тюремные будни Сверчка порцией необычных впечатлений. Да и телефончик на календаре теперь как раз кстати оказался. Вопрос же о том, не будет ли его звонок гэбэшнику расценен как стукачество, Сверчок, никогда и ни при каких обстоятельствах с властью не сотрудничавший, решил для себя предельно просто: во-первых, гэбэшник его спас от несправедливой «вышки», во-вторых, он ведь не за себя старается и не ждет никаких поблажек от мусоров, а, в-третьих, с этой чертовщиной кроме необычного полковника вряд ли кто-то сможет разобраться. Да и, в конце концов, бесноватый Боцман, сука и беспредельщик, правильных пацанов повалял немерено. Если его завалят гэбэшники, а не блатные — разницы не будет никакой.