Елена Блонди - Карты и сновидения [СИ]

Но это все растекания мыслию по древу, остановил сам себя, шагая по узкому пустынному коридору. Думать нужно о другом, более конкретном. Они с Неллет не говорили об Ирине. Или — было? Конечно, он сказал, была жена, ушла, вернее, сам ушел, живем отдельно, не нарушая свободу друг друга. Но не описывал внешность, не рассказывал о шраме. Не показывал фотографий и портретов, да и откуда они у современного человека, даже в бумажниках теперь никто не таскает маленьких фотографий. Может ли Неллет читать его мысли, видеть картинки в его голове? До визита поддельной Ирины в его келью (Андрей мимоходом отметил — все время хочется назвать ее каютой) он был уверен, что и сам давно не вспоминал о жене, поглощенный новой жизнью. Ну, разве что мама тогда по телефону…

Но девушка воплотилась в нее, а элле Даэд говорил о таких специальных снах, названия которых Андрей уже забыл, но суть ясна — он думает о ком-то, хочет встречи. И — получает ее. Он — получил Ирину, как получил Даэд свою обнаженную Неллет для ночи в своей келье.

Андрей остановился, упираясь в теплую, будто живую стену, кулаками. Прижался лбом. Голова трещала от попыток упорядочить, уложить и расставить все то, что с самого начала зыбко слоилось и дрожало маревом. Да блин и блин, он даже четко не может поставить условия задачи. Знает ли Неллет о его жене, и что знает? Знает ли он сам, что ему нужно от Ирины? А что чувствует она сама, если кинулась в поселок, к родителям. И зачем? Может, вообще, спустись с небес, думает разменять квартиру. А ты тут…

Отклеиваясь от стены, медленно огляделся, пытаясь понять, куда его занесло. Кажется, не раз и не два ступал на пружинящую пустоту, потом шел, петляя коридорами. Слышал голоса, даже кивал встречным, что кланялись и провожали его взглядами. И оказался в уже обычной пустоте маленького зала с ребристым полом, почему-то немного наклонным, а вдоль стен — ящики и шкафы с вентилями и рычагами. Вокруг мерно гудело и потрескивало, помигивали верхние лампы в виде овальных лужиц матового пластика.

Андрей оглянулся. За спиной чернел узкий проем, видимо оттуда он и пришел в технический зал, подобный тем, куда водили его на экскурсию работники самых нижних уровней. Тогда показывали просторные машинные залы, полные гудящих установок с циферблатами. Некоторые, как понял Андрей по рассказам техников, вполне себе работали, с пользой, преобразуя солнечную энергию в электричество, и занимались прочими важными для полета и жизни делами. Другие же, работая, оставались вещами в себе, это он тоже понял по поведению техников, которые обходили приборы и механизмы с почтительным уважением, не пытаясь объяснить, чем те занимаются. Во время экскурсий Андрей не старался быть слишком дотошным, понимая, невозможно вникнуть в подробности мира, веками летящего через пустоту и вполне нормально функционирующего вне человеческой логики. Лакуны и дыры в технической стороне дополнялись магическими усилиями самой Неллет и какой-то не слишком логичной, но существующей жизнью самой Башни. Башня казалась ему чем-то наподобие огромного моллюска, чья раковина благоустроена для тысяч крошечных пассажиров, а он сам жив и жильцы ему не мешают. Скорее помогают. Обычный для Земли симбиоз, нашел соответствие Андрей и успокоился.

Но где именно он сейчас? Было ощущение полной заброшенности, и — никого. Но нет хлама, кругом порядок, а совсем внизу, рассказывал ему его временный кенат-пина, там огромные залы с мертвыми механизмами, которые, говорил тот, блестя глазами — отдыхают. Спят. И конечно, когда-нибудь проснутся. Андрей еще посмеялся тогда над тем, какие формы принимают мальчишеские мечты. Он мечтал о недостижимом — облачной стране в высоких небесах. А те, кто растет в этих небесах, среди облаков, населяют мечтами промышленные залы, полные железа, стали и суперпрочного пластика.

Обходя зал по периметру, Андрей вдруг мысленно и очень ясно увидел новую карту. В отличие от прежних, она имела границу, двойную, по самой середине большого листа. Верх и низ были четко отделены друг от друга резкой уверенной линией. И — контрастом зыбкому облачному верху, такому светлому — темный, заполненный шестернями, рычагами и сложными, но четко очерченными коробками механизмов, низ.

Двойная, напомнил себе, а локти покрывались мурашками от нетерпеливого желания поскорее начать работу, ты видел, граница — двойная.

Да. Потому что, пересекая резкую линию, тонкие завитки и спирали соединяли два мира. Показывали, как вырастают одни объекты из других, зыбкие облака из уверенных чертежей машин, и наоборот. А еще эту карту можно переворачивать, меняя верх и низ местами, меняя важность прописанного в зависимости…

Он уже быстро шел обратно к черному проему, найти шахту. И остановился, вглядываясь в затененный угол за сложной массивной коробкой, блестящей пластиковым покрытием. Там был кто-то. Скорчился, сутуля худые плечи, на которые складками падал большой капюшон. Поверх согнутых колен, укрытых рваной хламидой, темнели скрюченные пальцы.

— Эй! — Андрей ступил ближе, всматриваясь в колыхание капюшона, — вы там что? С вами все нормально?

Голова поднялась, капюшон пополз вниз, падая с нечесаных седых волос. Белые глаза слепо глянули за плечо Андрея. А черный рот раскрылся, выливая из глотки протяжное, как плач, мычание, смешанное с невнятными словами.

Уже понимая, старик слеп, Андрей все же машинально оглянулся, но за спиной было пусто. Он наклонился, трогая старика за плечо.

— Помочь? Давайте руку.

Тот вцепился, неожиданно сильно, продолжая петь-мычать непонятное, и вдруг посреди фразы сказал звучно, уверенно:

— Неллет! Сила твоя…

И снова все слилось в невнятное бормотание.

Кто бы сомневался, подумал Андрей, осторожно ведя старика к выходу, Неллет, всегда Неллет, великая и сильная. Которая лежит там, слабея с приближением зимы, и признается ему, как мало от нее зависит жизнь людей Башни.

Он вел старика переходами, лестницами, мягко подталкивал к дырам шахт и тот ступал, не колеблясь, вцепившись в его руку сильными жесткими пальцами, не переставая бормотать песню, в которой чужие слова перемежались с именем принцессы.

Ступая с пустоты на уровень спальных покоев, Андрей замялся, раздумывая, может, сперва нужно было отвести старика на виток советников, спросить там. Но дед поднял слепое лицо, будто нюхая воздух, улыбнулся, показывая желтоватые зубы за сухими губами. И сам потащил провожатого вперед, к высокому столику стража часа. Тот уже повернулся, уложив перо на подставку, и спрятав руки в широкие рукава, пристально смотрел на внезапных гостей.

— Великая Неллет ушла в сон, весенний, — предупредил Андрея вполголоса, — да будут сны ее.