Марк Олейник - Семь рек Рима

— Никуда мы не двинемся.

— А это как вы захотите, — Пино улыбался. — Или мы сдвинемся с места здесь. Или же действительно я вызову машину для транспортировки вас в тюрьму. Наши тюрьмы, конечно, не русские, но тоже так себе санатории. Давайте лучше болтать.

Не знаю, как это произошло, но прошло пять минут, и мы действительно стали вполне дружелюбно разговаривать. Бутылка понемногу пустела, и я стал рассказывать, как мы с Пат жили. Как нам было хорошо. Как мы были счастливы.

— Так все и есть, — согласился Пино, когда я закончил свой, наверное, получасовой монолог. — У меня тоже есть жена. Я тоже ее любил, и мы были счастливы вместе. Сейчас мне кажется, что если я ее убью, то сделаю хорошо не столько себе, сколько ей. Женщины тоже устают.

— Вы ни черта не поняли, — я рассмеялся и махнул свободной рукой. — Понимаете, — я никак не мог подыскать нужные слова, — я не то чтобы люблю Пат так, как никто никогда не любил. Так все говорят.

— Ну, так в чем же дело? — удивился Пино.

— Понимаете, — повторил я. — У меня к ней особенное чувство. Я попался. Я просто физически не могу разлюбить ее, и самое главное — жить без нее. Мне надо ее найти — иначе я просто умру.

— Точно? — серьезно спросил Пино. — Так тоже все говорят.

— Я все равно ее найду.

— Вы упрямый, как сицилиец. Или как русский, — Пино повертел головой, и в глазах у меня зарябило от искр света, отразившихся от его лысины.

— Может, и так, — я протянул руку за очередной порцией. — А кроме того, у вас нет тела, которое я неизвестно куда дел. На полу и в других местах нет следов крови — чего не может быть. У пятна крови — странная форма, как будто кого-то облили сверху кровью и она затекла под тело. Далее — зачем мне прятать документы и вещи Пат, достаточно было их выбросить на другом конце города…

— Стоп. Хотите сигарету? — спросил Пино. — Вы просто прирожденный сыщик, хотя, может быть, просто не дурак. Так хотите?

— Да, очень.

— Тогда, — сказал он, — предлагаю переместиться на свежий воздух. Ведь хозяин просил вас не курить в доме, так?

— А как же мои кандалы?

— Ничего, — усмехнулся майор. — Найдем к чему вас там приковать.

И правда — он приковал меня к ножке скамьи. Я с удовольствием откинулся и оперся на стену. Руку отпускало, по ней побежали мурашки, и она начала теплеть. Лестница и вход в квартиру напротив с синей наружной стеной и медальоном с горгоной были, как обычно, освещены и, как обычно, безлюдны. Вырезанные из черной жести силуэты деревьев и трав стояли неподвижно. Чего не было — так это звезд на небе. Вероятно, ночью собирался дождь.

— Хорошо жить, — со вздохом произнес Пино, поднес спичку, и мы с ним с удовольствие затянулись.

Дым от сигарет поднимался спиралями, а потом, несмотря на то, что было совсем безветренно, его как-то странно стало относить в сторону. Я не сразу обратил на это внимание, тем более что Пино сказал следующее:

— А что будет, если я вас отпущу?

С каждым глотком граппа казалась все вкуснее, и я немного подержал ее во рту прежде чем ответить.

— Отпустите убийцу и хулигана? За это вас не погладят по вашей плешивой голове.

— Голова как голова, — не обиделся майор. — Не самая глупая, между прочим, голова. Так что скажете?

— Ничего, — я начинал пьянеть, но до настоящего опьянения было еще очень далеко. — Какой реакции вы ждете? Я даже руку не могу вам пожать из-за наручников.

— Вы идиот, — констатировал Пино. — Упрямый русский идиот. Кажется, такой роман пользуется у вас популярностью?

— Есть еще «Преступление и наказание». Давайте допьем бутылку и отправимся в тюрьму. Вы ни черта не докажете. Владу я заплачу штраф с пачкой извинений. Все будет в ажуре.

— Все-таки, — Пино мягко настаивал, — я вас отпущу и замну все это дело, если вы пообещаете сесть завтра на самолет. Иначе я сделаю виноватым вас. Вы же не мальчик, знаете, что у полиции есть разные способы испортить человеку жизнь. Ну, так как?

— Да нет же, — я смотрел в его круглые грустные глаза, и мне было смешно. — Я найду Пат. И вы это знаете, и я это знаю. Так зачем ломать комедию?

— А кровь?

— Постановка, — я почти любил его в этот момент, так настойчив он был. И так неубедителен. — Очередная комедия. Автор, возможно, тот же, что и у Влада. Кровь продается на Новом Эсквилинском рынке. Крови полно везде. Кровь раздобыть не проблема.

— Ладно, — согласился Пино. — Раз такое дело, давайте выпьем по полной. За бессмысленность.

— Какой дурацкий тост, — я расхохотался. — За какую такую бессмысленность?

— Например, за мои бессмысленные попытки победить вашу настойчивость. Ваше здоровье!

Мы чокнулись стаканами, и я не отрывался от своего, пока не осушил.

— Когда я ее провожал, — сказал Пино, и огонек сигареты осветил его лицо, — она так и сказала, что вы ужасно настырны.

— Кого? — я покрутил головой и подумал, что переоценил свои возможности — голова сильно кружилась.

— Ее, — печально и строго произнес Пино, — вашу Пат.

На площадке перед открытой на синей стене дверью показался рыжий сеттер. Он внимательно посмотрел в нашу сторону, как мне показалось, а потом вытянул шею к небу и завыл. Вой был коротким и таким страшным, каким бывает только звук сирены, возвещающий о бомбардировке или урагане.

— Она умерла, — Пино отстегнул мою руку. — Все очень просто. В ту самую ночь у нее пошла горлом кровь. В полном соответствии со своим именем ваша девушка болела туберкулезом. Она ничего не знала об этом. Узнала, если, конечно, успела что-то понять, в тот момент, когда в ее легких лопнул сосуд и она моментально захлебнулась. Так что на постели ее кровь. Она текла из горла и затекала под тело, пока сердце не остановилось.

— Откуда вы знаете? Это…

— Даже не пытайтесь, — Пино затянулся. — Все равно не догадаетесь. Мы с ней немного побеседовали, по пути на тот берег. Дело в том, друг мой, что я — Харон.

— Париж, Париж, вот все говорят: «Париж», — сказал мой собеседник, лицо которого я не мог разобрать из-за тумана. — Можно подумать, что умереть можно только в Париже. Рим ничем не хуже. В смысле, Рим гораздо удобнее. Ведь все реки текут под ним.

— Какие реки? — туман неузнаваемо искажал голос. — Я знаю только Тибр.

— Все-таки у классического образования были свои плюсы, — вздохнул невидимый собеседник. — Видите, вот и вы не знаете главные реки. А ведь их всего только шесть: Амелет, Стикс, Ахерон, Лета и Флегетон с Коцитом.

— Ладно вам заноситься, — воздух был наполнен чем-то без вкуса и запаха. — Лучше скажите — я сплю?

— Игры человеческого сознания, — в голосе невидимки прозвучала язвительная ирония, — одна из самых смешных и примитивных вещей во вселенной. Вы действительно считаете, что имеет какое-то значение, спите вы или нет?