Татьяна Корсакова - Лабиринт Медузы

– Двадцать один час, сорок семь минут, – тут же отозвалась Ариадна.

Поздновато для прогулок в одиночестве. И странно…

Ей бы подумать об этом раньше, включить здравый смысл и чувство самосохранения, не доверяться слепо программе. У программ случаются сбои, даже у таких совершенных, как Ариадна. Или Агата специально выбрала такое уединенное место, чтобы предстоящему разговору никто не помешал? А кто бы помешал в ее рабочем кабинете?

Ника набрала полные легкие воздуха, с шумом выдохнула и скомандовала:

– Ариадна, соедини меня с Агатой! – Все можно выяснить прямо сейчас. Номер Агаты есть в памяти устройства. И номер Серебряного. Только звонить Серебряному она точно не станет.

– Соединяю! – тут же отозвалась Ариадна, и на душе полегчало.

А потом Нику толкнули в спину…

Оказалось, что безопасное расстояние безопасно, лишь когда ты твердо стоишь на ногах, а когда тебя с силой и яростью сшибают с ног, полтора метра до края – это ничтожно мало.

Соленая морская вода хлынула сразу и в горло, и в легкие, заглушила крик, потянула вниз, на дно. У бассейна должно быть дно! Даже у самого глубокого! И если оттолкнуться от него ногами, то все еще можно исправить. Главное – не паниковать! Это не море, это всего лишь бассейн! И она умеет плавать! Умела в прошлой жизни. Вот о чем нужно думать. Хотя бы попытаться подумать…

Она коснулась кафельного дна ладонями. Если бы у нее была возможность дышать, она бы вздохнула с облегчением. Но для того чтобы получить такую возможность, нужно всплыть на поверхность.

Оттолкнулась! Одновременно и руками и ногами! Всем своим теряющим управление телом рванула вверх от голубого к черному. Осталось совсем чуть-чуть, и она вцепится пальцами в бортик, вдохнет полной грудью. А кричать и плакать не станет. Ни за что! Не доставит она такого удовольствия тем, кто решил над ней так жестоко подшутить. Не дождутся!

Сделать вдох она успела, а вот вцепиться в бортик ей не дали. Тот, кто столкнул ее в воду, все еще ждал на суше. Вот только ждал не для того, чтобы помочь, а для того, чтобы не позволить выбраться из бассейна…

Ее снова макнули головой в воду, как слепого котенка, которому нет места в этом мире. Макнули раз, потом еще раз…

Ника боролась! Как умела, так и боролась! Отбивалась от сильных рук, с попеременным успехом глотала то воздух, то морскую воду. А в голове нарастал странный гул…

Она не сразу поняла, что это такое, а когда поняла, когда прямо над ее головой натянулась твердая на ощупь, непрошибаемая мембрана, было уже поздно. Тот, кто столкнул ее в бассейн и привел в движение механизм укрытия бассейна, не собирался ее напугать, он собирался ее убить…

И убил… Потому что под рольставнем не было воздуха, и выхода больше не было.

И не уходил… Сквозь прозрачный пластик задыхающаяся Ника видела черную тень…

Она сражалась до последнего. Или это агонизирующее тело сражалось, а сама она словно бы наблюдала за своей смертью со стороны. Как тот человек, что привел в действие механизм. А когда тело сдалось, она медленно опустилась на дно…

…На морском дне было спокойно. И свет проникал сюда лишь острыми пиками солнечных лучей. Никс лежала, раскинув в стороны руки, разглядывая тусклое желтое пятно солнца сквозь толщу воды. Остаться бы тут, среди ракушек и шустрых рыб, уснуть вечным сном, чтобы не было так больно, чтобы забыть о предательстве. Она бы и осталась, но на берегу ее ждала дочь.

Хватило лишь требовательного взмаха рукой, чтобы море перестало быть колыбелью, подтолкнуло ее на поверхность к полуденному солнцу. Если бы море смогло стереть ей память! Память обо всем, что причиняло боль, о тех, кому причинила боль она, о тех, кто причинил боль ей…

Ту девочку звали Ирис. Хрупкий цветок, чудом выживший в хаосе, что устроила Никс на корабле. Они привыкали друг к другу долго. Никс не спешила и не торопила. Пока Димитрис метался в бреду, на ее плечи легли все тяготы и заботы по спасению их жизней.

Море не отзывалось очень долго, а когда Никс почти потеряла надежду, робко ткнулось волной в борт их дрейфующего корабля, дотянулось пенными брызгами до ее протянутой руки. Ей было нужно течение и попутный ветер, и чтобы никаких бурь и подводных скал на пути. Ей был нужен берег далекой страны, чтобы укрыться и от людей, и от воспоминаний.

Море покорилось. Или сжалилось? С морем нельзя знать наверняка. Как бы то ни было, но когда Димитрис наконец пришел в себя, на горизонте уже виднелась тонкая полоска суши. Их новый дом был не похож на старый. И здешнее море было другим: не таким ярким, не таким соленым, не таким теплым. Кажется, даже не таким коварным. В первый же день оно принесло Никс в подарок низку жемчуга. Жемчуг она отдала Ирис. Девочка ее сторонилась. Или, вернее сказать, боялась? Ведь там, среди застывших в ужасе каменных статуй, остались ее родители…

Статуи Никс отдала морю. Сталкивала за борт одну за другой бесконечно долгий и бесконечно жаркий день. Море распорядится судьбой несчастных лучше, чем она. Убаюкает, упокоит… И слижет шершавым языком кровь с палубы. Морю нравится вкус крови. Не потому ли оно тоже соленое?

Оставалось сделать самое главное, отдать последний долг. На сей раз не морю, а старухе.

Мертвые глаза смотрели на Никс одновременно с укором и благодарностью, и змеи больше не пытались ужалить.

– Теперь ты понимаешь… – Не то шорох волн, не то шепот в ее голове. – Теперь ты все понимаешь, дитя…

Море приняло каменную змеевласую голову бережно и с опаской, будто и само боялось окаменеть от такого подарка. Оно знало, что нужно делать с дочерями Медузы, знало, как правильно их хоронить, чтобы даже мертвые они не смогли навредить живым.

А Ирис привыкнет. Ей нужно время. Им всем нужно время для того, чтобы научиться жить заново на этой незнакомой земле.

Время было к ним милосердно. И время, и море, и новая родина. Драгоценностей, спрятанных в рыбацких корзинах, хватило, чтобы купить все, что им было нужно: и дом, и одежду, и доброе имя, и признание чужаков. Они очень быстро стали своими на этой благодатной земле. Это легко, когда у тебя есть деньги и сила. Не обычная человеческая сила, а та, которая бурлила, переливалась через край в Никс. Для Димитриса она была не только любимой женой, но и первейшей помощницей. Она умела договариваться и с морем, и с людьми. С этими людьми оказалось просто договориться, они не знали, на что она способна.

Ирис тоже привыкла. И к новой земле, и к новой семье, и к ней – Никс. И когда у Никс родилась девочка, первой ее взяла на руки именно Ирис, ее старшая, приемная дочь.

Малышку назвали Ириной. Обещанием новой мирной жизни – вот чем она стала для Никс и Димитриса! И долгие восемь лет их жизнь была наполнена счастье и радостью. В ней было все, о чем они мечтали. Семья, дочки, большой и уютный дом – для нее. Деньги, власть, целая торговая флотилия – для него. Любовь – одна на двоих.