Татьяна Корсакова - Лабиринт Медузы

– Я хотел сказать – устроить Армагеддон…

– Да, я так и поняла. Все будет хорошо, обещаю вам. Никакого Армагеддона. А теперь, если позволите, я бы ушла к себе.

– Разумеется. – Стальная тень отступила.

– Я тебя провожу. – А серебряная тень, наоборот, заступила дорогу.

– Спасибо. – Не станешь же спорить с ним при посторонних. Да и о чем спорить?

Половину пути они шли молча. Путь выбирал Серебряный: не через дом, а через парк. А Ника сосредоточилась на том, что видела. Кажется, карандашный рисунок ее мира стал чуть более четким, чем был еще пару часов назад. Возвращается зрение. Возвращается! Вот за эту мысль и нужно держаться.

– Ника, ты обиделась. – Серебряный не спрашивал, он утверждал.

– Нет.

– Да.

– Немного. Но теперь, когда я больше не принимаю ничего подозрительного, все наладится. – Да, наладится. Вполне возможно, что завтра утром она проснется в привычной темноте, и змеи уползут из ее волос. Вот такой она станет нормальной завтра утром! – Кстати, о подозрениях. – Лучше не думать, что принесет ей завтрашний день. Ей и сегодняшний принес ворох всего. Попробуй разбери. – Ты в самом деле думаешь, что это Рафик Давидович?

– Он забрал конфеты из твоей комнаты, а потом пытался накормить тебя десертом. Кстати, я обратил внимание, все десерты были разные и он выбирал их сам.

– Но он помог поймать змею.

– А что ему оставалось делать? Не убивать же тебя при свидетеле!

– Зачем ему вообще меня убивать? Я понимаю, если бы это был кто-то из семьи. Мало кому захочется делиться наследством с какой-то там самозванкой.

– Ты не самозванка. Агата сегодня официально признала тебя своей внучкой.

– И это странно, ведь еще пару дней назад та же Агата утверждала, что генетическая экспертиза не подтвердила наше родство. Что изменилось с тех пор?

– Возможно, она заказала еще одну экспертизу. – Серебряный ответил не сразу, словно бы что-то обдумывал.

– Возможно. – Ника замедлила шаг, наблюдая, как хаос из разрозненных линий складывается в более или менее четкий рисунок.

– А Рафика Давидовича могли нанять. – Серебряный понизил голос. Это он зря, рядом нет больше ни одной живой души, ни одной тени. Эх, жаль будет расставаться с такими почти сверхспособностями… – Кто-нибудь из наследников.

– Зачем?

– Затем, что твое появление очень многим в этом доме спутало карты.

– Нет. – Ника качнула головой, и змеи тоже качнулись. – В этом нет логики. Агата признала меня своей внучкой только сегодня вечером, а галлюцинации у меня начались в первый же день появления на вилле. Понимаешь ты это, Серебряный?

– Тихо, – сказал он шепотом и прижал Нику к стене. Хорошо хоть, рот рукой не стал зажимать.

А змеи разволновались. И Ника разволновалась следом. Слишком уж близко оказался Серебряный. Опасно близко, если одна из змей вздумает напасть…

– Там Тереза с Зоей, – шепнул он.

Ника уже и сама слышала приглушенные голоса.

– …Ты хоть понимаешь, какая это катастрофа? – Голос Зои Адамиди вибрировал от волнения. – Сначала она заявляет, что Димочка не имеет никаких прав…

– Агата никогда не оставит своих внуков без поддержки. – Голос Терезы казался механическим, лишенным всяких эмоций.

– Ксения и Димитрис и твои внуки, мама!

– Я помню. Не переживай, Зоя. В моем завещании они тоже указаны.

– В твоем завещании… – Зоя истерично хихикнула. – Не смеши меня! Ты ведь все прекрасно понимаешь! Речь идет не о каких-то там копейках, а об огромном состоянии.

– Чего ты хочешь, Зоя?

– Поговори с Агатой. Я знаю, она к тебе прислушивается. Объясни ей всю абсурдность сложившейся ситуации. Эта девчонка… якобы внебрачная дочка Димитриса…

– Не якобы. Их родство – подтвержденный факт.

– И что из того?! Кому нужно это родство? Агата умрет со дня на день, зачем ей еще одна внучка? Поговори с ней! Убеди ее, что это великая глупость – приводить в семью какую-то беспородную шавку…

Змеи вытянулись в струны с такой силой, что больно стало коже на голове. Ника тоже вытянулась в струну. От злости и от обиды.

– А Димитрис… Кто знал, кто только мог подумать, что он способен еще на что-то, кроме своих научных экспериментов?! Весь такой в белом, весь в науке, а поди ж ты – внебрачный ребенок от какой-то шалавы!

– Зоя, остановись.

– А разве я что-то не то сказала? Очевидно же, из какого она теста. Думаешь, почему Агата так быстро поперла ее с виллы? Чтобы не бросала тень на святое семейство, вот почему! Одну поперла, а вторую оставила. Яблочко от яблоньки. И что будет дальше?

– Дальше будет ночь большого отлива. Зоя, я тороплюсь, у меня очень много дел.

– Значит, ты не поговоришь с Агатой?

– Нет. Это ее решение, и я не стану ее переубеждать. – Голос Терезы звучал все с той же механической размеренностью. – Если Агата решила ввести в семью эту девочку, значит, так тому и быть.

– Так тому и быть, говоришь?! – Зоя сорвалась на крик. – Я привыкла, что у меня нет матери. А ты, наверное, забыла, что у тебя есть дочь. Но помимо дочери у тебя еще есть и внуки. И сейчас речь идет уже об их будущем. Почему ты не хочешь им помочь? Чего ты добиваешься? Они ведь даже не считают тебя бабушкой!

– Я это переживу.

– Откуда в тебе это… – Голос Зои упал до едва различимого шепота. – Откуда в тебе такое поразительное равнодушие к собственным внукам и такая собачья преданность Агате?! Что она тебе сделала? Чем приворожила?

– Ты слишком много выпила за ужином, Зоя. Ступай к себе, выспись как следует.

– Значит, ты не станешь мне помогать?

– Нет.

– Какая же ты…

Слова потонули в отчаянном не то стоне, не то вздохе. Зацокали каблуки. Серебряный вдавил Нику в стену, словно Зоя Адамиди в нынешнем своем состоянии могла что-то заметить. Зоя, может, и не могла, а вот Тереза Арнольдовна, железная леди, которая с такой легкостью жертвует любовью внуков ради доброго расположения Агаты…

Ее шаги были четкие, по-солдатски чеканные. И лишь, когда они затихли окончательно, Ника смогла дышать полной грудью. Нет, когда Серебряный перестал прижимать ее к стене.

– Вот тебе и доказательство, – сказал он все еще шепотом.

– Доказательство чего?

– Того, что ты многим здесь мешаешь.

– Это не новость. – Ника пожала плечами. – Пойдем в дом.

Серебряный не спешил уходить, стоял напротив, наверняка разглядывал. Ее легко разглядывать. Вопрос – интересно ли?

– Ты боишься? – спросил он наконец и погладил одну из Никиных змей по голове. Думал, что гладит ее по волосам, но что делать, коль у нее такие затейливые галлюцинации?

– Боюсь.

– А если отказаться? Насколько для тебя принципиально это испытание?

Ника прислушалась сначала к себе, а потом к шепоту змей. Оказывается, принципиально. Можно даже сказать, жизненно необходимо. И откуда что взялось? Из приправленных наркотиками шоколадных конфет?