Елена Блонди - Карты мира снов [СИ]

Впрочем, была Танька Маличко не только красивой спортивной девочкой, но и прекрасным другом, а еще мирило Андрейку с ее деловитой решительностью то, что она как бы и не претендовала на него как на своего ухажера. Да, целовались. И в седьмом классе Танька первая дала ему потрогать свою грудь, и сказала — он у нее тоже первый. Но при этом всегда подчеркивала, что дальше, после их дружбы, будет у каждого из них настоящая любовь. Свою она располагала где-то там, в большом мире, полном загорелых атлетов, победителей олимпиад и международных соревнований, и нравились ей все больше светловолосые, с серыми или синими глазами. Этим Андрейка был похож на теоретического возлюбленного Таньки, и бывало, комплексовал, уныло думая, может, нужно поскорее нарастить мускулатуру, может, Танька деликатно не признается, что нужен ей именно он, но чтоб соответствовал. Но закавыка была в том, что соответствовать идеалу подруги сам он не рвался. Дружат и ладно, успокаивался после переживаний. Не понимая тогда, что этим он защищает себя от риска попасть в полное владение Таньки Маличко.

А сама Танька, как уже было сказано, Андреевы романы вполне допускала и тут, дома. Лучше всего с девчонками, приезжающими на отдых. Это же так клево, уверяла она его, летом потискаешься, может, даже отломится чо серьезное, потом она фыр и свалила, будет тебе открыточки писать. А серьезно закрутишь уже после школы, когда выучишься, работать пойдешь, и тогда взрослые отношения, секс там.

О сексе они говорили много и часто. Вернее, говорила Танька, авторитетно смешивая в кучу прочитанное в книжках, услышанное от подружек или подслушанное у взрослых. Андрейка внимал, мотая на будущий ус.

Да. Можно смело сказать, что с верным другом на целых четыре года Андрейке повезло. А на обещанные Танькой летние романы везло не очень. Бывало, понравится Андрейке девочка, из приезжих, но набраться смелости и подойти не мог. Привычно ждал, что все случится, как с Танькой — сама подойдет, сама предложит и дальше решит сама, распланирует, и пойдут вместе, в нарисованное ей, прекрасной незнакомкой, светлое будущее. А в других случаях почти уже и решался, но именно в те дни вдруг срочно нужен был Таньке. Как друг. Помочь дома, пока все уехали, или сгонять на рыбалку к ставкам в степи, обещал ведь! И так далее.

Единственный раз, летом после восьмого класса зацепило Андрейку так сильно, что стало ему наплевать на все обещания Таньке и на свою нерешительность он наплевал тоже. Влюбился в одну секунду, отчаянно и беззаветно.

Они тогда с матерью на неделю уезжали, в гости к тете Аграфене. На самом деле она была ему двоюродной бабкой, то есть младшей сестрой бабушки Насти. Разница в возрасте у сестер была такой основательной, что белозубая высокая Аграфена временами казалась ровесницей его матери, или — ее сестрой, но никак не теткой, а значит, бабушкой ее сына. Гостить у Аграфены и ее второго мужа Андрейке нравилось. У дяди Вадима была прекрасная мастерская, там на верстаке дожидался Андрея очередной воздушный змей, как всегда необыкновенный. Дядя Вадим полжизни провел на Сахалине, ездил в командировки в Японию, привозил оттуда всякие интересности типа чайных шкатулок и ярких глянцевых драконов из папье-маше. У змеев были морды таких драконов, края отделаны как цветные крылья, и длинный хвост мотался, весь в крупной блестящей чешуе. Так что, неделя пролетела быстро, Андрей даже подумывал, не попроситься ли у мамы остаться еще на пару дней. Но Танька ждала, обещал ей помочь с тренировками на скалах, куда она собралась оттачивать навыки альпинизма.

Змея Андрейка привез с собой. Дома заново собрал, бережно расправляя драконьи крылья и любуясь свирепыми вылупленными глазами, подкрашенными черным глянцем. Торжественно вынес на пляж, усеянный полуголыми томными отдыхающими. И в сопровождении восхищенной малышни понес трепещущего змея к правой стороне бухты, где перед скалами его должна встретить Танька, как договорились.

…Она шла наперерез, к морю, тонкая и легкая, с волнишкой русых, выгоревших на макушке волос, закрывающих плечи. В белом купальнике — трусики и лифчик, с яркими цветными горошинами. Посмотрела на змея, потом на Андрейку, улыбнулась и подошла к воде, присела на корточки, сутуля спину, на которой лопатки свелись маленькими крылышками. Свешивая русую волну почти к самой воде, ойкнула, опуская в прозрачную рябь ладонь. И не вставая, вывернула лицо, отыскивая взглядом кого-то, кто остался лениться на пляжном коврике.

У Андрея пересохло во рту. А в ушах прозвенело и оглохло. Не стало слышно ничего, ни детских криков вокруг его змея, ни плеска воды, ни воплей мегафонной тетки, что, задрав животом подол ситцевой распашонки, шла по песку, расписывая прелести катания на надувном банане.

Так, ничего вокруг не слыша, он подошел, держа перед собой змея, а тот трепыхался под ветерком, деликатно выворачивался, будто решил улететь сам.

— Хочешь, пойдем на гору, запустим? — сказал, зная, какие говорит слова, но не слыша их.

Она выпрямилась. И кивнула, снова улыбаясь.

Хорошо, прогудело у него в голове, когда шли рядом и молчали, переглядываясь. Хорошо, что я не спросил, как зовут, а то не слышу ничего. Но пляж остался позади, они пересекли пыльную, растоптанную коровами дорогу, и слух вернулся. Блеяла за штакетником коза, плакал в саду младенец, сердито закричала тетка Маруся, призывая дочку к коляске.

— Меня зовут Андрей.

— Меня — Оля, — она дернула острым локтем, прогоняя муху, — я у Насединых живу. Мы там снимаем времянку. С мамой.

— Я местный, — кивнул Андрей, удобнее перехватывая змея, — ты не бойся, тут недалеко, только вверх все время.

— Я не боюсь, — Оля оглянулась и, качнувшись, прижалась локтем к его руке, — ой!

— Это гуси, — пояснил Андрей, покраснев, поправился, — ну, они не погонятся, не пугайся. Топни на них.

— Так? — Оля топнула сандалетой. Засмеялась, топая снова.

Гусь вытянул шею, загоготал оскорбленно и увел маленькую стаю вниз, ко дворам.

Тропинка вела прямо вверх, будто ее нарисовали, проведя прямую черту по склону, утыканному кустами боярышника и шиповника, в желтых полотнах выгоревшей летней травы, над которой мерцали беленькие и красные бабочки. Оля старательно шагала, мелькая острыми локотками, и Андрей, посматривая сбоку, видел на верхней губе бисеринки пота, слышал, как она тяжело дышит, облизывая пересохшие губы. Испугался, вдруг ударит ее солнце, вон какая — худенькая, тонкая шеей и руками, заговорил быстро, о пустяках, чтоб отвлечь от крутизны.

— Оттуда все видно. Бухту и где сети стоят, а еще там, справа, в скалах есть пещеры. Но туда лазить не нужно, пауков много. Ты, наверное, боишься пауков?