Дмитрий Витер - 23 рассказа. О логике, страхе и фантазии

Прежде чем она успела решить, что делать с Генри, двери в палату распахнулись, впуская двух санитаров. Они пробежали мимо Марты. Не оборачиваясь, она услышала треск разрываемой на груди пациента рубашки, завывающую песнь дефибриллятора, слова: «Раз, два, три — разряд!» Она уже знала, что это бесполезно.

Марта вышла из палаты, мысленно отметив — то был двадцать третий пациент, которого она убила.

— Миссис Эндрюс, садитесь, — мистер Стивенс, глава больницы святого Патрика, указал Марте на стул. Ей показалось, что он излишне вежлив, — недобрый знак. Она осмотрелась — за годы работы ей еще не доводилось побывать в кабинете начальства.

Марта попробовала представить себя его глазами: маленькая, опрятная женщина пятидесяти с лишним лет, с сильными натруженными руками; седые волосы собраны в аккуратный пучок, белый халат отутюжен, лицо спокойное. Сама безобидность.

— Вообще-то я не была замужем, доктор Стивенс, но вы можете называть меня миссис, если вам так угодно. Чем могу быть полезна? — Марта улыбнулась, обнажив ряд мелких зубов.

Вместо ответа он протянул ей сложенный вчетверо листок бумаги. Надпись на листе оказалась выложена буквами, вырезанными из газетных заголовков, как в дешевом бульварном романе: «Проверьте график смен Марты Эндрюс».

— Что это значит? — недоуменно воскликнула Марта, хотя пальцы, державшие листок, оледенели. Она уже знала ответ.

— Миссис Эндрюс, — Стивенс старался не смотреть ей в глаза. — Наша больница давно обеспокоена высоким уровнем смертности среди пожилых пациентов за последнее время. Причины смерти до сих пор не вызывали сомнений — хронические заболевания, осложнения после операций, сердечные приступы… Но статистика — упрямая вещь. Смертей не настолько больше обычного, чтобы организовать официальное расследование, но… достаточно, чтобы о нашей больнице поползли слухи по всему Питтсбургу.

Перегнувшись через стол, он вырвал из ее руки листок бумаги.

— Сегодня утром я обнаружил это в моем кабинете — просунули под дверь. Что ж… Мы сравнили данные о смертях пациентов за последний год с вашим графиком смен… И, уж простите меня за прямоту, миссис Эндрюс, но именно вверенные вам пациенты… дохли как мухи!!!

Последние три слова он выкрикнул ей в лицо, словно выплюнул из горла застрявший кусок пищи. Его лицо побагровело, ноздри расширились. Марта поневоле отпрянула, вжавшись в спинку стула, будто пыталась стать еще меньше.

— Мы позволили себе проверить ваш личный шкафчик, миссис Эндрюс. И…

Марта на мгновение перестала дышать. Она прекрасно знала, что именно они там нашли. Ее маленьких помощников. Холодные позвякивающие пузырьки с хлоридом калия. Незаменимы, если вам нужно незаметно отправить очередного старого доходягу на тот свет. В конце концов, старики всегда умирают, верно?

— …и, хотя мы не обнаружили ничего подозрительного…

Марта выпрямилась, будто возвращаясь в исходную форму:

— Вы… вы обвиняете меня в убийствах стариков?! — медленно продекламировала она. — Я буду жаловаться! В полицию!

Стивенс пододвинул к ней телефон.

— Давайте. Звоните.

Выждав паузу, он продолжил:

— Долг велит мне самому передать это дело властям, миссис Эндрюс… И провести эксгумацию нескольких пациентов, скончавшихся здесь во время вашего дежурства… Возможно, вы невиновны и это лишь случайности, помноженные на ваших недоброжелателей. Но также возможно…

Стивенс запнулся, но заставил себя продолжить:

— …возможно, вы самая жестокая и коварная убийца, которую только видывал свет. Проблема в том…

Он снова замолчал, и Марте хватило паузы, чтобы взять инициативу на себя. Она больше не вжималась в спинку стула — Стивенса она читала, как раскрытую книгу.

— …в том, что в любом случае репутации больницы святого Патрика будет нанесен непоправимый урон, — процедила она. — И чего же вы хотите?

Через полчаса Марта уже стояла на улице за воротами больницы. Несмотря на начало лета, день выдался холодный и промозглый, со стороны реки Огайо дул пронизывающий ветер. Без белого халата, в своем неброском сером пальто, Марта почувствовала себя потерянной, незащищенной и одинокой. Ей удалось выторговать выходное пособие с этого слизняка, но факт оставался фактом — она осталась без работы. И без доступа к старикам, светящимся на пороге смерти.

За лето деньги, с таким риском выторгованные у мистера Стивенса, закончились — быстрее, чем ожидалось. Марта перестала выходить на улицу, просиживая дни напролет в своей маленькой комнатушке. Но не безденежье волновало ее.

Она больше не контролировала ситуацию. Не распоряжалась жизнью и смертью, как неумолимая богиня. Порой Марта встречала на улице стариков, выдыхающих вместе с морозным воздухом голубоватое сияние близкой смерти — при этом ее сердце билось чаще, пальцы сжимались, а на лбу выступали капельки пота. Как бы она хотела подойти к ним, сбить с ног, вырвать палку и вышибить дух парой крепких ударов… и прильнуть к окровавленным губам, чтобы высосать последние капли уходящей жизни. Вместо этого она отворачивалась и ускоряла шаг.

Она голодала, но не от нехватки еды. Марта слишком долго никого не убивала.

Все изменилось в тот день, когда в ее дверь раздался громкий стук. Она заглянула в глазок и увидела убегающую по лестнице худощавую фигуру. Гостя легко было узнать по топорщащимся во все стороны рыжим волосам. Генри О'Бри, добрый медбрат из больницы святого Патрика. Тот самый ублюдок с чересчур длинным носом, который, несомненно, и выдал ее начальству…

Не проходило и дня, чтобы Марта не вспоминала о нем со смесью подозрения и непонимания. Если ее выдал Генри, то почему он не обратился в полицию? И кто, черт побери, спрятал от чужих глаз склянки со смертельным препаратом?

Приоткрыв дверь, женщина увидела на пороге сложенный вчетверо листок.

— Значит, шантаж… — пробормотала Марта вполголоса и подняла его.

Она ожидала, что увидит вырезанные из газеты буквы, и на мгновение ей показалось, что так оно и есть. Это действительно оказалась газетная вырезка — но не записка шантажиста, а объявление о работе. Некоему Теодору Бакли требовалась сиделка.

Адрес на объявлении привел Марту к двухэтажному особняку далеко за чертой города — ей пришлось раскошелиться на такси. Темная громадина здания мрачно располагалась в глубине неухоженного парка — решетки на окнах первого этажа усиливали тягостное впечатление, словно это была тюрьма.

У дверей Марту встретил настоящий великан — широкоплечий мужчина на две головы выше ее ростом, с гривой темных волос, едва тронутых на висках сединой.

— Мистер Теодор Бакли, я полагаю? Это вы давали объявление?