Татьяна Корсакова - Лабиринт Медузы

– Знаете, что я вам принес, Ника? Я принес вам восхитительнейший десерт «Шу с клубникой»! Сначала может показаться, что это банальный профитроль, но стоит только распробовать, как вы тут же поймете, что это совершенно разные десерты! – Он говорил и сервировал стол. Кофе и крошечная тарелочка с чем-то маленьким, но весьма аппетитным, наверное тем самым «Шу», который почти как профитроль, но другой. Ничего подозрительного, если не считать того факта, что ее постоянно хотят убить. И что теперь делать? Ника уже придумала. С кофе и десертом можно сделать почти то же самое, что она до этого планировала сделать с флаконом духов. Она же слепая, а потому страшно неловкая, ей простительно.

Ника пролила кофе в блюдце с загадочным Шу в тот самый момент, как в дверь ее комнаты снова постучали. Одного взгляда на милейшего Рафика Давидовича хватило, чтобы понять, как сильно он раздосадован. На его луноликом загорелом лице отразилась вселенская боль.

– Ой, простите… – Ника пошарила по столу, но сделала только хуже, столкнула блюдце с десертом на пол.

– Ай, не беда, детка! Рафик Давидович принесет еще! – Его бодрый голос вступал в явный диссонанс со взглядом, которым он встретил сунувшегося в комнату официанта.

– Тереза Арнольдовна просила вас явиться на кухню, – отрапортовал официант, а потом добавил: – Кажется, там какой-то форс-мажор, что-то подгорело.

– Что-то подгорело!!! – Рафик Давидович застонал, воздел очи к потолку. – Ничего не могут без меня сделать! Совершенно ничего! Ладно, приберитесь здесь, пока я буду разбираться!

Уже возле двери он остановился, глянул на Нику, пообещал:

– Я скоро вернусь, юная леди! И мы непременно выпьем с вами по чашечке кофе.

Не успел официант прибраться, как снова постучали. Просто какой-то день открытых дверей у нее сегодня! Просто праздник какой-то!

На пороге стоял Артем Игнатьевич, еще один не то друг не то враг. И тоже с подарком!

– Ника. – Он дождался, пока официант выйдет из комнаты, и лишь потом вытащил из кармана безупречного пиджака крошечную коробочку. – Я хотел извиниться перед вами.

Он, этот немолодой, но все еще очень интересный мужчина, не выглядел врагом и злодеем, но Ника больше никому не верила. Бойся данайцев, дары приносящих…

– За что извиниться, Артем Игнатьевич? – А в коробочке – перстень. Красивый, массивный, с рисунком лабиринта, явно сделанный тем же мастером, что и медальон с Ариадной.

– Я допустил непростительную оплошность, не перепроверил результаты генетической экспертизы. Это из-за меня вам пришлось пережить все эти волнения с установлением родства.

Нике хотелось сказать, что до установления родства ей как раз таки жилось куда спокойнее, по крайней мере, ее не пытались убить. Но она предпочла помолчать.

– Позвольте? – Артем Игнатьевич взял ее руку в свою. Вот сейчас он наденет ей на палец перстень… И что? Какой здесь может быть подвох? Колечко отравлено на манер перстней Борджиа, и помрет она теперь мучительной смертью? И ведь ничего не сделаешь с этаким подарком. Его не уронишь и кофе не зальешь…

Наверное, Ника бы и тут что-нибудь придумала, если бы не взгляд Артема Игнатьевича. Он смотрел на нее… ласково и немного удивленно, словно видел впервые в жизни. А потом вдруг сказал:

– Ты невероятно на нее похожа. – Может, от волнения, а может, еще по какой причине он перешел с Никой на «ты». – Она была точно такой же в твои годы.

Ника не стала спрашивать, про кого он говорит, и руку убирать не стала, даже не вздрогнула, когда колечко скользнуло по коже безымянного пальца. Скользнуло, но не оцарапало и, кажется, ничем не отравило. По крайней мере, чувствовала она себя точно так же, как и раньше.

– Спасибо, Артем Игнатьевич. – И благодарность получилась искренней, почти без примеси страха.

– Тебе нужно войти в этот лабиринт, девочка, – сказал он, пряча опустевшую коробочку обратно в карман. – Ты справишься. Главное, ничего не бойся.

– Агата сказала мне то же самое.

– Агата знает. – Артем Игнатьевич улыбнулся. – Она была там.

А Нике вдруг захотелось рассказать этому мужчине о всех своих страхах. О своих страхах и чужих злодеяниях. Даже если он не всесильный, то уж точно сильный. Сильный и влиятельный. Наверное, он бы сумел ее защитить. Если бы захотел. Жаль, что она не знает, что он хочет на самом деле.

– Ну, удачи тебе, Ника! – сказал и осторожно потрогал локон ее волос.

– Спасибо, Артем Игнатьевич.

Может, и не друг, но уж точно не враг. Ей очень хотелось так думать.

Он ушел, а Ника еще несколько мгновений раздумывала, снимать ли перстень с лабиринтом. Решила не снимать, перстень ей нравился.

А дальше все как-то резко ускорилось и закружилось. Не успела Ника надеть вечернее платье, то самое струящееся и почти невесомое, как явился стилист. Он колдовал над ее волосами битый час, распугал призрачных змей, но добился невероятного результата. Когда Ника мельком глянула на свое отражение в зеркале, то была поражена произошедшими с ней метаморфозами. Сказать по правде, за год слепоты она почти забыла, как выглядит. В воспоминаниях сохранился какой-то бледный и невзрачный образ вечно лохматой девицы. И когда ее сравнивали с Агатой, сравнение это казалось Нике банальной лестью. До тех пор, пока она не увидела свое отражение в зеркале.

Она изменилась. Изменилась внутренне и внешне. И змеи в ее волосах были далеко не самой радикальной из перемен. Это место что-то сделало и с ее сутью, и с ее внешностью, переплавило и перекроило, вылепило новую Нику.

Серебряный ждал ее в коридоре. Стоял, небрежно прислонившись плечом к стене, скрестив на груди руки. Он был одет в элегантный светло-серый костюм, манжеты и ворот белоснежной рубашки подчеркивали его загар. Красивый! Красивый и безрассудный, если связался с такой, как она.

– Обалдеть! – сказал он искренне и с таким чувством, что Ника сразу ему поверила. Да, она выглядит обалденно! Даже с призрачными змеями, обвившими диадему. Так уж вышло, придется смириться, что этим вечером она хороша, ничем не хуже остальных женщин рода Адамиди!

– Ты тоже ничего, Серебряный. – Она улыбнулась. Вполне себе игриво и дерзко. Бояться и паниковать она будет потом, а рядом с ним можно расслабиться.

Ей хотелось рассказать ему о всех своих подозрениях, о всех сегодняшних гостях и странных, а может, даже опасных подарках. Хотелось, но все никак не получалось. Ночь большого отлива вступила в свои права, подхватила их, закружила в безумном вальсе.

Вилла «Медуза» искрилась и сияла в темноте. Гостей было так много, что Ника тут же забывала имена тех, с кем ее знакомили. Иногда она узнавала лица, которые раньше, еще до травмы, она частенько видела на экране телевизора. Ее представляли, ей представляли. Фальшивые улыбки, фальшивые слова, неискренние эмоции – все это было так удушающе и утомительно, что хотелось спрятаться в самом дальнем уголке парка. Но приходилось терпеть. Ради Агаты, ради благородного рода Адамиди, который принял ее под сень своего величия, ради Серебряного, который старался все время быть рядом, присматривать.