Елена Блонди - Карты мира снов [СИ]

А еще от нее пахнет — цветами и морской водой. И еще чем-то, непонятным, тревожащим, но кажется, приятным.

— Это мерель, — Неллет оглянулась, подходя к запертой каюте, — его приносят ксииты, когда улетают за облака западного края небес. Мерель растет только там, где ксииты пестуют детенышей. И пахнет он, потому что без ксиитов его одолевает тоска. Когда ксииты возвращаются обратно, мы отдаем мерель. Кто его сохранил.

Они вошли, поставили на столик тарелки. Андрей, слушая, вытащил из рундука бутылку газированной воды. Оглянулся на снова запертую дверь. Неллет уже сидела, на том самом месте, где он впервые увидел ее. В маленьком пространстве резко пахло яичницей и жареным луком. И совсем нежно — мерелем от волос и шеи девушки.

— Вот, — она тронула тонкую цепочку, уходящую в вырез платья, потянула, вытаскивая на свет прозрачную каплю, коснулась пальцем ее верхушки.

Андрей нагнулся к подставленному пальцу. Мокрый кончик исходил нежным и мучительным ароматом, от него пересыхало в горле и хотелось выкинуть ужин в иллюминатор, отнести Неллет в постель. Увидеть, наконец, как выглядят ее волосы без гребней и шпилек.

— Да, — она кивнула, сунула кончик пальца в рот, засмеялась и спрятала кулон снова, — видишь, его нелегко сохранить. Но кто выдерживает, тот становится другом ксиитов, и его никогда не покусают. А кусаются они очень больно.

— Нелегко сохранить?

— Девушки приманивают мерелем возлюбленных. А старики пытаются удержать мужскую силу. Но это неинтересно. Как ты сказал? Яичница. С луком.

Ели молча, Андрей внимательно следил, как Неллет внимательно ела. Как в первый раз, удивился. Но вспомнил ее спокойный рассказ о тоскующем без ксиитов мереле и мысленно кивнул, ну конечно, у нас тут яичница, а у них где-то там — мерель для приманивания любви. Я тоже сидел, раскрыв рот, слушал. Внимательно.

— А ты, Неллет? Ты сохраняешь свой мерель?

— Да. — она сначала прожевала, прикрыв глаза и прислушиваясь ко вкусу, потом кивнула. Вытерла губы салфеткой.

— Мне назначены мужья, я никогда не остаюсь без любви. Ее больше, чем нужно одной спящей Неллет, мой народ складывает легенды, мальчики видят меня во сне. Мечтают умереть за свою принцессу. Потом они становятся стариками. И просят у ксиитов мерель, чтоб быть по-прежнему в круге внимания Неллет. Они думают, во мне он тоже что-то меняет. Как в обычной женщине любого витка Башни.

— Это не так? — Андрей налил в стакан газировки, свет настенной лампы запутался в крошечных пузырьках. От них щипало во рту.

Неллет покачала головой. С вилкой, на которой наколот кусочек, выглядела, как школьница в столовой. Только волосы девочки так не убирают.

— Мерель приснился мне, и он не изменяет меня саму. Мне для изменений нужны внешние, настоящие вещи. Те, что я могу забрать сюда, — она коснулась пальцем виска, — и сделать из них что-то полезное нам. Или красивое. Для нас. Ты поел? Дай мне этой шипящей воды. Она белая?

— Как? — Андрей подал ей стакан, — ну… в смысле, как белая?

Неллет приблизила стакан к лицу. Посмотрела через мягкие цветные завитки, кружащие в пределах стекла. Улыбнулась, подавая стакан обратно. Андрей осторожно отпил, чувствуя на языке зеленый цвет и цвет фиолетовый, синий — прохладный и теплый цвет янтаря.

— Ты это делаешь?

— Я это делаю, — согласилась Неллет, — пустяк, крошка. Для маленького удовольствия. Хочешь, будет не пустяк. Большое. Ты пьешь и становишься змеем. Яд. Или ты пьешь и твое сердце не может жить без Неллет. Или…

Она засмеялась, как прозвенела серебряным колокольчиком.

Андрей покраснел, по-прежнему держа стакан у губ, но не решаясь снова хлебнуть.

— Я сказала это, чтобы развеселить тебя!

— Шутка, значит.

— Шутка.

Они вместе поставили стаканы. И посмотрели друг на друга. Каюту мерно покачивало, в голове Андрея кружилось, будто вместо чуть тепловатой воды он жахнул вина, в один глоток целый стакан.

«Если она мне снится… Мы можем делать, все, что я захочу. Наверное, так?»

Очень хотелось спросить, насчет этого. Ты мне снишься, Неллет? Но вдруг вопрос разрушит весь сон? Лучше пусть он идет, как идет. Сам.

— Неллет?

— Андрей?

— Я могу тебя поцеловать? Сам?

Он вспомнил совсем недавнее, как села рядом, кладя на грудь руку и надавила, укладывая его на подушку. А потом прилегла, прижимаясь и легко целуя его в губы, в скулу. Думал, все случится еще тогда. Но вместо этого лежал и как дурак, рассказывал ей о полях маков и как бабушка пекла пирожки с маковой начинкой. А еще как он мечтал заблудиться в красном бесконечном цвете, который — до самого горизонта. Она тогда сказала задумчиво, когда остановился перевести дыхание:

— Ты жадный, да?

— Жадный? — удивился и хотел засмеяться, но понял, о чем она и кивнул, — до некоторых вещей, да. Если дул ветер, я всегда мечтал, чтоб он — ураган, если дождь, чтоб все стало подводной страной. И маки эти, чтоб вся земля только из них.

Вот и сейчас. Но это уже нормальная мужская жадность, посидели, перекусили, болтали. Теперь вот молчат. Потому что пришло время сделать то, к чему все идет.

— Да, — Неллет кивнула, — ты можешь поцеловать. Но ничего, кроме поцелуя, пока советники моей опочивальни не объявят тебя новым мужем Неллет. Ты будешь им всю весну. Потом я усну снова, и кто знает, увидимся ли. Ты опечален? Луна уже бледная. Мне скоро уходить.

— Как уходить? Я думал… Ну, да. Извини.

«Я проснусь, и ты исчезнешь. И может быть, не приснишься мне снова».

— Иди сюда.

Неллет поднялась, проходя за его стулом, коснулась ладонью светлых волос. Села на постель, сразу уходя в тень верхней койки, на которой у Андрея были разбросаны вещи и лежала сумка с инструментами. И поднимая руки к плечам, сняла платье, опуская к поясу мягкие складки. Из полумрака блеснул кулон, наполненный мерелем. Как слеза в ложбинке между маленьких грудей.

— Один поцелуй, мой нынешний муж, но пусть он будет настоящим. Покажи, как мужчина вашего мира целует женщину, если любит ее. Или очень хочет взять ее тело.

У нее были прохладные гладкие плечи, и такая же гладкая грудь, но теплая, совсем живая. Садясь рядом и поворачивая ее к себе, Андрей совсем некстати вспомнил Ирку, с ее упругой грудью и тугими, сильными бедрами. Тряхнул головой, прогоняя воспоминание. Но успел подумать строптиво, а сама, ни разу не сказала просто так, обязательно — нынешний. Очередной, значит.

Неллет не исчезла после поцелуя. Легла, укладываясь на бок, уютно согнула ноги, чтоб Андрею был удобно лечь вплотную. Попросила сонно:

— Расскажи еще. Что хочешь. Или нет. Расскажи о карте. Почему ты решил подарить своей Неллет остров? Первый из тех, утраченных нами земель.

— Это случайно. Вышло. — Андрей прижимался, жалея, что не успел раздеться. Дышал, утыкая нос в ее сбившиеся волосы, руку положил на талию, но потом передвинул повыше, чтоб не корябать пальцы о жесткий пояс, инкрустированный металлическим орнаментом.