Роман Волков - Большая книга ужасов — 74 [сборник]

Оплавленная культя мутанта конвульсивно дернулась, оторвавшись от подлокотника буквально на пару миллиметров, но солдатик, казалось, отрешенно смотрящий куда-то за головы студентов, отреагировал без промедления. Подняв ногой тормоз каталки, он стал разворачивать ее и одновременно сделал рукой жест следовать за ним. Стайка молодых людей, как сомнамбулы, двинулась за невероятной парочкой в узкий коридор, открывшийся за железной дверью с электронным замком.

«Огарок» тем временем не прекращал булькать, а солдатик переводить:

— Я знаю, что вы прошли суровый отбор, прежде чем попасть сюда. И это обнадеживает меня. Вы любознательны, ваш пытливый ум жаждет новых открытий, а накопленные знания позволяют двигаться вперед. Все это даст нам шанс на успех. Возможно, не у всех хватит упорства пройти до конца, но я буду верить, что настоящих ученых среди вас большинство.

Мимо проплывали бетонные стены и редкие фонари подземного коридора. Звуки здесь воспринимались еще резче и ярче, чем в «каменном мешке», оставшемся позади. Молодые люди, следуя за инвалидным креслом и переводчиком, старались ступать как можно тише, чтобы случайно не заглушить слова странного существа, в эту минуту целиком завладевшего их вниманием.

— Чтобы вам было легче поверить, постараюсь вкратце рассказать свою историю. А вам уже придется решать самим: верить или нет. Но я приложу все силы, чтобы между нами установилось взаимопонимание…

Итак, меня зовут Карло Пазоротти, я родился в 1680 году в Турине, на севере Апеннинского полуострова. Тогда он еще не был одним из крупнейших городов Италии, хотя и являлся столицей Савойского герцогства. В те времена наука переживала период своего становления, и хотя большинство так называемых ученых были бездарными невежами, и близко не представляющими устройство мира, попадались и те, кто находил в себе силы переступить через церковные догматы и дремучие предрассудки, чтобы заглянуть за пазуху мироздания.

Мне повезло, я получил образование в Туринском университете — в одном из самых уважаемых и прогрессивных учебных заведений Европы. Думаю, если вам захочется проверить подлинность моих слов, вы без труда найдете в его архивах множество подтверждений: после окончания я долго преподавал в родном университете, обучая студиозусов математике, естественным наукам, физике, химии и медицине. Мои исследования в области натурфилософии и алхимии, размышления по астрологии, мнемонике, герметизму и теургии, опыты с живыми существами восхищали даже иностранных ученых. В конце концов слава дошла до Виктора Амодея II, тогда еще герцога Савойского, а после Утрехтского мира — Сардинского короля.

Благодаря его покровительству я мог больше не бояться преследования инквизиции…. А поверьте мне, бояться было чего. Иезуиты и эти проклятые «псы Господа» преследовали всех и каждого, кто пытался разобраться в тайнах мироздания. Они боялись, что это лишит их власти и развеет «тайну божественного творения», как прах по ветру. Нужно отдать им должное, в этих опасениях они были правы. И многие, о, очень многие великие умы отрекались от своих исследований перед страхом оказаться на костре. Не всякий был готов за свои убеждения пройти через аутодафе. Н-да, далеко не всякий…

Хриплое карканье «огарка» ненадолго стихло. Само собой, замолчал и переводчик. Двигались по узкому каменному коридору в полном молчании, в котором стали слишком громко и тревожно выделяться звуки шагов и шорох вращающихся колес.

«Сколько мы уже идем?» — внезапно подумала Лариса Грехова, чуть расслабляя затекшие руки — бессознательно она всю дорогу крепко прижимала к себе тетрадку. Деть ее было некуда, а опустить руки девушка боялась: казалось, если она это сделает, то угрюмый бесконечный коридор никогда их не отпустит — так и будут веками по нему кружить оплывшее чудовище на каталке, бесчувственный солдат и кучка перепуганных студентов. Будущую учительницу снова стал захлестывать ужас. Но когда она уже готова была поддаться панике, Карло Пазоротти снова закаркал, и коридор наполнился равнодушным, хорошо поставленным голосом переводчика — они, как по волшебству, «выключили» переживания Ларисы, целиком и полностью приковав к себе внимание:

— Но как я уже сказал, моим покровителем стал благословенный Виктор Амодей. Благодаря ему мне удалось добиться невероятных успехов… И, скорее всего, в некоторой степени именно ему я обязан тем, что жив до сих пор. — «Огарок» опять заперхал и забулькал, хихикая над какими-то своими мыслями. Но быстро успокоившись, снова продолжил:

— Его Светлость был уникальным человеком: одаренным, умным, страстным и любознательным. Под его эгидой я занялся поисками апейрона — легендарного первовещества, о котором говорили еще древние греки. Мы с герцогом рассчитывали, что из апейрона можно будет получить любую материю, как живую, так и неживую, но главное — золото. По сути, первовещество представлялось мне неким аналогом философского камня для алхимиков. Но, конечно же, оно не могло давать бессмертия — тогда я был уверен в этом. — Пазоротти опять развеселился, захрипев пуще обычного. — А в остальном апейрон, по моим расчетам, должен был превзойти любой гипотетический философский камень.

Работа спорилась. Я уволился из университета, чтобы посвящать все свое время изысканиям. Виктор Амодей предоставил мне все возможные удобства, так что я был уверен, что в итоге добьюсь успеха…

По коридору разнеслось какое-то громкое шипение, похожее на змеиное. Лампы на стенах мигнули, студенты непроизвольно вздрогнули и стали озираться. Через несколько секунд до них дошло, что жуткий звук — это вздох Карло Пазоротти. Кое-кто нервно хихикнул, почувствовав внезапное облегчение.

Тем временем итальянский ученый повел свой рассказ дальше:

— Собственно, можно сказать, что определенных успехов я действительно добился — в противном случае мы бы сейчас с вами не разговаривали. Но успехи эти могли бы быть много большими, не допусти я небрежность, которая навсегда изменила мою жизнь и меня самого.

Эксперименты давали самые обнадеживающие результаты: я выделил субстанцию, которая обладала многими свойствами первовещества, как их описывал Анаксимандр и как представлял себе их я сам. Мне помог случай. Элементали четырех стихий, умирающее солнце, кровь девы и мои собственные эмоции (страх, восторг, ненависть) привели к чуду: на моем столе появился крохотный сгусток цвета ушной серы, он словно дышал.

Не зная досконально, как апейрон будет взаимодействовать с окружающей средой, я придерживался всех возможных мер предосторожности, но, к сожалению, этого оказалось недостаточно. Я сам, будучи всего лишь человеком, подверженным телесным немощам, стал источником катастрофы. Чрезмерно переутомившись от постоянных экспериментов и ведения подробных зашифрованных записей, в один из дней, вместо того чтобы покинуть лабораторию и отдохнуть, я решил продолжить исследование, хотя буквально засыпал на ходу. Я не мог сосредоточиться, но продолжил работать с полученным апейроном и случайно коснулся его — это и определило мою дальнейшую судьбу.